Тем временем стремительный майор Процюк медленно бродил по пустынному зданию тюрьмы. Его внимание привлёк проём в бетонной стене в виде фигуры человека. «Бедняга Венцель», — подумал майор, и тут что-то заставило его резко упасть на пол. В ту же секунду пущенный из пращи буряк-кормовик разбился об стенку, возле которой мгновение назад он грустил о Венцеле. Не поднимаясь, майор дал из всех стволов по коридору и по-пластунски двинулся вперед. По коридорам и камерам загремел металлический, усиленный рупором голос: «Ползи! Ползи, чужеземец, как червь-опарыш. Так и уползёшь ты с земли нашей, ибо целовецикус! Не будет тебе тут покоя ни днём, ни ночью. Горько пожалеешь ты тогда, что пришёл сюда».

Майор снова выстрелил в темноту коридора. В ответ раздался хлопок, и в двух сантиметрах от его ягодиц в стену воткнулся зелёный банан и злобно завибрировал. «Уходим по одному», — решил майор и выскочил из помещения.

Глава V

Из учебника истории: «В 257... году передовые корабли наших миролюбивых вооружённых сил открыли в созвездии Зельца два квазиморфных квазика первой категории. На левом квазике жил только радиобуй времён Быковского, а правый плотно заселяли организмы с высоким психоэмоциональным и физическим уровнем развития. Они называли свой мир Гониния, а себя трофиками. Наши миролюбивые войска стали сразу выполнять свой интернациональный долг и строить на Гонинии развитой социализм. В результате всё здоровое население планеты ушло в джунгли и на болота и объявило нашим добрякам священную войну Аль-Наджеф. Вот уже почти пятьдесят лет длится эта война, которая проходит с нашим подавляющим преимуществом. В настоящее время войска повстанцев возглавляет некий Липози, а наши части — генерал Лиминько, которого мы все хорошо помним по военному параду на Красной площади».

В самом сердце джунглей Гонинии этой тревожной ночью горел костёр из сваленных как попало пальмовых стволов, а вокруг костра руководители повстанцев пили сгущёнку, пуская банку по кругу. Слышались вздохи, мелькали огоньки сигарет, в темноте кричала кукумария. Все ждали Липози. Он появился ровно вовремя как всегда в соломенном канотье и белоснежной «тройке». Вместе с ним к костру подошёл Наливайко в национальной одежде нудистов и мудрый Секеч со своим попугаем.

—Мир вам, — сказал Липози, надувая живот в знак приветствия. Все сели, и Липози спросил:

—Какие новости на объектах?

—Боши сожгли деревню моего дяди, — мрачно сказал молодой Кроха, — а самого дядю обвинили в скотоложстве и испарили из калорифера.

— Бедный дядя, — вздохнул Секеч, — я его знал ещё тётей...

— Вчера по приказу майора Процюка в городе Гуп была проверка на качество, — глядя в огонь сообщил литейщик Заходер.

— Это что ещё за проверка? — нахмурился Липози.

— Они опечатали все магазины и пробовали продукты на вкус, а когда проверили, то сказали, что всё отравлено нитратами, и вывезли всю еду из города на двух железнодорожных составах. В тот же день умер ой дедушка-диабетик.

— Бедный дедушка, — снова вмешался Секеч, но тут Липози сказал:

— По всему видно, что готовится какая-то акция против нас и мирного населения. Путём прослушивания линии связи я узнал, что завтра в военном городке состоится секретная летучка, спектакль «Бесприданница» и фуршетный стол. Считаю необходимым послать туда нашего человека.

—Абсурд, — сказал Наливайко, отрываясь от сгущёнки, — вас всех знают в лицо.

— Меня не знают, — успокоил его Липози и добавил: — Поэтому пойду я.

— Мы не можем рисковать командиром, — возразил Секеч, — давайте пошлём попугая.

Попугай сразу нахохлился, закатил глаза и сказал:

— Прошу занести меня в Красную книгу.

Все засмеялись.

— Тихо, — поднял руку Липози. — Пойду я. Завтра у меня должна быть форма полковника безопасности, удостоверение «Смерш» и пистолет-липучка.

— А как быть с доставкой на место? — спросил боевик Виктор. — По болотам долго.

— Имею предложение десантироваться с парашютом с борта пленного робота, — ответил Липози, — я с ним сегодня беседовал — он уже за нас.

— Нет, не за вас, — раздался вдруг за спинами сидящих механический голос. Все вскочили. На поляне стоял пленный робот по кличке «Шелезяка» с лазерным пистолетом.

— Ха-ха-ха, — раздельно сказал робот и за долю секунды спалил боевика Виктора.

— Прекрати геноцид, проклятый окатыш! — закричал Липози, пятясь в джунгли.

— Ха-ха-ха, — снова сказал робот и направил пистолет на дедушку Секеча. В этот момент попугай сделал круг над роботом и клюнул его в фотоэлемент затем в динамо-машину.

— Алиса, — сказал робот, и из него потекла канифоль, солярка и расплавленные подшипники.

— Готов, — облегчённо выдохнул Липози и объявил отбой. Секеча пришлось нести на вытянутых руках к озеру — он очень переволновался.

Глава VI

Из анонимки: «В связи с особой секретностью проводимого совещания предлагаю расстрелять болтуна Горюшко. Ваш Липози».

Из надписи на стене пакгауза: «Липози — козёл. Лиминько».

Генерал Лиминько провёл секретное совещание в предельно короткий срок, что объяснялось элементарно: он хотел посмотреть спектакль «Бесприданница», а ещё больше — воссесть за большой банкетный стол.

— Помните, товарищи, — в заключение сказал генерал, — операция «П…ц на холодец» — эта наша последняя попытка покончить с отвратительным Липози и его бандой. Ура!

Офицеры спели «Синий платочек» и разошлись готовиться к банкету. Никто не обратил внимания на особиста в форме «Смерш», который строевым шагом пошёл в сторону уборной артистки Ольги Керч. В тот самый момент, когда Ольга Керч крепила пластырем бутафорский бюст шестого размера, дверь в гримёрную тихонько открылась, и через секунду Липози уже держал артистку в стальном зажиме.

—Я убит, — шептал он в извилистое ухо Ольги, — потрясён и раздавлен! Я слабею!

Ольга тонко попискивала и вяло пыталась отцепить свой шиньон от погон незнакомца. Когда ей это удалось, она первым делом поправила продавленный насквозь накладной бюст и задыхаясь спросила:

— Вы кто? Дирижёр?

Липози улыбнулся:

— Нет. Я наоборот. Я старший следователь «Смерш» Костя Закаблук.

— А при чём тут я? — испугалась Ольга.

— Толковый вопрос требует толкового ответа, — сказал Липози, — так вот: один из наших генералов оказался предателем. За различные стимулирующие препараты джунглей он передает повстанцам продовольствие и напитки. Вот его фото.

На стол легла любительская фотография генерала Лиминько возле знамени части, на которой было написано: «До дембеля — два месяца». Ольге Лиминько понравился.

— Что я должна делать? — решительно спросила она, вспомнив, что обычно говорят агенты во всех «детективах». Липози обошёл вокруг артистки и сказал:

— Вы должны делать всё.

— Всё я не могу — у меня флюс, — смутилась Ольга.

— Я не в этом смысле, — в свою очередь смутился Липози, — сейчас генерал, безусловно, придёт к вам будет грязно вас домогаться. Тяните время. Уворачивайтесь. Доведите его до самораздевания, попутно задавая нужные вопросы.

— Про что? — испуганно опросила Ольга.

— Про его дядю, который в 1917 пил в Питере запоем, — заорал Липози и ударил рукояткой пистолета по тамбурину. От страха Ольга Керч громко икнула и немного обмочилась. Липози взял себя в руки и спокойно сказал:

— Без паники. Постарайтесь узнать у генерала, каким путём он намерен выманить из лесу повстанцев. Я буду в шифоньере и безобразия не допущу. С богом.

С этими словами Липози проворно скользну в большой комод с реквизитом, а Ольга села перед трюмо и стала тереть лицо румянами.

Как и предполагал Липози, через пару минут у дверей остановилась внушительная процессия. Впереди имел место сам генерал Лиминько в парадном камзоле с Петровичем на шее. В левой руке он держал трофейное шампанское, а правой теребил галифе для напряжения. За генералом стоял верный майор Процюк с большим букетом бильгарции и запиской: «Оля! Давай дружить. Я буду ждать тебя у рояля. Старого хрыча не бойся — он съел полборща с бромом. Твой Процюк». Майор надеялся незаметно вручить Ольге это послание во время церемонии представления генерала.