Смущало другое. Поначалу многие думали–гадали, что же получится с вводом Лежавы в состав? Как этот тяжеловес (Анзор внешне напоминал Круминьша) сумеет приспособиться к стилю игры динамовцев? Ведь «Динамо» как бы осуществляло девиз своего спортивного общества на площадке: сила — в движении. Это была скоростная, наверное, самая скоростная команда в стране, чья тактика строилась не столько на заранее отрепетированных, разученных комбинациях, сколько на интуиции, импровизации, азарте, порыве. Если же говорить о каком–то тактическом варианте, то это был хорошо организованный быстрый прорыв.

Такая манера в крови грузинских баскетболистов. Им несвойствен позиционный баскетбол, медленный, длительный розыгрыш мяча «до верного». Молнией пронестись по площадке, выстрелить по кольцу, подскочить, добавить — вот их кредо.

И тут приходит неповоротливый, медлительный Лежава. Не скомкает ли привычную игру? Не заставит ли команду изменить себе? Что ж, вопросы, заслуживающие внимания…

К чести Анзора он понимал главное: ему нельзя мешать команде, нельзя портить ее игру, нельзя менять стиль, который любит команда, который ей по душе. И он делал все, чтобы не гасить атакующий порыв партнеров, не задержать развитие событий. Больше того, с ним рядом еще быстрее заиграли такие баскетболисты, как Мосешвили и Угрехилидзе. Не потеряв присущей им техничности, элегантности, изящества, оба рослых нападающих прибавили и в скорости.

У Анзора интересное телосложение. Широкая спина, сильные, но… короткие ноги и руки. Тем не менее он неплохо забивал из–под щита, научился выполнять бросок крюком, хорошо открывался в трехсекундной зоне. Его побаивались: вид довольно устрашающий, вес приличный–килограммов 130. К тому же умел Анзор сражаться под щитами, да и хватка у него была цепкая. Однако внешний вид не вязался с натурой Анзора. Он был не из породы центровых–лидеров, он был трудягой, действовал полезно, на подыгрыше, но не очень эффектно (как многие центровые того времени, о которых уже здесь было сказано). Его бег вызывал добродушные улыбки: семенящий, неэстетичный, совершенно, казалось бы, несвойственный такому гиганту. Но, невзирая на насмешки, Анзор старался бежать изо всех сил, чтобы не выпадать из быстрого ансамбля динамовцев. И ему это удавалось. Он торопился, как мог, делая странные для человека с таким ростом движения. Но он играл не для того, чтобы им любовались, а чтобы принести пользу команде.

Роста же своего Анзор, действительно, тяготился, старался уйти в тень, не выделяться. Журналисты жаловались, что интервьюировать Лежаву — пустое дело. «Большие» и так–то немногословны, а Анзор и вовсе был неразговорчивым. Редко–редко его широкое лицо расплывалось в улыбке. Но в команде его любили и ценили. За тактичность, скромность, чуткость, отзывчивость, спокойный характер. Но и, конечно, за мастерство. Согласитесь, что в сборную просто так никого никогда не брали. И я в том числе. Вот и Анзора взял потому, что заслужил он это право игрой.

Цепкий, с большой кистью, в которой мяча и видно не было, Анзор был точен в бросках. Правда, довольно тяжело переживал промахи. Это объяснялось тем, что Лежава был очень насторожен к реакции трибун. Такое отношение присуще многим центровым: они очень остро воспринимают взгляды и реплики окружающих — и в жизни, и на площадке. Поэтому зачастую они просто не рискуют брать инициативу на себя, бросать по кольцу, предпочитая отдать мяч партнеру. Только уникальные игроки повышенное внимание к их игре ощущают без ущерба для себя. Те же Белов или Сабонис никого и ничего не боялись, им было неважно, как отреагируют трибуны на неудачный бросок. Наоборот, недовольный гул их только подстегивал…

Анзор бросал хорошо, точно. Старался послать мяч наверняка, поэтому чаще всего бросал от щита. И все равно чувствовалось, что он как будто ждет от зрителей критики своих действий.

Поэтому, думается, он не слишком проявил себя на чемпионате мира‑63 в Бразилии. Прессинга болельщиков он не выдержал. Если дома, в Тбилиси, публика настроена к нему доброжелательно, то в Рио–де–Жанейро, наоборот, подвергала наших игроков обструкции. Это было понятно, так как торсида там с особой силой и совершенно непередаваемыми эмоциями поддерживает своих любимцев. Правда, серьезно повлияла на его игру и травма, которую он получил в одном из первых матчей чемпионата,

Сейчас Анзор Лежава работает начальником геологической базы, растит трех дочерей и мечтает о сыне. Что ж, ему не всегда везло на баскетбольных аренах, так пусть повезет в жизни. Наш Анзор это, безусловно, заслужил.

Николай Сушак

Вот Коля в отличие от многих центровых на площадке по–настоящему смотрелся. Этот красавец–гигант, голубоглазый блондин был отлично скроен. Всегда подтянут, с эффектной походкой, настоящий атлет — его нельзя было не проводить взглядом. Казалось, он и сам любуется собой: дескать, вот я какой.

Николай очень пропорционально сложен: в меру широк в плечах, гордо приподнятая голова, мощный торс, ни грамма лишнего веса, уверенность в каждом движении, жесте. Он один из немногих великанов, которые не стеснялись своего роста. Наоборот, он прекрасно видел и понимал, что именно 213 см и выделяют его из толпы, так что никаких неудобств не чувствовал. Коля быстро освоился в городе, моментально подмечая не только какие–то внешние стороны бытия горожан — умение держаться, вести беседу, одеваться, но и внутренне становился другим, как губка впитывая все хорошее, полезное, нужное культурному человеку.

Залюбовавшись его внешностью, я в то же время понял, что из него можно сделать классного баскетболиста. Конечно, воспитанник тренера Наполеона Каркашьяна из киевского СКА далеко еще не был готовым мастером, но перспективность его не вызывала сомнений, раскрыться он был просто обязан.

Особенно привлекала в Коле нетрадиционная для центрового жажда борьбы, он буквально рвался в бой, не мирился с ролью запасного, дублера. Вы уже, наверное, заметили, что большинство гигантов тушевались от излишнего внимания, а Сушак, наоборот, постоянно хотел быть на виду. И искренне обижался, если ему не слишком доверяли в игре, мало давали играть, редко выпускали на площадку. Вера в себя у него была безграничной. Это был ненасытный баскетболист, с вечно неудовлетворенными амбициями. В своей команде СКА ему удавалось показать всего себя, в ней он был игроком номер один, фигурой, стоил полкоманды. Такую же роль хотел получить и в сборной.

Мне такие люди по душе. Настоящий игрок и должен быть беспокойным. Абсолютно бесконфликтным, нечестолюбивым людям в большом спорте делать нечего. Не секрет, что есть такие вроде бы не без задатков, не без способностей баскетболисты, о которых говорят, что они «хорошо сидят». То есть довольствуются положением запасных, не проявляют ни малейшей активности, им спокойнее на скамейке, нежели в игре. Такие игроки погоду не делают, из таких мастера не вырастают, как бы щедро ни одарила их природа…

Я сам немало походил в запасных, что меня ужасно злило и обижало. Никакие аргументы, никакие доводы тренеров, партнеров не могли убедить меня в том, что я по каким–то причинам пока должен посидеть в запасе. У меня было одно желание — играть. И это чувство игрока осталось во мне, когда я стал уже тренером. Те же, кто смирился со своей судьбой дублера, мне антипатичны.

К тому же я убежден, что инертные резервисты никогда не будут большими игроками. Поэтому пассивность моих подопечных мне всегда претила, я подчас намеренно создавал конфликтные ситуации, обострял конкуренцию в команде, поощрял ее. Ибо уверен, что как великие открытия рождаются только в борьбе характеров и умов, так и великие игроки появляются в споре самолюбий, в столкновении личностей. Поэтому мне так импонировала горячность Сушака, его страстная натура, его постоянное стремление доказать всем — и мне особенно, что он необходим сборной команде, просто обязан быть на площадке.

Но не всегда, однако, желания заявить о себе достаточно. Нужны и другие качества, в первую очередь мастерство. Сушак мастером достаточно высокого класса, безусловно, был. Он всегда активно хотел тренироваться, что помогало его быстрому становлению. И не боялся высоких нагрузок. Перед чемпионатом Европы‑65 на базе в Серебряном бору мы с Юрием Озеровым ввели работу с отягощениями. Ребята надевали свинцовые пояса и манжеты на руки и на ноги. С такими «довесками» и тренировались, и играли, и отрабатывали броски, и занимались общефизической подготовкой (бегали, прыгали, выполняли гимнастические упражнения), хотя общий вес этих доспехов доходил до 25 кг.