Волчица спустилась с пригорка. Бесшумно подобралась к кромке леса и прислушалась.

С опушки налетел еле уловимый ветерок, и волчица потянула в себя воздух. Запах зайчат взбудоражил её. Она отступила на шаг, обошла колоду и, вытянувшись во всю длину, поползла по папоротнику.

Под тяжёлыми лапами хрустнула веточка. Зверь замер, прижавшись к земле. Стихли звуки и на опушке. Но через минуту оттуда снова послышался шорох.

Волчица с ещё большей осторожностью проползла вперёд и, добравшись до толстой пихты, выглянула.

Три сереньких зайчонка упражнялись в прыжках. Они так увлеклись игрой, что даже забыли про осторожность. Иногда они все сразу подбегали к ёлочке и, поднявшись на задние лапки, замирали с приподнятыми к ней мордочками. Усы и ноздри у них беспрерывно шевелились, будто что-то нашёптывали зайчики ёлочке.

Волчица бесшумно вытянула передние лапы, пропустила далеко вперёд под себя задние и, приподнявшись, замерла, выжидая момента.

Зайчата разыгрались. Один из них, самый забияка, сбил с ног другого, перепрыгнул через третьего и пустился наутёк. Не успел зайчонок прыгнуть, как был схвачен волчицей. Он поднял такой крик, что все жители леса проснулись. Чтобы он не кричал, волчица придавила его зубами.

Через минуту она уже пробиралась по лесу. Она несла зайчонка за загривок так осторожно, будто это был её детёныш. А тот от страха еле дышал. Каждый волосок его дрожал.

Выйдя на опушку, волчица недоверчиво покосилась на пасеку и бесшумно исчезла в чаще.

Короткая ночь была на исходе. За краем леса небо уже побелело.

Волчица пробиралась к дальнему логу. Не слышно было ни поступи её тяжёлых лап, ни шелеста травы. Она торопилась.

Добравшись до бровки оврага, остановилась в тени ольховника. Насторожённым взглядом хищник «прощупал» широкое дно лога, склоны его, изрезанные промоинами и обросшие бурьяном. Только убедившись, что всё спокойно, волчица вышла из тени и стала спускаться в лог…

А под яром, там, где густо оплёл кусты хмель, волчата ждали с добычей мать. Ждали давно. Голод мучил щенят. Иногда они даже выскакивали наружу, хотя мать не разрешала им покидать логово.

Но вот послышался шорох. Из кустов показалась голова волчицы с зайчонком. Она положила зверька на землю и стала толкать его носом, как бы помогая встать.

Один волчонок схватил его за ухо и поволок в кусты; второй бросился отнимать. Завязалась драка. И в этот момент раздался выстрел. Волчица высоко подпрыгнула, перевернулась в воздухе и, отбросив хвост, распласталась на земле. А волчата в страхе бросились в нору.

Из кустов, нависших над яром, сначала вышел дедушка Гордей, а потом выглянули и Витя с Димой.

На дальнем озере

Уехала в колхоз с мёдом Дарья Петровна. Дедушка Гордей давно уже скосил траву на поляне около шалаша. Отцвели многие цветы.

— Дедушка, скоро нам уезжать, а когда же на озеро пойдём? Ты только обещаешь… — говорил Витя за завтраком.

— Мне и самому, внучек, охота туда сходить, да время всё нет. Хороши же там караси, золотистые, во всю сковороду, клюнет так уж клюнет, не то, что наши пескари. А перед вашим приездом пошёл я на озеро рыбачить, смотрю — на нём трелист помят, вода мутная, утки испуганные носятся вокруг. В чём дело, думаю? Походил по берегу, нигде никого. Так и не узнал, кто воду помутил.

— Чего же ты нам раньше не сказал об этом, мы бы давно сходили сами.

— Я, наверное, сегодня спутешествую туда, — сказал дедушка, отрезая от булки ломоть хлеба. — А уж завтра, ежели вёдро будет, пойдём, с ночёвкой. Договорились?

Дедушка собирался не торопясь. Он положил кусок хлеба за пазуху в натопорень вложил топор.

— Для чего вы топор берёте? — спросил Дима.

— На всякий случай! Может действительно в озере завелась щука, ежели попадётся на глаза, вот я её и рубану, — пошутил дедушка.

Возвратился дедушка Гордей к обеду и объявил, что завтра все пойдут с ночевой на озеро.

— Запасайтесь терпением. Комара там — несметная сила. Есть и мокрец, этакое махонькое насекомое, почти не видно глазом, а жалит страшно. От его укуса тело горит, как в огне. На озере опять весь троелист помят. Сдаётся мне, кто-то ходит, а кто — не пойму. Я сделал там скрадок, придётся ночь не поспать, «покараулить. А с вечера поудим карасей.

— А ружьё возьмём? — спросил его Витя.

— Без надобности оно, лучше чайник возьмём и котелок, там ушицу сварим.

Витя и Дима накопали две банки червей. Переменили лески на удилищах, отложили в коробку запасных крючков и, на всякий случай, взяли мушек искусственных.

На озеро путешественники отправились во второй половине дня, в самую жару.

Колёсная дорога, миновав поляну, углубилась в лес и узкой просекой шла на восток.

Огромные деревья, подступившие к дороге с двух сторон, защищали путешественников от знойных лучей.

Километров через пять дорога привела к поляне. Путешественники остановились. Вправо виднелись горы, а влево простиралась широкая низина, покрытая пышными лугами да перелесками.

— Видите холм с березняком? Там и озеро… — сказал дедушка Гордей, сворачивая с дороги влево.

Они пересекли поляну и кромкой леса ушли по направлению к холму.

По сырому лугу всюду виднелись небольшие болотца, окаймлённые зелёным, камышом. Узкие протоки, соединяющие эти болотца, заросли густым троелистом.

До холма оставалось меньше километра. Путешественники вышли на чистую луговину, как вдруг послышался крик:

— Курру… курру…

Это журавль предупреждал жителей низины об опасности. Он не взлетел, а, часто оглядываясь, важно отходил в глубь луговины.

— Хитрец… — сказал дедушка Гордей, — Отводит нас от малышей, а мы нарочно не пойдём за ним, а табором станем тут, под деревом.

― А озеро далеко? — спросил Дима, посматривая на холмы.

— С полкилометра, за лесом. Чайку попьём и тихонько пойдём, что бы никого не испугать.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда путешественники появились на озере. Густой троелист да стройные берёзки окружали озеро. Всюду виднелись островки из густосплетённых растений. На зеркальной глади озера не было ни одной морщинки. Изредка только всплёскивала маленькая рыбка.

Словно чья-то щедрая рука разбросала по озеру крупные белоснежные лилии.

— Вот тут на бережку расположимся и начнём дразнить карасей. Налаживайте снасти, — говорил дедушка Гордей, усаживаясь на колоде у самой воды.

Ребята засуетились.

— Зря ты, Дима, крупного червя насаживаешь, у карася рот маленький, клюёт он аккуратно. Забрасывай подальше за траву, вот так… Ты, внучек, иди под берег, любит он под навесом в тени копаться.

Сидели тихо, следя за поплавками.

— Не кормится, шельма; разве на перемену погоды?.. Подождём, — говорил спокойно старик. — Ты, внучек, забрось поближе к карче… так… так… Подтяни к себе чуточку.

Проходили томительные минуты. Клёва не было. Рой комаров осаждал рыбаков. Ребята отмахивались от них как могли, даже сетка, и та не спасала.

— Кровопийцы!.. — ругался старик.

Вдруг у Димы поплавок чуть-чуть пошевелился. Вот он стал разворачиваться и, как бы дразня рыбаков, вздрогнул. А Дима уже цепко держал двумя руками удилище.

— Не торопись, — шептал дедушка Гордей, волнуясь не меньше ребят. Вдруг поплавок стал свечой. Дима рванул удилище. Оно согнулось в дугу, а леска с тяжёлым грузом заметалась из стороны в сторону.

— Тащи, не пускай на дно… — вскакивая, крикнул дедушка Гордей.

Карась перевернулся в воздухе и шлёпнулся в воду, а леска, описав полукруг, зацепилась крючком за берёзу.

— Говорил, не торопись… — волновался старик.

— Да ты же сам, дедушка, сказал «тяни»… — напомнил Витя.

— Тянуть-то надо с умом. Ах, жалость, карасище-то какой!.. Ну, ладно, направляйте свои снасти, Ты, Дима, червяка свежего насади, а ты, внучек» укороти ещё леску, да и пора в скрадок.

Скрадок старик пристроил к толстой берёзе в тенистом углу, откуда было видно всё озеро. Натуралисты удобно разместились в нём и замерли.