Когда члены ансамбля удалились, Зайцев предложил Балкайтису заняться организацией хора.

- А я, товарищ капитан, - обратился Иван к Розенфельду, - буду готовить литмонтаж в канцелярии. Раздам всем воинам стихи и проверю, как они читают. Возможно, для каждого придется определить подходящие четверостишия. Потом мы порепетируем с бумажки, а когда они справятся с чтением, перейдем к заучиванию наизусть. По ходу дела я буду заглядывать в Ленинскую комнату и консультироваться с Балкайтисом. Вы не возражаете против такой постановки дел?

- Не возражаю, - кивнул головой Розенфельд. - Был бы от этого толк! В общем, держи меня в курсе дел. Как только что-нибудь подготовите, позовешь меня. Я посмотрю. Кстати, а кто будет исполнять классическую музыку и что именно?

Зайцев посмотрел на Балкайтиса.

- Мы уже решили этот вопрос, - сказал Балкайтис. - На пианино будет играть Берзонис. А исполнять он будет композицию Бетховена «Элизе».

- Ну, что же, Элизе или фуизе, лишь бы хорошо звучало! - одобрил Розенфельд. - А где Берзонис будет репетировать?

- А мне не надо репетировать, - вмешался в разговор Берзонис. - Я хоть сейчас могу сыграть это произведение!

- Марш в клуб! - прикрикнул Розенфельд. - Ты что, хочешь нам концерт испортить?! Разве можно выступать не подготовившись? Иди и играй на пианино, пока не доведешь свой исполнительский класс до автоматизма! Понял?

- Так точно! - ответил Берзонис и выскочил в коридор.

- А что ты будешь читать? - капитан повернулся к Зайцеву. - Какое стихотворение?

- Отрывок из поэмы Маяковского «Владимир Ильич Ленин», - ответил Иван.

- О, это очень хорошо! - обрадовался Розенфельд. - Политотдел будет доволен! Молодец! Ленин у нас всегда актуален! Ленина можно упоминать на любом празднике!

После этих слов Розенфельд еще немного походил-посмотрел и, убедившись, что воины занялись делом всерьез, ушел из казармы.

Зайцев позвал Таманского и поручил ему собрать всех участников литмонтажа в ротной канцелярии, после чего стал раздавать воинам стихи. Литмонтаж был, в общем, несложен. В тридцати четверостишиях раскрывался исторический путь Красной Армии от гражданской войны до ее нынешнего положения. Следовательно, каждому воину полагалось выучить по два четверостишия. Начинал этот номер сам Зайцев. Он должен был вдохновить остальных солдат на чтение стихов.

- Что будем делать, как распределять стихи? - спросил Зайцев Таманского. - Наверное, следует разобраться, что кому трудней, а что - легче?

- Мне - полегче! - закричали воины.

- Этак мы с полдня будем только стихи распределять, - сказал Таманский. - Я предлагаю построить всех по росту. Самых высоких поставить сзади, а самых низких - спереди. Получится две шеренги. А стихи можно раздать стоящим слева направо ребятам. Понимаешь?

- Конечно, понимаю, - кивнул головой Зайцев. - И читать стихи они будут как бы волной, слева направо, а как завершится первая половина, я опять начну чтение, а за мной - следующий - и так далее!

- Правильно! - улыбнулся Таманский и повернулся к чтецам. - Вы нас слышали? Становитесь по росту!

После недолгой суеты солдаты приняли необходимые позы, расположившись в два ряда.

- А теперь давай стихи! - сказал Таманский и протянул руку. Зайцев вытащил из папки пачку листков: - Вот, Вася, здесь все тридцать!

- Так, Иван, возьми свои первое и шестнадцатое стихотворения, - пробормотал Таманский и стал раздавать листки остальным солдатам.

- Ну, а теперь отрепетируем, - предложил Зайцев. - Давайте поочередно зачитывать. Каждый - свое стихотворение!

Первым начал он сам. Прочитал свое четверостишие и посмотрел на Таманского. Тот быстро прокричал свой текст и толкнул локтем соседа: - Ты что, иоп твою мать, спишь, что ли?!

«Молодой» воин поспешно прочитал стихи. Больше задержек не было, и вскоре чтение завершилось.

- Ладно, - сказал Зайцев, подводя первые итоги, - теперь, давайте, заучивайте полученные стихи. А когда справитесь с этим, соберемся на новую репетицию.

- Сегодня? - спросил один из «молодых» солдат.

- Нет, завтра, - ответил Иван. - На сегодня хватит. В оставшееся до обеда время заучивайте стихи!

- А как их заучивать? - спросил вдруг известный фотограф Середов. - Повторять про себя или зачитывать вслух?

- Как будто ты не знаешь, как учить стихи? - усмехнулся Шорник. - Ты что, не учился в школе?

- Учился, - пробурчал Середов. - Да только вот я так ни одного стихотворения не запомнил. Отвечу на уроке и забываю!

- А тебя никто и не заставляет учить на всю жизнь! - поучал «молодого» воина Таманский. - Главное, чтобы подготовиться к концерту, а там - выкидывай из головы!

- Тогда я буду читать про себя! - сказал Середов.

- Дело твое, - ответил Зайцев и посмотрел на других воинов. - Учите, как хотите, - добавил он. - Меня не волнует, каким способом вы будете это делать. Главное, чтобы завтра вы уже могли выступить без бумажки!

- Уже завтра?! - спросил кто-то с тревогой в голосе. - Да разве мы так быстро справимся?

- Справитесь, - ответил Зайцев. - Я завтра приглашу на репетицию Розенфельда, и вы продемонстрируете ему свои способности!

После этого он пошел в Ленинскую комнату, из которой доносились звуки аккордеона и голоса поющих воинов.

- Давай, Иван, становись в первую шеренгу! - сказал, увидев Зайцева, Балкайтис. - Видишь, я разделил хор на три части. Первые восемь человек будут сидеть на табуретках, вторая шеренга расположится стоя сзади них, а третья - из самых рослых - тоже встанет, но уже за второй шеренгой.

- Отлично! - кивнул головой Зайцев. - Тогда я займу место во второй шеренге, а ты дай мне слова песни.

- У меня больше нет листков со словами, - ответил Балкайтис. - Остался только один текст, так сказать, оригинал. Становись в строй и подпевай. Песня ведь известная. Ею нас еще в учебном батальоне одурили. Неужели не вспомнишь?

- Ладно, - согласился Иван и стал в строй.

- Ну, приступим! - объявил Балкайтис и продел руки в ремешки аккордеона.

- Надо мною летят как знаме-о-на

Годы наших великих побед! - заорали под музыку воины.

Балкайтис поморщился и прекратил играть.- Что вы, иоп вашу мать, петь разучились, что ли?! - закричал он. - Ну-ка, давайте сначала. И не орите, а пойте нормально!

Солдаты снова запели. На этот раз дошли до припева.

- Непобедимая и легендарная!

В боях познавшая множество побед!...- возопили солдаты. Музыка вновь прекратилась.

- Сколько вам говорить, что не надо орать?! - возмутился Балкайтис, когда установилась тишина. - Вы что, на свинарнике, чтобы так кричать? Там в клубе хорошая акустика. Совсем нет необходимости рвать горло!

После этого репетиция возобновилась. На этот раз воины старались не кричать.

- Ну, вот, - улыбнулся Балкайтис, когда была спета вся песня, - кажется, начинает получаться!

В это время вошел Розенфельд. - Ну, как дела? - спросил он вышедшего из своей шеренги Зайцева.

- Все нормально, - ответил тот. - Литмонтаж мы уже по бумажке отрепетировали. Теперь ребята учат стихи. А здесь мы поем…

- Ну, что ж, если все будет обстоять так же хорошо, как вы поете, - сказал с улыбкой командир роты, - то мы наверняка завоюем первое место!

Балкайтис покраснел от удовольствия.

- Это еще не все, - сказал он. - Хор еще только начинает подготовку. А вот через три-четыре дня мы уже сможем выступить нормально!

- Нечего спешить! - покачал головой капитан. - Спешить нужно только на ловлю блох да на йэблю! Спокойно репетируйте! Никто вам мешать не будет!

И он вышел в коридор.

- Давайте еще разок споем и - до завтра! - предложил Балкайтис.

- А может хватит на сегодня? - возразил Зайцев. - Все-таки нет двух человек - Туклерса и Крючкова! Туклерс завтра будет на месте, а Крючкова мы уговорим задержаться ненадолго здесь с нами…

- А не лучше ли будет пойти к нам в клуб и там репетировать? - вмешался в разговор Кикилас. - Все равно ведь там придется выступать!