- Да ну ее к черту! - отмахнулся Иван. - Сколько можно вспоминать? Эта история стала мне уже поперек горла! Да и врагов себе наживаю со стороны товарищей!
- Враги у нас всегда будут! - задумчиво сказал Шорник. - Поэтому нечего их боятся! Хотел бы ты, не хотел, но от врагов все равно никогда не избавишься, ведь зависть - характерная черта русских людей!
- А я и не боюсь, - ответил Зайцев. - В конце концов, ко всему привыкаешь. Ты вот объясни мне, Вацлав, зачем Скуратовский дает деньги?
- Так он дал тебе денег? - удивился Шорник. - Сколько?
- Пятнадцать рублей.
- Отлично! Давай-ка возьмем бутылочку!
- Да где ты ее вечером достанешь? Военторг уже наверняка закрыт.
- Сбегаю в «Три сосны». Это здесь неподалеку.
- А ты не боишься идти в самоволку?
- А что тут страшного? Пробежать минут десять по железной дороге и - пожалуйста, маленький магазинчик! Хочешь, вместе сбегаем?
Иван заколебался: - А если попадемся, тогда что?
- Не бойся, не попадемся, - засмеялся Шорник. - Патрулей там не бывает. А если даже кто-нибудь из офицеров нас там случайно увидит, мы быстренько смоемся, а потом скажем, что он обознался, потому что мы, дескать, сидели здесь, у тебя в кабинете.
- Ладно, пошли, - согласился Иван.
Открыв шкаф, он достал оттуда шинель и быстро оделся. То же самое сделал и Шорник, потому как он сбросил с себя шинель, когда вошел в кабинет продслужбы.
Выйдя из штаба, наши герои направились в сторону стадиона, за которым обнаружили в стене дыру, замаскированную досками.
- Лезь сюда! - распорядился Шорник.
Когда они выбрались наружу, перед их глазами предстала усыпанная снегом железнодорожная насыпь. С противоположной воинской части стороны за насыпью виднелся большой густой сосновый лес. Воины взобрались наверх и пошли по железной дороге. Действительно, Шорник не ошибался: ходьба заняла не больше десяти минут.
Когда они подошли к небольшому одноэтажному зданию с решетчатыми окнами, Шорник сказал Ивану, чтобы он подождал его в темноте и не выходил на освещенную светом электрического фонаря площадку, расположенную у входа в магазин, а сам юркнул в служебную дверь.
Зимой дни короткие и вечером совершенно темно. Поэтому Зайцев спокойно стоял за углом и ждал товарища, не испытывая чувства тревоги.
Минут через пять из магазина выскочил Шорник и позвал Ивана: - Заходи! Я уже рассчитался. Поможешь мне уложить в сумку бутылки!
Они быстро вошли и оказались рядом с продавщицей во внутренней части помещения, за прилавком. В магазине не было посетителей.
- Здравствуйте! - громко сказал Иван красивой, розовощекой и круглолицей женщине, которой было с виду около тридцати.
- Здравствуй, солдатик! - улыбнулась она. - Почаще заходите, мы всегда вам рады!
В это время хлопнула дверь.
- Ложись! - приглушенно крикнул Шорник и грохнулся под прилавок. Иван немедленно присоединился к товарищу.
- Дайте-ка бутылочку «беленькой»! - раздался вдруг голос капитана Козлова.
- Вот черт! - выругался про себя Иван. - Принесла нелегкая!
Продавщица, судя по звукам, отпустила товар.
- Ну, как, Валечка, - пробормотал капитан, - не сможешь ли ты сегодня провести со мной вечер?
- Что ты такое говоришь? - возмутилась женщина. - У меня есть муж! Я что, какая-нибудь…
- Да я не к тому, - промямлил Козлов. - А как бы это…Ну…Там…Так сказать…
- Ладно, капитан, - ответила Валя. - Ты приходи как-нибудь в другой раз…Тогда и поговорим…
Хлопнула дверь, и опять стало тихо. - Быстрей загружайтесь! - сказала продавщица. - Надо было мне самой положить вам все в сумку. Сейчас начнется наплыв ваших офицеров!
Иван поспешно наполнил сумку. - Ничего себе! - подумал он. - Три бутылки водки и четыре - вина! Ну, и дает Шорник!
В это мгновение вновь раздался стук двери, и в магазине объявился еще один офицер.
Шорник с Зайцевым опять оказались на полу.
- Кто это у вас тут? - раздался голос майора Подметаева.
- Иоп твою мать! - шепотом выругался Шорник. - Вот неудача! Только политработника нам еще не хватало!
Спасла положение продавщица Валя. Она медленно и спокойно вышла из-за прилавка и подошла к любопытному майору. - Что ты, мой милый майор? Кого ты мог у нас тут увидеть?
- Мне показалось, что за вашей стойкой спрятались солдаты! Возможно, самовольщики!
- Ну, что ты, дорогой, откуда они здесь могут быть? - ласково промолвила продавщица.
- Что это ты сегодня такая любезная? - пробурчал Подметаев.
Ответа не последовало. И вдруг неожиданно тишину нарушил пронзительный женский крик: - Ребята, бегите!
Шорник и Зайцев подскочили. Перед ними стоял майор Подметаев, который тщетно пытался вырваться из объятий продавщицы, закрывавшей ему глаза своими ладонями.
- Бегите! Бегите! - кричала Валя.
Друзья не растерялись. В одно мгновение они выскочили на улицу и, как угорелые, помчались вдоль железной дороги. Лишь оказавшись на довольно большом расстоянии от злополучного магазина, наши герои «сбавили обороты» и перешли на спокойный шаг. Тишину нарушали лишь скрип подминаемого ногами снега да легкое позвякивание бутылок в сумке, которую тащил Иван.
- Дай-ка я понесу, - предложил Шорник и забрал у Зайцева его ношу.
- А ведь продавщица - мужественная женщина! - сказал Иван. - Не побоялась этого гада Подметаева! Представляешь, какой был бы скандал, если бы он нас засек?!
- Да, Валюха - молодец! - согласился Шорник. - Славно она нас выручила! Надо будет на днях поставить ей пару-тройку палок!
- А не попадет ей за нас?
- А кто для нее Подметаев? Это для нас он начальник, а для продавщицы не указ! К тому же торговые работники никого, кроме своих начальников да партийного руководства, не признают!
- Выходит, партийные работники запустили руки и в торговлю?
- Наивный ты человек! В магазинах ведь продукты и материальные ценности! То, что лежит на прилавках - это товары для всех, для работяг. А под прилавком - для избранных людей. Конечно, для высших партийных тузов имеются свои собственные, закрытые для толпы магазины и распределители. А вот для разных мелких партийных «сошек» и такие магазины подойдут. Для них всегда готов «специальный паек» из дефицитных продуктов. Соответственно и они не мешают торговым работникам брать все, что угодно.
Так, разговаривая, они прошли стену воинской части и добрались до штаба. Здесь Шорник извлек бутылки, банку консервов и хлеб. Поставив на стол одну бутылку водки и закуску, Иван спрятал все остальное в сейф.
За выпивкой товарищи продолжили житейский разговор. Зайцев вспомнил про деньги Скуратовского и спросил: - Так это ты у него достал тогда деньги на выпивку со «стариками», когда вы обмывали сержантские «лычки»?
- Конечно, у него, - улыбнулся Шорник. - Я и раньше брал у майора деньги. Он мне никогда не отказывал!
- И какие же ты обычно получал суммы?
- Как правило, по двадцать пять рублей. Хотя расписки я писал на пятьдесят.
- А зачем?
- Понимаешь, майору ведь тоже нужно жить! Я ему писал две расписки на десять рублей и две - на пятнадцать. И расписывался задним и передним числом.
- Как так «задним» и «передним»?
- Ну, вот, скажем, я получил деньги десятого мая. Пишу расписку, что мне выдали деньги на беседы с антисоветчиками десятого апреля. Затем еще одну расписку датирую тридцатым апреля. Ну, а остальные бумаги помечаем десятым мая, тридцатым мая или каким-нибудь днем июня…
- Неужели никто не контролирует расходование Скуратовским денег?
- Может и контролирует. Но как ты проверишь, если он выдаст мне двадцать пять рублей из своего кармана, а когда подойдет время, получит в кассе ихнего управления все деньги по моим распискам?
- Ясно, - сказал Иван и усмехнулся. - Вот это - достойные защитники государства!
Однако ему было совсем не смешно. Задумавшись над словами Шорника, Зайцев почувствовал, как страх постепенно охватил все его существо.