— Я хочу, чтобы ты задумался о том, кто вернется в этот мир — очень тихо и серьезно произнес Сэмади — Нет — нет, не для того, чтобы ты передумал. Я сам не дам тебе этого сделать, у тебя передо мной долг — и я его стребую в полной мере. Но при этом я хочу, чтобы ты очень четко осознавал, что ждет в первую очередь тебя самого.

— Это я и без тебя знал — ковырнул землю носком сапога я — Довелось пообщаться с одной богиней. Даже в проекции такая зараза, аж скулы сводит.

— Ты про Месмерту? — уточнил Сэмади — Да, та еще паскуда, клейма ставить негде. Хотя она по сравнению с другими еще ничего.

Земля под ногами ощутимо колыхнулась

'Вы ощутили вспышку божественного недовольства. Даже не вспышку, а всего лишь отголосок эха этого недовольства.

Получен титул — 'Тонкая натура'

Получен титул — 'Возмутитель богов'

Получен титул — 'Длинный язык''

Ну, вот и системное сообщение. И три титула в придачу.

— Все, уходим отсюда — посерьезнел Сэмади — Давай — давай.

И, чуть ли не за шиворот он утащил меня с поляны, причем — очень вовремя.

Земля на поляне колыхнулась, как будто по ней прошла волна, после осела, словно под ней появился провал.

— Были бы там — не было бы нас уже, даже меня — пояснил Барон — И это все устроили несколько капель крови, упавшие здесь тысячи лет назад. Смотри на это, белый братец, смотри и запоминай.

Провал шумел, будто в нем работала гигантская мясорубка, после все стихло на мгновение, вслед за этим раздался протяжный скрипучий звук, сменившийся чмоканьем и вот перед нами снова та же поляна, лысая и безжизненная.

— Офигеть — только и смог сказать я — Убедительно!

— То‑то — назидательно произнес Сэмади — А ты со мной идти не хотел.

Нет, что сходил не зря — это факт. Но вот только в чем тут интерес Барона? По факту, он ведь не себе, а мне пользу принес, и за эту пользу мне же услугу окажет. Нелогично. Да и на него не похоже. И, тем не менее, — я не вижу в этом его прямой выгоды. Что она есть — не сомневаюсь, вот зуб даю, но при этом не могу понять — какая. И спрашивать — бессмысленно, он сначала шутить будет, а потом орешки в рот себе кидать.

— Больше в этом лесу ничего интересного нет — сообщил мне Барон, вертя в руках трость, которой вроде при нем не было — Ну, разве что если пойти вооон туда, потом пройти по краю болота, и дойти до одинокой скалы, то в ней можно отыскать хорошо спрятанную потайную дверь, скрывающую проход, ведущий к вон тем горам.

На горизонте, еле различимые в ночной мгле и вправду темнели очертания гор.

— Только я бы не советовал тебе спускаться в этот проход — немедленно предостерег меня Сэмади — Он ведет прямиком к огромной пещере, в которой живет очень неприятный субъект. Он очень силен, очень злобен и очень, очень голоден, причем — всегда. Его зовут Клаторнах.

Ух ты! Альтернативный проход к эпическому монстру? Нет, может, он всем давно известен, а если нет? За такую информацию у боссов Джокера можно выменять что‑нибудь полезное и ценное. Не вещь, понятное дело, информацию же.

Или боднуть эту инфу приятелям Кролины, на этот раз — за самые что ни на есть настоящие деньги. Причем — зеленые или радужной расцветки, почему нет? Ну да, эта информация не ведет к новым титулам, зато она эксклюзивна.

За всеми этими мыслями я даже не заметил, как мы дошагали до Зеленой развилки и снова углубились в сосновый лес.

— Слушай, а чего мы ноги глушим? — в какой‑то момент спросил я у Барона — Чего порталом не воспользуемся?

— Давай — с готовностью согласился тот — Открывай. Я‑то просто ночные прогулки люблю, а у тебя ведь дел полно!

Дзииинь! Как иллюстрация к его словам звякнуло сообщение внутренней почты. Кролина.

'И где мы ходим?'

Помедлив секунду, я ответил ей:

'Не жди меня, дорогая. Злодейка — судьба унесла меня за дальние леса, за синие реки. Как вернусь — сообщу'.

Дзииинь!

'Ушла искать прудик с камушком. Если что — сижу на нем, простоволосая, разутая, расхристанная и оплакиваю тебя, авансом. Как вернешься — сразу иди туда, я тебе в этом прудике топить буду. Твоя Кролинушка'

И ведь утопит.

Дзиииинь! Ну, чего ей еще?

'Чай стынет, печенюшки сохнут'

Это не Кролина, которая только обещает. Вот эта — утопит. И еще камушек для верности на грудь положит. И еще — черную розу, эмблему печали, поскольку Седая Ведьма женщина сентиментальная. Все тираны сентиментальны.

'Буду через пару минут. Тысячекратно извиняюсь'

— Тебя куда доставить? — спросил я у Барона, прикидывая, как ему отказать в том случае, если он вздумает завалиться куда‑нибудь в людное место.

— Мне никуда — кротко ответил он — Ты сам иди, я еще погуляю.

Чего‑то тут не так. Я достал свиток портала и махнул им. Ничего не произошло.

— Па — бам! — музыкально пропел Барон и поклонился мне, расставив руки в стороны — Вот так, белый братец. Это место помнит бога, здесь магия не действует. Боги вообще не любили магов, и их кровь — сильнейший блокиратор почти всех её проявлений, исключение — божественные же штучки — дрючки. Хочешь обезвредить мага — влей в него пару капель крови любого бога.

— И твоей? — сразу спросил я.

— Нет — расстроил меня Сэмади — Я, грязнуля Пауни, Аристей, толстуха Хелиана — мы их дети, желанные или нежеланные, но это так. Да, мы сильнее вас, людей, да еще и почти бессмертны, но наша кровь — это всего лишь кровь. Речь идет о крови первых богов, тех, что породили Демиурги.

— Стоп — не понял я — Я слышал, что они притащились сами по себе, заметив ничейный мир, как раз после того, как его покинули Демиурги.

— Из ничего возникает только ничего — засмеялся Барон и показал мне ладонь — Вот смотри. Что лежит в моей ладони?

— Ничего — я ощутил себя школьником.

— А сейчас? — он сжал ладонь и снова ее разжал. Там было пусто.

— И сейчас ничего — покорно повторил я.

— Правильно — похвалил меня Сэмади — А если я захочу показать тебе фокус, там окажется орешек. Но окажется он там только потому, что я его туда положил, понятно? Что‑то из ничего не возникает, всегда есть то, что является первопричиной, родоначальником события. Боги, когда‑то Первые, потом Великие, а теперь — Ушедшие, возникли из каприза Демиургов. А может — из их причуды или даже спора. Те их сотворили, не особо задумываясь о последствиях, как и все сущее, а после про них забыли и покинули этот мир. Но боги были тщеславны, им было неприятно думать о том, что есть кто‑то настолько сильный, что он создал их. И вот тогда они и пустили слух о том, что они порождение великого Ничто. Великое Ничто по определению не могло спорить с их могуществом, так что вроде как они являлись повелителями миров. Слух пустил корни, устоялся и, в конце концов, боги сами поверили в него и верили до тех пор, пока Демиурги, ребята остроумные и последовательные не отправили их на встречу с предполагаемым папашей.

Вот теперь я проникся до конца. Если эти товарищи были такими засранцами до поездки в Великое Ничто, то что же с ними стало теперь? Ой, чую, мало Раттермарку не покажется после того, как они заявятся на него по новой. Надо было с Ортом уходить на Равенхольм, там мне спокойнее было бы.

— А вот здесь уже можно — сказал Сэмади, заступая за только ему одному видимую черту — В смысле — отправляться восвояси.

— Спасибо тебе — совершенно искренне сказал я ему — За прогулку.

— И за годи — наставительно поднял тот палец вверх — Барон сказал — Барон сделает. Убить его я не убью, уж извини, но вот на время изолировать — смогу.

— Как так — не убьёшь? — расстроился я — Слушай, а чего так?

— Извини — Сэмади поймал светящийся шар, который так и сопровождал нас все это время, что‑то прошептал и тот распался на сотни крохотных светлячков — Есть вещи, которые я не могу изменить. У Оэса нет души, и, следовательно, я не могу ей завладеть, то есть — разорвать связь между сущностью и телом, чтобы он ушел во мрак, который его давно ждет. Он ведь оказался в посмертном мире героев Пограничья, а не в бездне, только потому, что очень хорошо подготовился к тому моменту, когда его тело перестанет ему служить. Добудь мне его душу — и я отправлю его туда, куда ему давно положено попасть. Даже себе его не оставлю, больно мерзкое он существо даже по моим меркам, а я не слишком притязательная сущность.