— Сядь, — сказал Мэби.

Он опустился на колени, расшнуровал Эдибхою ботинок и снял с ноги. Затем стянул носок. Осмотр был внимательный и быстрый.

— Раздробленная ступня оказывается на поверку синяком на большом пальце.

— А я уверен, что сломана кость.

— Несчастный ипохондрик!

— Познакомься — это Майкл Удомо, — сказал Мхенди. — Мы приехали за тобой. Едем на вечеринку к Лоис. Чтоб тебя вместе с твоими корягами!..

Мэби пристально посмотрел на Удомо — посмотрел холодным, испытующим взглядом, от которого Удомо стало не по себе: он почувствовал какую-то неловкость и насторожился. В следующее мгновение Мэби вскочил и протянул ему руку. Рукопожатие было крепким. Удомо отвернулся, уходя от его внимательных глаз. Он увидел на полу бюст Лэнвуда и подошел к нему, радуясь возможности быть подальше от Мэби: его немного пугала сдержанная сила, исходившая от этого человечка.

— Если едешь с нами, скорее переодевайся, — сказал Мхенди.

— Том будет?

— Нет.

— Никому нет дела до моей ноги, — стонал Эдибхой.

— Надень ботинок, — оборвал его Мэби, — и можешь ходить спокойно.

Он быстро переоделся, умылся и пригладил щеткой густые волосы.

— Этот черномазый не заставит себя долго ждать, — сказал он.

Удомо весь напрягся и быстро повернулся к Мэби. Мэби смотрел на него в упор, глаза его смеялись. Мхенди перевел взгляд с одного на другого и ухмыльнулся.

— Поехали, — сказал Эдибхой и первым заковылял к двери.

Когда они приехали к Лоис, веселье было в разгаре.

Какой-то молодой лорд радостно окликнул Мхенди. Они сразу же отошли в угол и заспорили о чем-то. Джо Фэрз, уже немного навеселе, с сияющими глазами, оставила своего партнера и кинулась к Эдибхою, который сразу же забыл про ушиб на ноге. Удомо повернулся к Мэби: он должен был с ним поговорить.

— Я… — начал он.

Но тут их заметила Лоис.

— Пол, милый! Вот уж кого целую вечность не видела.

— Все работаю, радость моя, — ответил Мэби.

— Над чем сейчас?

В это время в дверях появились еще две женщины. Одна из них, миниатюрная, очень хорошенькая брюнетка, увидев Мэби, взвизгнула:

— Пол!

Мэби тяжело вздохнул. Женщина подбежала к нему, обняла и потащила к столу, заставленному бутылками. Лоис засмеялась не без ехидства.

«Других женщин ты, кажется, не очень-то любишь», — подумал Удомо.

— Выходите из клетки, Майкл Удомо, — твердо сказала Лоис. — Сейчас надо веселиться. Не думайте ни о чем!

— А я и так не в клетке, — ответил он.

— Нет?

«Она немного пьяна», — подумал он.

— Нет!

— Итак, значит, хоть вы и в клетке, но не в клетке… Понимаете меня?

— Нет.

— Я так и думала… Пойдемте выпьем.

— Я не пью. Принести вам?

— Пойдемте выпьем, — повторила она.

В ее глазах был вызов. Он улыбнулся, как улыбаются, исполняя детский каприз.

— Хорошо.

— Я сама принесу, — сказала она.

— Только ничего крепкого, пожалуйста…

Взгляд Майкла упал на ее обнаженные плечи — полные, покатые, с легким налетом загара. Он оглядел всю ее фигуру. Как это он до сих пор не заметил, что она так хороша собой. Не красавица, не молода, но очень хороша. Великолепная осанка и эта манера держать голову, чуть набок.

Танцующая пара заслонила ее от него. Он переступил с ноги на ногу, прислонился к стене. Надо бы найти свободное место. Мимо него, прильнув щекой к щеке, плыли в танце Джо Фэрз и Эдибхой. Глаза девушки были закрыты. На лице Эдибхоя сияла улыбка. Он подмигнул Удомо. И тут же они затерялись среди танцующих.

Вернулась Лоис и протянула Майклу рюмку. Он пригубил и сморщился: вкусно, но крепковато.

— Что это?

— Ключ от клетки, — ответила она.

Он быстро окинул ее взглядом с головы до ног.

— О, начинаем интересоваться женскими фигурами… — усмехнулась она.

— Я только сейчас увидел, какая вы красивая.

— Майкл Удомо, вы делаете успехи.

— Вы ведь открываетесь людям не сразу.

— Это потому, что я подкрадываюсь к ним незаметно. Подбираюсь сзади. Они ничего не подозревают. А потом глядь — я совсем рядом. Тогда они начинают хотеть того, что рядом. Только это не про них… — Она допила рюмку и насмешливо взглянула на него.

Он проглотил содержимое своей рюмки одним глотком и передернулся.

— Пошли танцевать, — сказала она.

— Не умею.

— Сейчас самое время учиться.

Она взяла у него рюмку, поставила ее и остановилась в выжидательной позе. Он неумело обнял ее за талию, сделал несколько неуверенных шагов и вдруг поймал ритм. Все сразу стало легко, просто, привычно, как будто он вспомнил что-то давно знакомое.

— Я думала, вы совсем не умеете танцевать.

— Первый раз в жизни занимаюсь этим делом.

Он обхватил ее поудобнее, крепче прижал к себе и почувствовал округлую мягкость ее тела. Да, она действительно подкрадывается незаметно. Что правда, то правда.

— Вы сказали правду, — проговорил он. — Вы подкрадываетесь к людям незаметно.

— И еще я сказала, что это не про них.

Они замолчали и танцевали молча, пока не кончилась пластинка.

Потом Лоис оставила Удомо и пошла к Джо выбрать новую пластинку.

Удомо отправился туда, где стояли, ожесточенно споря, Мхенди и молодой лорд. У каждого в руке была бутылка, и они то и дело наполняли рюмки. У Мхенди глаза налились кровью, у лорда они стали стеклянными. Слева от них на полу между двумя молоденькими женщинами сидел Пол Мэби. На коленях у него лежал открытый блокнот, и он делал торопливые наброски. Наблюдая за тем, что появляется из-под его карандаша, женщины заливались смехом.

Лорд тыкал пальцем в грудь Мхенди.

— Согласен. И все равно, ведете вы себя непоследовательно. Вечно нападаете на тех, кто стоит на вашей стороне.

— Да нам вовсе не нужно, чтобы кто-то стоял на нашей стороне, — прервал его Мхенди. — Нам нужны справедливость и свобода!

— Именно потому мы и стоим на вашей стороне…

Мхенди взглянул на Удомо и покачал головой:

— Ну как вы не понимаете, друг мой. Ведь все это очень просто. Я — черный. И мой друг Майк — вот он — тоже черный. Нам вовсе не нужно вставать на нашу сторону. Мы сами — наша сторона. Нам не приходится вникать в проблему. Мы сами — эта проблема. Когда вы говорите «расовый барьер», для вас это пустой звук; для нас же это горький опыт, печальная действительность, с которой вы никогда не сталкивались и никогда не столкнетесь. Вам легко говорить «будьте благоразумны!». Для вас это нечто отвлечение, вы можете позволить себе роскошь быть благоразумными.

— Все это я прекрасно понимаю, — терпеливо говорил лорд. — Будь я в вашем положении, я, конечно, испытывал бы те же чувства. И все же я настаиваю: чтобы заставить других смотреть на вещи вашими глазами, заставить их почувствовать ваше положение, нужна дипломатия, а не злобные выпады. Только так вы сможете завоевать участие и поддержку. Понимаете?

Бешенство охватило Удомо.

— Что вы подразумеваете под дипломатией?

— Выдвигайте умеренные деловые предложения в своих статьях и речах. Откажитесь от неразумных лозунгов Тома Лэнвуда. Бы можете помочь нам выработать основу для дальнейшего сотрудничества…

Больше Удомо не мог терпеть.

— Сотрудничество! — сверкнул он глазами. — О каком сотрудничестве может идти речь между хозяином и рабом?..

— Ну зачем эти громкие, затасканные фразы?..

— Благоразумие не для нас. Раб стремится сбросить цепи, а не проявлять благоразумие. Только свободные люди могут позволить себе роскошь быть дипломатами.

Молодой лорд сокрушенно вздохнул.

— Слишком уж вы горячитесь, мой милый. А напрасно.

— Зато его чувства неподдельны, — спокойно возразил Мхенди.

— Этим вы ничего не добьетесь.

«Бесполезно с ними спорить», — подумал Удомо. Усилием воли он подавил гнев. Этот человек глуп и пьян. Он чувствовал, что его трясет. Глуп и пьян! С ними можно разговаривать только на одном языке. Ну что ж, поговорим! Поговорим, будьте уверены!