– Но ведь вы умрете здесь с голоду… Это долгая, мучительная смерть…

– А вы пристрелите меня сразу, чтоб не мучалась, – посоветовала я.

– Что я буду делать с трупом? Все это какой-то катастрофический маразм! Послушайте, не заставляйте меня насильно доставать вас отсюда.

– Попробуйте, – я отодвинула своё сидение подальше от лестницы и схватилась за перегородку книжной полки с таким одержимым видом, что Лихогон даже рассмеялся.

– Катерина, прекратите! – миролюбиво предложил он, – Недоразумение исчерпано. Я поверил в отсутствие у вас подлых замыслов, поверьте же и вы мне…

– Не поверю! – отрезала я, – Вы получили от меня все необходимые объяснения, а я от вас – нет.

– Поймите, есть такие вещи, которые я пока не могу рассказать. До конца я и сам еще не знаю, в чем там дело…

– Расскажите не до конца. Не уйду отсюда, пока не получу объяснений. И бумаги из сейфа в качестве подтверждения…

Лихогон с тоской осмотрел свой архив, прикидывая, видимо, не оставить ли меня здесь и в самом деле. Бумаги оказались дороже гордости.

– Хорошо. Что вас интересует?

И снова я не могла понять, как себя вести. Откровенные расспросы, облегчавшие разговор с Лихогоном-порядочным, могли стоить мне жизни в разговоре с Лихогоном-преступником.

– Прежде всего, интересуюсь, откуда вы узнали, что я буду здесь, и каким образом подстерегли меня в этом подвале? Ведь вы должны быть на семейном ужине за много километров от города? – я тянула время, спрашивая пока какую-то чепуху.

– О, это очень просто, – Лихогон искренне обрадовался уровню важности моих вопросов, – Знаете ли, страшно захотелось увидеть Лизоньку сегодня вечером, – после этих слов в глазах Лихогона появилась такая теплота, что я раз и навсегда поверила в искренность его чувств к Лизавете, ни для какого фильма так притворяться не получилось бы, – С семейного ужина я сбежал. Первый раз в жизни. Думаете, это плохо меня характеризует?

– Великолепно, – заверила я и попросила продолжать.

– А Лизоньки дома не оказалось. Матушка сказала, что вы забрали её с собой. Естественно, я сразу обо всем догадался.

– Что ж тут естественного? Я могла забрать её в любое другое место… К себе в гости, например.

– Могли, – Лихогон коварно улыбнулся, – Но на то я и сыщик, чтобы чувствовать такие моменты. Вам явно было что-то нужно у меня в офисе… На неделе ничего натворить не удалось из-за моей повышенной бдительности. Тогда вы решили действовать в выходные! Откуда я мог знать пределы вашего коварства? Может, вы собирались нанести Лизоньке вред? С этими мыслями я помчался в офис, и, как видите, не прогадал. Впрочем, если бы вас тут не оказалось, я бы все равно не почувствовал себя проигравшим. Поработал бы, наконец, с теми бумагами, что подлежали рассмотрению еще вчера.

Я не смогла сдержать улыбку. И в этом бывшие одноклассники были похожи. На самом деле Лихогон, может, и предполагал, что мы с Лизой отправились в офис, но ехал сюда исключительно из желания поработать. Узрев нас здесь, он быстренько убедил сам себя, что заранее знал, где мы, и вот теперь всерьез гордился собственной проницательностью.

– В общем, подъехал я к офису, смотрю – свет в приемной горит. Дай, думаю, зайду незаметно.

– А как же вы в подвале-то оказались? Откуда знали, где меня подстерегать?

– Э, барышня, вам до детектива еще расти и расти. Впрочем, итак не дорастете. Все дело в образе мышления.

– Какой такой у меня образ мышления? – обиделась я.

– Да хоть какой, – ошарашил Лихогон, – Проблема в том, что он у вас есть. Вот у меня, – Лихогон любовно погладил себя по левой части затылка правой рукой, – У меня – нет. Нет закоренелого образа мышления. Поэтому я могу мыслить по-всякому. Предполагать, что угодно. А уж из всего, чего угодно, будьте уверены, хоть что-то да будет разгадкой…

– Хотите сказать, что я должна предположить, будто вы одели шапку-невидимку, и заскочили в подвал, едва я открыла крышку?

– Не “должна предположить”, – многозначительно поправил Лихогон, – А “не имею права не предполагать и такую разгадку”. Понимаете? Настоящий детектив изначально рассматривает все варианты, а потом осознанно отбрасывает те из них, которые оказываются невозможными. А обычные люди сразу же отбрасывает большую часть вариантов. Причем делает это неосознанно, подсознательно, автоматически… Исходя из своего сложившегося образа мыслить. Сначала ограничат выбор, и потом уже выбирают. Увы, истина чаще всего оказывается именно в тех, отброшенных подсознанием вариантах.

Нравоучительные беседы о том, каким должен быть настоящий детектив, страшно надоели мне. Раньше мне казалось, что пагубной страстью к ним отличается только мой муж. Бедная Лиза, она даже не представляет, на что идет, соглашаясь выходить замуж за детектива-активиста. Посочувствовав мысленно бедной Лизоньке, я резко вспомнила о её существовании.

– Лиза! – воскликнула я и, забыв обо всем, принялась карабкаться по лестнице.

– Куда же вы? – опешил Лихогон, – То ни за что не соглашаетесь уходить, то пулей мчитесь к выходу… Типично женская непоследовательность. Удивительно, как Георгий мог на вас жениться…

– Считаете, он должен был жениться на мужчине? – холодно бросила я, и вылезла из подвала.

Черт с ней, с работой. Пусть на меня навалятся хоть все тайны мира… Почему от этого должны страдать невиновные? Так нехорошо поступать с хорошими людьми – просто свинство. Я намеревалась немедленно освободить Лизавету.

– А в подвале я оказался потому, что в мой кабинет ведут три входа. Один из них – через подвал. Я как раз собирался вылезти наружу, когда вы соизволили постучать, – Лихогон держал меня за руку и продолжал пытать своей нотацией, – И вы, как детектив, не имели права не догадаться об этом. Там, где два выхода – там и третий! Нельзя не принимать во внимание такую возможность…

– Пустите меня немедленно! – вырывалась я, – Там Лиза замерзает!

Последние слова возымели магическое действие. В два прыжка Лихогон оказался в предбаннике. Стуча зубами от холода, стеклянными глазами глядя в стену, Лизавета упрямо сжимала в руках выданные мною проводки.

– Неужели все? – шепотом поинтересовалась секретарша. Я мельком глянула на часы. Лизавета самоотверженно простояла на этом ужасном сквозняке целых полчаса.

Я молча закивала. Если бы не присутствие зловредного Лихогона, я, конечно же, накинулась бы на секретаршу с извинениями.

– Все уже починили, – пришлось ограничиться срочным приготовлением горячего чая, – Теперь можно пользоваться интернетом сколько угодно. Давай посмотрим, чему ты там хотела научиться? А, найти рецепты. Да?

Лиза рассеянно кивала, не поднимая при этом взгляда на Лихогона. Кажется, она всерьез стеснялась своего желания чему-то поучиться.

– Отличная мысль! – одним ударом разрешил он её неловкость, – Раз уж вы, Катерина, у нас в гостях, объясните, пожалуйста, как пользоваться этим самым интернетом. Мне эта информация тоже весьма пригодится. Все мечтал научиться, да как-то руки не доходили.

Не слишком-то веря в возможность подобной безграмотности Лихогона, я все же с удовольствием принялась за обучение. Атмосфера в офисе существенно разрядилась.

– Если вы думаете, что я все забыла, и не вернусь в ваш подвал, то крупно ошибаетесь, – шепнула я Лихогону, когда Лиза отлучилась помыть чашки.

– Не морочьте мне голову! – беззлобно ругнулся Лихогон, – Хотите что-то спросить – спрашивайте без этого идиотского шантажа… Нашли чем пугать! Еще бы акт самосожжения пригрозили б совершить.

– Отличная идея, – сквозь зубы процедила я, но потом все же взяла себя в руки и решилась на первый “вопрос по существу”. Начинала я издалека. Так, чтобы Лихогон не мог заподозрить во мне каких-то избыточных познаний о деле Пёсова, – Объясните, зачем ваша Гора следит за моей дачей?

Лихогон скорчил болезненную гримасу.

– Тебе нехорошо? – заботливо поинтересовалась вернувшаяся Лизавета, – У меня и у самой от такого количества информации голова заболела. Может, таблетку дать?