А вот тренерам с ним нелегко, что тем не менее тоже говорит в его пользу. Шура все видит, все замечает, все понимает и не прощает тренерских промахов. Наличие такого человека в команде заставляет тренера приходить на тренировку всецело подготовленным, подхлестывает тренерскую мысль.

Несмотря на очевидный талант. Белостенный долго шел к признанию. Шел через лень, неудачи, разочарования, отступления, срывы, но характерно, что после каждого срыва другой бы руки опустил, а Шура, наоборот, начинал работать с повышенной ответственностью, прекрасно понимая, что только трудом, серьезным отношением к делу сумеет добиться «реабилитации».

В 1986 году Александр Белостенный за нарушение правил таможенного режима был дисквалифицирован. 2 октября 1987 года газета «Советский спорт» сообщила, что на заседании президиума Всесоюзной федерации баскетбола было рассмотрено ходатайство Федерации баскетбола Украины, Госкомспорта УССР, общественных и профсоюзных организаций Украины, а также Спорткомитета Министерства обороны СССР и ЦСКА о возможности замены дисквалификации А. Белостенного на условную. Учитывая, что он сделал надлежащие выводы из случившегося, полностью осознал свою вину, желает в труде и на баскетбольной площадке искупить ее, а также приняв к сведению ходатайства общественных и спортивных организаций, президиум Федерации баскетбола СССР счел возможным изменить дисквалификацию А. Белостенного на условную–до сентября 1988 года. Во многом ему помогла семья — жена Лариса, приятная, умная, тактичная женщина, не чуждая спорту, поскольку ее родители были спортсменами, богатырь сынишка, которого Шура просто обожает. И что самое главное, интересы Белостенного не ограничиваются спортом, баскетболом, его кругозор широк, а увлечения разнообразны. Он много читает и все впитывает. И поэтому тоже рос как игрок. Но это не значит, что Шура уже всего достиг. К сожалению, хватает у него и чисто игровых минусов, и житейских. Так что ему еще работать и работать, в основном над собой,

Тем не менее я считаю, что Александр Белостенный к середине 80‑х годов стал одной из самых ярких фигур в мировом любительском баскетболе. Более того, я уверен, что он мог бы играть в любой профессиональной команде Национальной баскетбольной ассоциации США. Кстати, об этом мне говорили заокеанские специалисты, и даже сами менеджеры клубов НБА. И хотя, естественно, никогда у них Шура играть не будет, сам факт такого признания говорит о многом.

О чем рассказал Билл Рассел

Вместо послесловия

Конечно же многие журналисты, узнав о его приезде в Москву, мечтали поговорить с ним, взять у него интервью, хотя он уже давно не спортсмен, не тренер, а журналист, телекомментатор. Еще бы, фигура Билла Рассела с давних пор окружена ореолом славы. Не без оснований он до сих пор считается лучшим баскетболистом–центровым всех времен. И когда Рассел приехал в Москву освещать соревнования Игр доброй воли, репортеры пытались встретиться с ним. Но… неожиданно натолкнулись на вежливый, однако твердый отказ. Билл неотрез отверг все предложения беседовать с коллегами, мотивируя это условиями своего контракта с Ти–би–эс. Все это происходило во временном офисе телекомпании. Обескураженные журналисты все еще толпились в недоумении, а Билл, вежливо раскланявшись, уже собирался уходить. Меня в этой толпе он не заметил, пришлось броситься вслед за ним и довольно–таки бесцеремонно стукнуть его по плечу. Он резко обернулся и удивленно повел головой по сторонам, не находя того, кто посмел таким образом обратиться к нему: с высоты своего роста он все еще не видел меня. — Билл, но я‑то не журналист, надеюсь, со мной ты можешь поговорить… — я с улыбкой смотрел на него снизу вверх.

Лицо Рассела расцвело, он наклонился ко мне, нежно и как–то бережно обнял и сказал:

— Я рад, Алекс, что ты нашел меня. Конечно, для тебя у меня всегда есть время.

— Если помнишь, Билл, мы познакомились в 56‑м на Олимпиаде в Мельбурне. Мне было 28 лет, я был молодой тренер и, честно тебе скажу, во все глаза смотрел на ваши тренировки, в которых ты явно выделялся. И хотя тебе было всего 22 года, авторитетом, что меня поразило ты пользовался потрясающим даже у более старших игроков вашей команды. В своей книжке «Баскетбол завоевывает планету» я уже описывал запомнившийся мне случай, когда другой ваш центровой — Холдорссон случайно и слегка оцарапал тебе нос в схватке под кольцом. И до того испугался, что бросился вон из зала…

— Чего не помню — того не помню… Но если ты говоришь, что так было, то верю.

— Спасибо, Билл. Но я продолжу воспоминания. Просто, чтобы ты понял, кем ты был тогда для нас, какое впечатление произвел на меня. Ты открыл для нас баскетбольную Америку. Твоя игра под щитами, блок–шоты, подстраховка в защите, первый пас (почти всегда результативный, голевой), на мой взгляд, стали эпохой в баскетболе. Я впервые увидел центра ростом 207 сантиметров, достающего край щита. Причем, насколько я знаю, ты и просто в высоту прыгал как раз на 207… Я сразу понял, что ты будешь самым великим баскетболистом в мире. И когда наблюдал за тобой уже в Штатах, где ты выступал за «Бостон Селтикс», только уверился в своем мнении. И когда узнал, что тебя неоднократно называли «самым полезным игроком лиги», когда читал об очередной победе твоей команды, уже не удивлялся.

Билл, наши встречи всегда происходили у тебя на родине или где–то еще. И вот наконец ты в Москве… Как тебе наша столица?

— Да, я впервые в Москве и буквально очарован городом. Прямо–таки поразила красота улиц, проспектов, площадей, скверов и парков. Москвичи покорили меня теплотой, сердечностью, доброжелательностью. Что касается организации Игр доброй воли, то она выше всех похвал. Лишний раз понял, что вы можете все. Правда, у вас такой огромный опыт… Нашему Сиэттлу придется постараться, чтобы провести следующие Игры доброй воли на таком же высочайшем уровне.

— Послушай, Билл, тебе ведь, сколько помнится, как и мне, за пятьдесят. Но ты такой подтянутый, элегантный, собранный, что никак не дашь столько лет. Да еще говорят, что ты всегда строго одет, несмотря на жару, которой встретила тебя Москва… Как тебе удается быть постоянно в форме? Такое впечатление, что ты и сейчас можешь выйти на площадку и сыграть, как в лучшие годы…

— Конечно, баскетбол оставил свой след. И вообще стараюсь поддерживать тонус. Но сыграть… Нет, уже не смог бы. Правда, регулярно выхожу на площадку, вожусь понемножку с мячом…

— Хочу спросить тебя вот о чем. Повторяю: в моем представлении (да и не только моем) ты — самый выдающийся центровой в мире за всю историю баскетбола. Какова, на твой взгляд, роль центрового в современном баскетболе? Изменилась ли она с изменением правил?

— Никогда не менялась и не изменится. Центровой как был, так и остается стержнем команды, на который накручивается вся игра. Только большой центр делает большую команду. Это старая истина, она не нами придумана, однако от этого она не сделалась менее справедливой.

— Хорошо, но игра–то изменилась. Следовательно, должны были в чем–то измениться и игроки…

— Знаешь, по нынешним любительским правилам когда–то уже пробовали играть профессионалы. К тому же и у нас в НБА правила нередко подвергались корректировке. Ну и что из этого? Центровой остался главной ударной силой у щитов. И был им при любых правилах. Если центровой не выигрывает щит, не страхует партнеров, не умеет ставить заслоны и блокшоты, не организует контратаки и не успевает к их завершению — какой же это центровой? Это не центровой, каким бы высоким он ни был.

— Ты многовато хочешь, Билл. Так могут играть только самые классные центры. Ты вот так играл…

— А что изменилось? Нужно и сегодня так играть.

— Я видел всех ваших ведущих центров и, замечу вновь, считаю тебя сильнейшим…

— Любопытно услышать от тренера наших самых главных конкурентов: почему ты так думаешь?