49

сказать и выразить. Про страдания народа всего пара лаконичных

сухих строк, остальное же семейные дела. И встав перед выбором:

довести до конца праздничную программу по намеченному плану

или же объявить траур и показать народу, что он с ним, Николай II

оказался в крайне затруднительном положении. Да, вполне возможно,

что он по-человечески был огорчен и расстроен случившимся. Но его

больше беспокоило то, что съехавшаяся со всего света такая масса

людей прибыла в Москву именно на коронационные торжества. Не

хотелось ему и омрачать праздник для своих родственников. И ничто

не подсказало ему единственно верного решения. В этом был царь,

истинный, а не лубочно-пасторальный, каким его любят представлять

современные монархисты, либералы и новые буржуа.

Когда Витте добрался до места, никаких видимых следов

случившегося не было, “ничто не бросалось в глаза... все было

замаскировано и сглажено”. Но что более всего потрясло не только

его, но и многих гостей и жителей Москвы, так это то, что “празднества

не были отменены, а продолжались по программе: так, массою

музыкантов был исполнен концерт под управлением известного

дирижера Сафонова; вообще все имело место, как будто никакой

катастрофы и не было”. Праздник над трупами, по выражению

Гиляровского, шел своим чередом...

Потом, всего в полутора-двух верстах от Ходынки, царь

произносил перед собравшимися высокие слова о том, что заботы

о народном благе так же близки его сердцу, как они были близки его

деду и незабвенному дорогому родителю. А вечером, облачившись

в парадный мундир лейб-гвардии уланского полка с орденской

лентой Почетного легиона, император с супругой направился на

запланированный по церемониалу бал у французского посла графа

Монтебелло. Многие ожидали, что бал будет отменен, более того,

императору советовали не приезжать сюда. Однако Николай не

согласился, выразив мнение, что, хотя катастрофа и есть величайшее

несчастье, но оно не должно омрачать праздник коронации, и ему не

хотелось бы огорчать свою родню. Интересы “семьи” оказались выше

интересов если не народа, то хотя бы престижа государственной

власти.Можно смело сказать, что в этом трагическом эпизоде в

концентрированном виде спроецировалось время правления Николая

II. Именно тогда отчетливо проявилась неспособность в общем-то

неглупого императора точно реагировать на изменения ситуации и в

соответствии с ней корректировать собственные поступки и действия

властей. По всей вероятности, ему было просто не дано должным

50

образом отвечать на живое течение общественной жизни. Но если в

судьбе частного человека это, как правило, имеет малое значение,

то для главы такого авторитарного государства, как царская империя,

этот недостаток был чреват очень тяжелыми последствиями.

Для современных монархистов это весьма неприятный момент,

трудно объяснимый с их точки зрения, и часто трактуемый ими как

испытание или воля Божья, но легко понимаемый, если отбросить

излишнее преклонение перед институтом монархии. И недаром для

характеристики трагедии я выбрал только тех, кто был приближен к

царю, кто были истинными монархистами не только по положению,

но по зову сердца.

После катастрофы остро возник извечный русский вопрос:

кто виноват? Наказаны были московский обер-полицмейстер

Власовский и его помощник — оба были сняты с занимаемых

должностей. Но все же, неужели они одни были виноваты в этом?

Давайте для начала дадим слово С.Ю. Витте: “На вопрос о том, каким

образом могла произойти такая катастрофа и кто за нее ответствен,

сейчас же получили ответ: что катастрофа произошла от полной

нераспорядительности, а между тем никого ответственного.”

В современной исторических исследованиях и литературе

бытуют две версии: согласно первой, во всем виноваты только

московские власти. Эту версию активно поддерживает, например,

Борис Галенин, который утверждает, что “в коронацию 1896

года устройство майских “коронационных народных зрелищ и

увеселений” в Москве вопреки здравому смыслу было изъято из

ведения московского генерал-губернатора Великого Князя Сергея

Александровича и всецело передано Министерству Императорского

Двора”. Согласно его версии, великий князь Сергей Александрович

был отстранен от контроля за проведением народных гуляний в

результате интриг И.И. Воронцова-Дашкова. Таким образом, Галенин

считает, что Ходынская трагедия была отнюдь не случайностью, а

тщательно подготовленной. По второй версии, ответственным за

происшедшее был именно Генерал-Губернатора Москвы великий

князь Сергей Александрович, получивший прозвание “князь

Ходынский”.

Но кто бы ни был виноват, Ходынская трагедия стала важной

вехой на пути поворота людского сознания. Ходынка стала предтечей

расстрела 9 января, и революции 1905-1907 годов. Брошенная

кем-то фраза: “Ходынкой началось, Ходынкой и закончится”, стала

пророческой.

Хотя распространившиеся вести о сотнях умерших и

51

покалеченных поколебали верноподданнические чувства, все-

таки будет неуместным говорить о коренном переломе сознания и

мышления. Еще не было реформ Столыпина, индустриализация

не достигла своего пика, общественное сознание только-только

вырывалось из оков народничества в поисках правильного пути,

и народ, который в основе состоял из крестьянства, оставался

инертным и нежелающим перемен.

А перемены уже шли. Невидимые глазу, но они были. В

резуль-тате экономического развития в пореформенный период (а

особенно промышленного подъема 90-х годов XIX века) окончательно

сложилась система российского капитализма. Это выражалось как

в росте предпринимательства и капиталов, совершенствовании

производства, так и в его технологическом перевооружении, и что

особенно важно, увеличении количества наемной рабочей силы

во всех сферах народного хозяйства. Одновременно с другими

капиталистическими странами в России происходила вторая

техническая революция, совпавшая с индустриализацией. Из

отсталой аграрной страны Россия к началу 20 в. стала аграрно-

индустриальной державой. По объему промышленной продукции

и процессу концентрации производства она вошла в пятерку

крупнейших государств (Англия, Франция, США и Германия) и все

глубже втягивалась в мировую систему хозяйства.

Сложившаяся к тому времени политическая система

самодержавия с его мощным и многочисленным бюрократическим

аппаратом и относительная слабость российской буржуазии, пре-

допределяли активное вмешательство государства в формирование

монополистического капитализма. В России сложилась система

государственно-монополистического капитализма. Самодержавное

государство в своей внутренней и внешней политике стало защищать

интересы и помещиков, и крупной монополистической буржуазии.

Взятый премьер-министром С.Ю.Витте курс на всемерное

содействие промышленному развитию не был принципиально новым

явлением. Составными частями ‘‘системы’’ С.Ю.Витте являлись

таможенная защита отечественной промышленности от иностранной

конкуренции, широкое привлечение зарубежных капиталов в

виде займов и инвестиций, накопление внутренних финансов

ресурсов с помощью казенной винной монополии и усиления

косвенного налогообложения. Государство активно ‘‘насаждало’’

промышленность, оказывая содействие, как административное, так и

материальное в возникновении новых и расширении существующих

предприятий. Одной из крупнейших мер, осуществленных С.Ю.Витте

52

в рамках реализации его ‘‘системы’’, явилось введение в 1897 г.