И он ушел домой.

- А как нам быть с ансамблем? - спросил товарищей Зайцев. - Кто будет играть на электрогитарах?

- За это не беспокойся, - подал голос Крючков. - Ансамбль у нас в порядке! Я, Зубов, Грицкевич да Преснов…Можно добавить Поповича. Он будет играть на органе. Да, Султанова возьмем на барабан!

Иван быстро записывал.

- А кто будет читать стихотворение? - спросил публику Зайцев, разобравшись с ансамблем.

- Да ты сам и читай! - посоветовал Крючков. - Вряд ли ты найдешь желающих читать стихотворение один на один с залом. И тем более, наизусть!

- Ладно, - согласился Иван. - Придется, видимо, мне самому готовить этот номер. Впрочем, может быть Розенфельд предложит завтра кого-нибудь другого?

Тут к нему подошел Балкайтис. - Знаешь, Иван, - сказал он, - давай, я сам выберу всех, кто сможет петь в хоре?

- Пожалуйста! - обрадовался Зайцев. - Выбирай!

- Ребята! - обратился к воинам Балкайтис. - Давайте, я проверю, у кого из вас есть голос. Вы будете мне напевать, а я скажу, подходите вы для хора или нет!

- Годится! - закричали воины. - Сами, без Розенфельда, как-нибудь разберемся!

- Ну, кто первый? - спросил Зайцев.

- А хоть бы и я! - сказал старослужащий солдат Копаев.

- Спой что-нибудь, Коля! - предложил Балкайтис.

- А что?

- Ну, какую-нибудь песню!

- Как поднялси у меня вот такой-то!!! - заорал Копаев.

- Хватит! - перебил его Балкайтис. - Можешь быть свободен!

- Что? - удивился Копаев. - Уже разобралси?

- Конечно, можешь идти спать! - кивнул головой Балкайтис.

- Так я зачислен в хор? - спросил «старик».

- Нет, - ответил Балкайтис. - У тебя же совсем нет голоса!

- Это у меня-то нет?!- заорал Копаев. - Да я перекричу любого из вас!!

- Перекричать-то ты можешь, - сказал Зайцев. - Но тут имеется в виду не сила голоса, а его музыкальность! Нужно иметь музыкальный слух!

- Какой еще музыкальный слух?! - рассердился Копаев. - Если есть голос, значит, есть и слух!

- Слушай, Коля, иди-ка спать! - вмешался Крючков. - Нехрена нам тут морочить голову! Голоса у тебя действительно нету, так иди себе спокойно, пока бисты не получил!

- Ладно, иоп вашу мать, - пробурчал Копаев, оглядев могучую фигуру Крючкова. - Я-то пойду. Но вот посмотрим, как вы тут без меня справитесь, музыканты засраные!

И он со злобой выскочил в коридор.

- Я так не согласен! - расстроился Балкайтис. - Этак врагов себе наживу! На кой мне черт нужна такая самодеятельность!

- А ты мне тихонько говори, - предложил Иван, - кто годен, а кто нет. А я сам буду объявлять. Пусть на меня злятся! Мне не привыкать!

- Ладно! - кивнул головой Балкайтис.

- Ребята! - обратился к товарищам Зайцев. - Пойте что-нибудь по очереди перед Балкайтисом. А как только он вас выслушает, я скажу, кому остаться, а кто может идти спать!

- Хорошо! - сказали «старики». - Пойдет!

И началась проверка музыкальных способностей. Договорились, что солдаты будут петь только первые строки припева известной официальной песни «Не плачь девчонка…»

Постепенно набирался необходимый список. Все больше и больше воинов покидали Ленинскую комнату.

Наконец, все солдаты были прослушаны.

- Всего-то двадцать человек, - произнес с грустью Зайцев. - Маловато! Надо бы двадцать пять!

- Почему же? - возразил Балкайтис. - Главное в хоре - качество, а не количество! Пусть лучше будет двадцать человек, зато роту они не опозорят!

- А может проверить дневальных? - спросил Иван. - Там сейчас все-таки ребята толковые, вдруг да подойдут. А иначе, что я буду завтра говорить Розенфельду?

- Ну, ладно, давай проверим дневальных, - согласился Балкайтис.

Оказалось, что из всего ротного наряда бодрствовали только дежурный да двое дневальных. Остальные уже спали. Пригласили поочередно тех, кто бодрствовал.

Все трое успешно выдержали испытание.

- А что, если привлечь одного-двух человек из ансамбля? - спросил Зайцев. - Почему бы нам не совместить игру на гитаре с участием в хоре?

- С какой стати?! - возмутился Зубов. - Я ни за что не соглашусь петь в каком-то хоре!

- А я согласен! - крикнул Крючков и обернулся к Зубову. - Что ты ломаешься, гандон?! Прямо, убудет с тебя спеть одну песню!

- Сам ты гандон! - разозлился Зубов. - Это мое дело - петь или не петь! Розенфельд ведь сказал, что это дело добровольное!

- Я тебе поговорю! - пригрозил ему кулаком Крючков и посмотрел на Зайцева. - Запиши-ка меня, Иван, фуй с ними, может «папа», в самом деле, отпустит на десять дней домой?

Иван записал в список Крючкова. - Еще бы одного, - сказал он Балкайтису.

- А может тебя? - предложил тот. - Давай проверим твой голос!

- Знаешь, Антониус, - возразил Зайцев, - я же и стихотворение читаю, и в литмонтаже участвую…да еще руковожу! Сколько же можно?

- А что тут такого - стать в общую толпу да спеть хором? Может быть, Розенфельд и наградит тебя отпуском? - промолвил Балкайтис.

- Какой там отпуск?! - махнул рукой Иван. - Вон, смотри, ребята почти по два года отслужили, а в отпуске так и не побывали! Впрочем, я не рассчитываю на какие-то награды. Выполнить бы это задание - и слава Богу! Как говорится: «не до жиру, быть бы живу»! Но если ты хочешь проверить мой слух - пожалуйста!

- Спой что-нибудь! - предложил Балкайтис.

- Спят курганы темные, солнцем опаленные…, - затянул Зайцев.

- Отлично! - улыбнулся Балкайтис. - Хватит. Все ясно. Ты подходишь!

Таким образом, список участников хора был успешно составлен.

- А как быть с исполнителем классического произведения? - вспомнил вдруг Зайцев.

- Это не проблема, - ответил Балкайтис. - Я сам что-нибудь придумаю, поговорю с ребятами. Завтра утром найдем кандидатуру!

- Все, ребята, можете расходиться! - объявил Зайцев после того как зачитал товарищам готовые списки участников. - Завтра после развода на работы проведем первую репетицию!

Воины стали расходиться, а к Зайцеву подошел Туклерс. - Знаешь, Иван, - сказал он, - я не смогу завтра принять участия в репетиции.

- Почему?

- Да мне завтра нужно в город по одному делу…

- Что, кто-нибудь из родных приехал?

- Мне просто нужно по делам! - резко ответил Туклерс.

Тут только Зайцев вспомнил слова Скуратовского. - Его же вызывают в Управление КГБ! - мелькнула мысль. - Как же я забыл?

- Ну, что ж, если надо, значит, надо, - ответил он Туклерсу. - От одного пропуска ничего не изменится. Будешь репетировать в другой день.

- Хочешь знать, куда я завтра пойду? - спросил вдруг неожиданно Туклерс.

- Куда?

- Кто-то из вас, гандонов, заложил меня, понимаешь? - со злобой произнес Туклерс, пристально глядя на Ивана.

Зайцев выдержал его взгляд. - Ну, и что из того, если тебя заложили? - спросил спокойно он. - Почему ты считаешь, что для выяснения отношений тебе обязательно нужно побывать в городе?

- Не я так считаю, - раздраженно ответил Туклерс, - а меня просто вызывают в КГБ!

- Кто? - Иван сделал удивленное лицо.

- Ко мне в баню пришел Скуратовский и сказал, что завтра в пол одиннадцатого утра он будет ожидать меня за контрольно-пропускным пунктом…

- А почему ты подумал, что тебя кто-то закладывает? - спросил с притворной простотой Иван.

- Я не думаю. Я даже уверен в этом! - сказал Туклерс. - Мне кажется, в этой истории замешаны вы, русские. Особенно я подозреваю Шорника и тебя!

- Знаешь, ты бы лучше попридержал свой змеиный язык! - возмутился Иван. - Для того чтобы бросать мне в глаза такое обвинение, нужно это доказать! На каком основании ты говоришь такое?

- Видишь, Иван, - сказал уже мягче Туклерс, - я с тобой говорю один на один. Здесь нет посторонних. Скажи мне по правде, что я такого сделал? За что вы стучите на меня?

- Кто на тебя стучит?

- Я уже сказал!

- А я тебе ответил: докажи, прежде чем обвинять!

- Ну, ладно, Иван, - усмехнулся Туклерс. - Доказательства будут тогда, когда я вернусь из управления КГБ. Если, конечно, вернусь…