Через полчаса они тихонько стучали в крошечную коморку Воки, прилепившуюся к стенке слоновника.

— Мишу надо спрятать, — сказал Попян, — через полчаса начнутся облавы.

— Можно, — спокойно буркнул Немудрак и стал связывать избитого Талисмана резиновым клеем. Затем он обвалял его в рыжей шерсти, вставил в рот жёлтые клыки и сказал:

— Это типичный горный окапи Пржевальского. В клетке его никто не узнает. Вода есть, колбасу я буду заворачивать в солому. У посетителей конфет не выпрашивай, гадить придётся на виду у всех.

—Толково придумано, — похвалил Попян, посмотрел на часы и стал стучать ключом Морзе.

Далеко в лесу Фрум Олива взял карандаш и записал: «Готлиб — Бецелу. Акция вступила в завершающую стадию. Необходимы данные о месте, где можно без труда заложить «машинку Кениса», чтобы планета раскололась с первого раза. Предлагаю группе Вдуича взять «языка» и занять позицию в доме номер четырнадцать по улице Мойвы Тойво. Связной принесёт дальнейшие инструкции. Фук-капут!»

Олива отстучал задание Золтану, пнул Зе Сельпугу в зад и сказал:

— Наши болваны заварили хорошую кашу. Как с товаром?

— Золото расфасовано, икра в бочках, меха в моей каюте, — доложил штурман.

— Правильно, сдавай! — распорядился Олива, и они зашлёпали нардами из хлебных мякишей.

А в это время Вилли Кенис, Юозас Гейдукис и Вацек Хари сидели в сугробе возле сауны и караулили «языка». Накануне за «языком» послали Бена Нисневича, но тот неправильно понял задание и задушил четырёх пленных еще по дороге, а пятого убил ударом кулака по спине, когда тот начал выдавать военные тайны. (Бену показалось, что он матюкается).

Дверь сауны распахнулась и оттуда с весёлым поросячьим визгом выскочил голый фашист с татуированными генеральскими погонами на плечах. Он заорал:

— Корош русски морозец! — и прыгнул в сугроб к разведчикам.

Там он очень удивился, потом возмутился, а потом крепко зажал во рту кукурузный кочан, заботливо предложенный Вацеком, и смирился.

Допрос был коротким.

— Где секретная кнопка? — спросил Золтан.

— (В нашем селе, — ответил генерал, — но вам до неё не добраться — там мины, электричество, овчарки и альпийские стрелки. Завтра приезжает канцлер Фук с супругой, чтобы на неё надавить.

— Зачем? — удивился Золтан, — ему что, жить надоело?

— Кнопка срабатывает только от направленного взрыва силой сто мегакалорий, а так давить ее бесполезно.

— Скажи пароль.

— «Юзик».

— Не лги, ложь наказывается, — назидательно предупредил Вдуич и отщипнул генералу мочку уха.

— Ай, я пошутил, — завыл немец, — пароль «Вы слышали, Киршнер умер!» — ответ «Протестую, Киршнер бессмертен».

— Спасибо за информацию, — сказал Золтан и махнул рукой.

Снайпер Гейдукис, конечно, не промахнулся.

— Здесь больше делать нечего, — сказал Золтан, — уходим на улицу Мойвы четырнадцать. Дом сжечь, деда Нягу лишить памяти на полгода. Барбару парализовать с последующим медленным выздоровлением.

Все распоряжения были выполнены быстро и чётко, как на учениях, и через пятнадцать минут старый Няга уже думал, что его зовут Бисмарк, а рядом в каталке-самоходке сидела неподвижная Барбара с катетером и газоотводной трубкой. Дом весело потрескивал. В квартире номер четырнадцать разведчиков ждал астроном Скабичевский и его коллега Панибрат — оба сильно пьяные, потому что пили с вечера для храбрости.

Люди Золтана рассредоточились по комнатам и стали ждать связного. Скабичевский и Панибрат, подперев друг другу щёки графинами, уныло тянули: «Давно не бывал я в Донбассе...» А в это время связной Лёня Посыпай шёл на явку. Когда он уходил, у Попяна защемило сердце: он понял, что Лёня совсем не умеет ходить в военной форме и носить оружие.

По пути на улицу Мойвы Тойво Лёня выпил нарзану и съел конский животик. Потом он зашел в зоопарк, подразнил приматов и, потеряв бдительность, вышел на проезжую часть на «красный свет».

— Ваши пешеходные права, — сразу взял его за руку постовой из гитлерюгенд.

— Не умничай, мальчик, — погрозил ему Лёня, вдруг страшно испугался и бросился бежать.

Золтан видел в окно, как постовой два раза крикнул ему «Цурюк!», а потом нажал курок фаустпатрона. Когда дым рассеялся, Вдуич увидел, что умирающий Лёня в окружении людей из гестапо доедает шифровку.

— Кто разрешил ему есть? — орал какой-то человек в штатском и пытался разжать Леониду зубы, но тот уже остекленел.

«Мужик», — с уважением подумал Вдуич, и вдруг раздался звонок в дверь. Открыли супруги Асс-Бабич. На пороге стоял взвод автоматчиков и молодцы из подземной тюрьмы Апанасиади во главе с человеком в штатском.

— Кто такие и почему голые? — раздраженно спросил главный.

— Мы супруги Эйзельсберг, — высокомерно ответили Асс-Бабичи, — а где ваш мандат на право проверки?

Вместо ответа главный махнул перчаткой и приказал:

— Стать лицом к стене. Квартира временно превращается в засаду.

Тут его взгляд упал на Скабичевского и Панибрата.

— Это что ещё такое? — заорал он. — Встать, когда с вами разговаривает следователь Клюге!

— Я таких Клюге вертел на унитазном круге, — заявил Панибрат и наколол вилкой маринованный огурчик. — Коллега Скабичевский, пусть он расскажет нам еврейский анекдот.

Клюге от ярости завертелся волчком на месте и вдруг без предупреждения выстрелил Панибрату в лоб из тяжелого «люгера». Старый донецкий астроном сказал «Майна» и упал головой в торт. В следующий момент рухнул линкруст и началось настоящее дело.

В грохоте выстрелов и вспышках бластеров ничего не было видно. Кто-то кричал: «Отто! Я слабею! Вызывайте вертолёты!» Где-то в дыму деловито гукал Нисневич и слышался треск ломающихся позвоночников.

Постепенно всё затихло. Золтан Вдуич мягко спрыгнул с люстры и крикнул:

— Живые, ко мне!

Из сортира выполз раненый Клюге, которого Золтан сразу добил. Потом показался Нисневич в разорванной тельняшке, жизнерадостный Вилли и сизый от пережитого Скабичевокий. Супруги Асс-Бабичи лежали в углу небольшой горкой, посеченные автоматными очередями. На дужке душа висел Вацек Хари с табличкой: «Он алеут — он убивал немецких солдат». Вокруг лежало человек тридцать автоматчиков, утыканных эскимосскими стрелами из моржовых клыков.

— Ряды редеют, — мрачно сказал Зоптан, — придётся вскрывать секретный пакет.

В пакете оказалась записка «Не суетись! Стой где стоишь! Буду с минуты на минуту. Попян».

— Будем ждать, — вздохнул Вдуич, — хотя нас, безусловно засекли и скоро здесь будет очень неуютно.

— Братва, давайте свалим, — предложил Скабичевский, — до ракеты рукой подать.

Но в этот момент за дверью раздался условный сигнал — три прихлопа, два притопа — и вошёл сам Аванес Попян с Вокой.

— Что произошло? — быстро оглядев комнату, спросил Аванес.

— Трошки постреляли, — ответил Золтан и тревожно спросил: — А где Миша?

— Миша и Ихи ждут внизу в глайдере, уходим немедленно. Через минуту-другую тут будет эскадрилья «Юнкерсов», а канцлер уже подъезжает к хутору.

Группа быстро погрузилась в глайдер, не забыв заминировать подходы к дому, и Талисман вывел глайдер на финишную прямую.

Жарким выдался осенний месяц мисан на Ядовитом Мну.

Глава X

Попян сурово смотрел на оставшихся в живых десантников. Глайдер приближался к хутору, где находилась секретная кнопка, на случай, если война будет проиграна.

— В хутор заходим разбившись на ячейки по три человека с четырёх сторон. Кнопку должен надавить любой, кто доберётся до неё первым. Помните, что через пятнадцать минут после этого от планеты останется только вспышка, которую на Земле увидят через сто лет. За эти минуты можно успеть на «Мисхор» и стартовать.

— А у меня подагра, — жалобно сказал Скабичевский, — кто меня понесёт?

— Взрывная волна, — серьёзно ответил Юозас Гейдукис и разрядил обстановку. Все начали дико хохотать, причём больше всех Скабичевский.