– Нет, этого не может быть… Здесь что-то совсем другое.

«Э, парень…А ведь ты совсем не умеешь держать себя в руках. Ты практически сдал себя.»

Кирилл, кажется, прочел мои мысли по глазам.

– В том смысле, что Ксюша ведь сама ушла с этой роли, – тут же кинулся оправдываться он, – Чего бы ей тогда исчезать?

«Так себе оправданьице, не слишком-то веское… Хотя, с другой стороны, будь этот парень преступником, он общался бы со мной очень осторожно. Вряд ли позволил бы себе попасть под подозрение. А тут уж слишком откровенные заявления. Почти признания в информированности об исчезновениях Аллы и Ларисы».

– Значит, ты уверен, что Алла и Лара пропали из-за того, что играли роль Героини?

Это был очень интересный момент, который тут же навел меня на определенные размышления и планы.

– Уверен? – Кирилл выглядел искренне удивленным, – Конечно, уверен. Все уверены. Ксюша потому от этой роли и отказалась. Боялась, значицца.

– Отказалась, но все равно исчезла.

– Вот и я говорю, что странно это. Как вы думаете, она жива?

В голосе Кирилла звучала совершенно неподдельная паника. На какой-то момент я даже прониклась симпатией к этому парню. Уж он бы не стал доигрывать свой сет, в случае чего…

«Если бы он был преступником, никогда не стал бы заводить со мной этот разговор. Слишком опасно. Слишком много шансов попасть под подозрение…»

– Если живы две предыдущие героини, то, вероятно, и Ксения жива тоже.

Кирилл часто закивал, закрыл глаза и прошептал.

– Это возмездие… Возмездие.

«Нет. Все-таки он ведет себя очень подозрительно.»

– О чем ты говоришь? Возмездие за что?

Кирилл замер, то ли пытаясь придумать правдоподобную ложь о возмездии, то ли формулируя в слова накатавшие ощущения.

– За подмену ценностей, – произнес, наконец, он, – Мы так серьезно относились к этим пьесам… Так хотели играть главные роли… Теперь вот жизнь решила поддержать нас и доказать, что выбор роли – это действительно серьезно, – он говорил словно сам с собой, потом, якобы, опомнился, – Простите, это я так, ни о чем. Я хотел попросить вас. Обо всем, что узнаете про Ксюшу… Пожалуйста… Мне очень важно найти её. Мой отец оплатит ваше дополнительное усердие…

В этот момент из ДК вышла Зинаида Максимовна. Следом за ней показались два пожилых джентльмена. Вот тебе и представители комитета! Неужели наша молодежь не может сама себя представлять? Как и любых проверяющих, их отличало непередаваемое выражение собственного превосходства на лицах. Гордо вскинутые подбородки как бы говорили: «нас не подкупишь!» Никто и не пытался. Подбородки не любили говорить впустую, посему проверяющие явно собирались уходить. Зинаида Максимовна чинно раскланялась с ними, после чего с невесть откуда взявшимся английским акцентом зычно проголосила:

– Панове! Ходімо репетувати!

Половина актеров едва сдерживали смех. Вместо «репетирувати» – «репетировать», режиссерша говорила «репетувати» – «верещать». Видимо, проверяющие из центра украинской молодежи владели украинским примерно так же, как наша Зинаида Максимовна.

– Извини, – кинула я Кириллу, – Мне все-таки нужно поговорить с Зинаидой. Обсудим твоё предложение позже.

С грандиозными планами и высокоподнятой головой, я засеменила следом за труппой. Над коварным Кириллом, я, кажется, одержала локальную победу. Даже если он таковым не являлся.

– Зинаида Максимовна, – зашелестела на ухо режиссерше я, совершая нелепые прыжки, дабы подстроиться под её великанские шаги, – Я говорила с труппой. Ребята уверенны, что девочки пропали из-за того, что пробовались на главную роль в спектакле.

– И что? Вы теперь тоже станете советовать мне, чтобы я закрыла пьесу? Как эти недоделки из комитета молодежи…

Режиссерша была в ярости. Кто-то посмел вмешаться в её планы! Ей пытались диктовать, что ставить, и на каком языке! Режиссерша собиралась стереть в порошок и их комитет, и всю украинскую молодежь за компанию.

Все это я выслушивала, на полной скорости влетая в зрительный зал.

– При всем при этом из-за этих сволочей мне пришлось перенести репетицию на целых двадцать минут! Да знаете ли вы, что такое двадцать минут для творческого человека?!

– Зинаида Максимовна, – снова попыталась заговорить я, – Я не хочу, чтобы вы отменили постановку. Я хочу, чтобы вы взяли меня на главную роль.

– Что?!

По моей вине начало репетиции отложилось еще на пятнадцать минут. Пять из них режиссерша пыталась понять, не ослышалась ли она. Три – не заболела ли я. Потом Зинаида Максимовна громогласно выражала своё возмущение: «Люди по несколько лет занимаются, чтобы получить хоть какие-то роли, а вы вот так, с бухты барахты…». И лишь после этого было произнесено заветное: «Ну, если это поможет отыскать девочек».

Нет, я не сошла с ума и даже не заразилась звездной болезнью от окружающих меня театральных гениев ( если уж от Георгия до сих пор не заразилась, – то уже никогда, ни от кого не заражусь). На сценических подмостках я надеялась найти счастье совершенно другого рода: почувствовать себя на месте исчезнувших девочек. Возможно, подобный «взгляд изнутри» поможет мне лучше понять суть происходящего.

Услышав, что я прошу о роли сценической лишь для того, чтобы поставить себя на чью-то роль жизненную, режиссерша расцвела и пообещала мне максимальную поддержку.

– Прежде всего, хочу объявить, что на роль Героини назначается Катерина Кроль, – начала репетицию Зинаида, – Считайте, что она у нас новенькая. Скажу вам честно, как только я увидела эту барышню – сразу поняла, что она создана для этой роли. Прямо как с неё типаж писался. Правда, Кирилл?

– Ну… Не с неё, конечно, но…

По крайней мере, одной цели я добилась: Кирилл был совершенно растерян.

– Кир, ты пока введи Катю в курс дела: дай все необходимые бумажки, растолкуй суть. Ты ж Автор – ты и отдувайся. А мы пока прорепетируем с Героиней из второго состава. Анечка, на сцену. Играем начало четвертой картины.

«Итак, в суть дела героинь этого театра посвящает наш подозреваемый. Отлично.»

Под обстрелом ошарашенных взглядов, я подошла к Киру.

– Что происходит? – озвучил общее недоумение Кирилл.

Я мило улыбнулась, быстро-быстро захлопав ресницами.

– Режиссер назначил меня на главную роль. Ты что, не понял?

– Но… – Кирилл, похоже, решил, что спорить бесполезно, – А ты хоть пьесу читала?

Нынешний мой статус, видимо, позволял Кириллу перейти на «ты». Невозмутимое «не читала», заставило Кира поморщиться.

– Ладно, пойдем, – всё же сказал он. После чего уселся за журнальный столик сбоку от сцены и принялся рыться в каких-то бумагах.

И что же, интересно, обязаны были знать обе героини?

– Вот пьеса.

Кирилл протянул мне потрепанные листочки заляпанные аляповатым машинописным шрифтом. Компьютера у него нет, что ли?

– Печатная машинка облагораживает текст, – к Кириллу снова вернулась его природная надменность, – Настоящий автор должен писать, перечитывать, писать снова. При этом важно оставлять черновики.

– Для потомков?

Я откровенно подшучивала над его манией величия.

– И для них тоже, – серьезно ответил Кир. Было видно, что он не разглядел издевки.

И тут я прочла название пьесы. «Рассказы для животных». Вот это совпаденьице!

– Между тем, – кривляя «светскую» интонацию Кирилла, вскинула брови я, – Что побудило Настоящего Автора дать пьесе такое забавное название?

Кир вспыхнул. Я четко поняла, что задела его.

– У настоящего автора и спрашивайте. Я просто сценарист. Переделал сборник Хомутова для сценической постановки.

«Ну, хоть не лжец, и то хорошо», – подумала я о Кирилле.

– Писали, перечитывали, снова писали. Оставляли черновики, – понимающе закивала я.

На этот раз Кирилл заметил мою насмешку.

– Во-первых, сценарист – тоже творец, так что ваша ирония неуместна. Во-вторых, я, между прочим, свои вещи тоже пишу. Самостоятельные. Не для этого театришки, разумеется…