Из шифрограммы: «Дорогой Яцек, мужайся. Сегодня утром проклятые «боши» арестовали дядю Секеча. Он в блоке «Эйч-5» (если ещё жив). Ищем возможность для организации побега.

Бэзил».

Приказ по гарнизону № 497: «Для обеспечения надлежащей охраны заключенного X. группе ночного виденья придаётся снайпер Исмуддин и культурист Курт Венцель.

Генерал Лиминько».

Рапорт № 41: «Снайпер и культурист прибыли.

Капитан Горилый».

Депеша № 17: «Поздравляю!

Генерал Лиминько».

Из напутственной речи: «Братья по идее! Выступаем сегодня ночью. Верю, ждет нас удача: на святое дело идём — Секеча с нар вынимать. Сбор в 2-00 возле заброшенного мясокомбината. Не бойтесь. Для нейтрализации Венцеля с нами идёт борец сумо Кагуяма.

Паратрофик Липози».

Арестованный одноногий минуту-другую смотрел на собравшихся, а потом вдруг хрипло закричал: «Дарби Мак-Гроу! Подай мне стакан рому!» Попугай взъерошил хохолок и очень внятно сказал: «Вам ветер дал стальные руки — крылья, а вместо мозга — пламенный мотор».

Лиминько снисходительно улыбнулся — на своих допросах он видел вещи и похлеще. «Как тебя зовут? Откуда ты?» — спросил генерал.

— Хозяина называть только на «Вы» — ты понял меня, бронированная задница? — снова крикнул попугай.

Лиминько покраснел. Конвой попытался поймать наглую птицу, но тут заключённый поднял вверх руку и сказал: «Я родом из города Сили, а зовут меня Мозг, а смерть моя в яйце, а яйцо в галифе, а галифе на тебе, а ты на нашей планете, а планета наша...» Тут от волнения арестант схватился руками за горло и заплакал.

— Перестань дурачиться — это в твоих интересах, — потирая трицепс, предупредил Автандил Цудрейтер и вдруг резко крикнул:

— Что ты делал на территории военного городка семнадцатого в 13-00?

— А что ты делал семнадцатого в 21-00 на территории связистки Клоц? — в свою очередь спокойно спросил арестант.

— Какой Клоц? — машинально переспросил Автандил.

— Иры Клоц, — охотно объяснил попугай, но полковник уже взял себя в руки и снова начал орать:

— Молчать! Вопросы задаю я! Отвечать!

Видя, что тот молчит, Цудрейтер сделал знак особистам, и две резиновые дубинки со свистом опустись на бритую голову арестованного. Губа у него сразу отвисла, нога подломилась, и он с размаху сел на мраморный пол штаба. Попугай взлетел на люстру и тараторил оттуда выдержки из уголовного кодекса Узбекистана.

Когда взгляд арестанта снова стал осмысленным, он ощупал руками темя и закричал: «Меня зовут Мозг, я родом из Сили, я нищий, я собираю гуано и делаю из него мумиё! Чего вы хотите от меня, проклятые захватчики?»

— А это у тебя откуда? — раскладывая на столе слайды, ласково спросил Лиминько. — В гуано нашёл?

— Это не моё, — твёрдо сказал арестант.

— А чьё?

— Раз на твоём столе, значит твоё.

— Молчать! — не выдержал Автандил Курихара. — Откуда у тебя слайды? Говори, а то я дам сигнал.

— Порнографы подбросили, — соврал арестант.

— Сигнал, — спокойно объявил Цудрейтер, но тот ловко увернулся от дубинок и сбивчиво затараторил:

— Я скажу! Я всё скажу! Не бейте — у меня хрустальный зад!

— Правильно, — закричал попугай, — здоровье дороже.

— Эти картинки мне дал ваш сотрудник для обмена на плоды джунглей Гонинии.

—Как его звали?

— Не знаю. Мы называли его Белый Мякиш, он был толстый и грубый.

— Это Наливайко, — шепнул Лиминько Автандилу и спросил:

— А какие овощи хотел получить наш сотрудник за эти слайды?

— О! Он хотел получить целый мешок красной травы яюбабал, которая растёт далеко в лесу и делает мужчину твёрдым, а женщину мягкой, и тогда...

— Достаточно, — прервал арестанта генерал, — уведите его и дайте посмотреть на пищу.

Попугай уселся на плечо хозяина и крикнул собравшимся: «Бабене, муньёс! Бабене!» Лиминько устало потёр лоб, чтобы разогреть мысль, и приказал:

— Завтра в 10-00 сбор у моей палатки. При себе иметь предложения по ситуации. Всё.

Но всё произошло немножко иначе.

Глава IV

Шифр 18-бис «Молния»: «Мой генерал! Сегодня в 2 часа ночи группа неизвестных попыталась освободить заключённого из блока «Эйч-5» и это им удалось. Культурист Венцель убит. Я в отчаянии! У меня пистолет и я знаю, что с ним делать. Прощайте.

Начальник подземной тюрьмы им. тов. Мюллера —

М. Бондарь».

Литер «Струя», срочно: «Генерал! Начальник Бон-рь отравился спичками. Венцель убит. Снайпера Исмуддина ещё нет. Тут паника. Считаю, что вам необходимо присутствовать лично.

Зам. начальника зоны — майор Вандер».

Шифрограмма: «Братья! Сегодня в 17.00 от укуса и потёртостей скончался борец Витя Кагуяма, который на 90% обеспечил освобождение дяди Секеча. Минута молчания, час питания и сутки размножения начнутся в 21.00 в секретном месте Ост.

Паратрофик Липози».

Генерал Лиминько и майор Процюк в бронированном штабном «виллисе» приближались к гарнизонной тюрьме. От злости и потрясения генерал был защитного цвета, что чрезвычайно ему шло. Майор, напротив, был весел и игриво возбуждён. Он с комичной серьёзностью отвечал на приветствия проходящих вдоль дороги аборигенов и громко кричал: «Липози — капут!» Неожиданно став серьёзным, майор сказал:

— Генерал, нужно устроить ловушку для дураков.

— Требую объяснений, — буркнул Лиминько.

— Это просто, как обшлаг моей шинели, — засмеялся майор. — Путём выхода в открытый эфир, расклейки объявлений и выступлений по радио мы дадим понять местному населению, что ожидаем прибытия с земли отцов крупной партии холодного...

— Почему холодного? — удивился Лиминько.

— Я его люблю, — ответил Процюк, — но это не принципиально. Можно не холодного, можно сациви или борщ. Дело не в этом. Мы установим караван с продуктами на видном месте и будем ждать в засаде повстанцев.

— Долго? — спросил генерал.

— Этого не знаю даже я, — ответил майор, — Однако есть мнение, что не более 15 минут. Привлечённые запахом чеснока, которым мы натрём кузов транспорта, преступники сделают попытку завладеть продуктами, и тут появляемся мы в белых фраках. Остальное дело техники. Липози в наших руках, награды на наших грудях, честь и слава по труду!

— Складно лепишь, — вздохнул Лиминько, — но план нужно обдумать.

Машина въехала под арку гарнизонной тюрьмы и остановилась. Генерала неприятно удивило то, что ни один человек их не встретил. Ветер катал по двору пустые бутылки, на зубах скрипел кремний, и было очень тревожно. «Эй, кто-нибудь!» — зычно крикнул Процюк, и тут из окна дома старшего комсостава раздались звуки гитары, и голос майора Вандера сипло пропел: «Поставьте, поручик, бутыль с самогоном…»

Они толкнули дверь в комнату и очень удивились. За столом, накрытым на двенадцать персон, сидел майор Вандер в грязном белье, небритый и почему-то в колготках. Одной рукой он наливал себе спирт из канистры для горючего, другой автоматически перебирал струны инструмента. Увидев генерала, майор Вандер истошно заголосил: «Четвёртые сутки — одни проститутки...»

— Отставить концерт, — рявкнул Лиминько, но Вандер залпом выпил стакан, укусил ивася и поведал генералу, что «...может быть, ваши родные в Бутырке, но вы не мальчишка, ведь вы офицер».

Майор Процюк отобрал у Вандера гитару, перекусил струны и выбросил инструмент в окно.

— Что тут происходит, майор, — грозно спросил Лиминько, садясь на табурет, — где личный состав? Вы что, выпиваете?

— Вандер икнул, оторвал голову от блюда с цахтони и веско сказал:

—Ваши водительские права!

Процюк окатил Вандера из ушата и наотмашь ударил по желудку. Вандер тут же показал гостям, чем питался последние трое суток, и стал понемногу приходить в себя.

— Генерал! Они убили Венцеля, — пытаясь встать, доложил Вандер, — они всех убили! Они и вас убьют, генерал! — слёзы текли по мохнатому лицу майора, — и всех освободили от цепей... Мне нечем командовать. Я — нищ! Подлец Бондарь съел все спички, и теперь я не могу прикурить... — Тут он стал по стойке смирно и сказал: — Кто был ничем, тот станет всем...