Но, несмотря на его довольно-таки большие возраст и прошлое, этот танец не теряет свою популярность. Моя мама его обожает и всегда рада увидеть его в очередной раз. Правда в последние годы она всё реже появляется на наших концертах. Видимо, смотреть на первые шаги ребёнка куда интереснее. Как печально осознавать, что некоторые из номеров она даже не видела! И сейчас только мама Киры здесь, пусть она и наш руководитель и ставит нам эти самые танцы!

Тяжело выдыхаю воздух. Даже не хочу слышать Мулюшкины разговоры о парнях. Хотя этого разговора я могу с лёгкостью избежать, но не стану этого делать. Пусть Даша выговориться, если хочет.

— Они пригласили нас сегодня к себе, — сообщает Даша, — Предлагают поесть пиццу или суши.

Она говорит всё это негромко, чтобы лишние уши этого не подслушали. В основном это, конечно, не к Жанне относится — ведь другая комната так и так об этом узнает — а к Анне Вячеславовне, которая всё-таки за нас в ответе, и вряд ли допустит посиделки с мальчиками.

Я закатываю глаза, но по интонации Мулюшки до меня доходит, что мои влюблённые соседки с радостью приняли предложение парней. Что-то мне не особо нравится, что туда идут Даша с Верой.

— Предлагаешь пойти? — спрашиваю я, всё также не поворачиваясь.

— Да, поесть пиццу, — улыбается Мулюкина, — Они сказали, что закажут её за свой счёт.

Я недолго думаю и выпрямляюсь с довольной улыбкой:

— А вот это уже другой разговор.

Хотя у самой внутри мысли совсем не о еде. Нужно будет проконтролировать, чтобы эти двое ничего не натворили. Надеюсь, Алина мне в этом поможет.

Глава 22. Вот, что я люблю

Не могу сдержать улыбку, когда вижу наших на сцене. Образ чаёвниц делает их особенно смешными. Игра на публику и кривляния — это маленькая стихия Мулюшки, но она не всегда танцует «Чаёвниц». Она открытый человек и не боится выглядеть смешно. Из неё бы получилась хорошая актриса комедийного жанра. Что-то вроде Джима Керри, только девочка четырнадцатилетнего возраста.

Если бы танцевала Даша, я наблюдала бы за ней, но сейчас разрываюсь между всеми.

Я считаю «Чаёвниц» не только самым эмоциональным и весёлым номером, но и самым простым. Помимо основных дробей, которые делают все девочки, по большей части танец состоит из сольников и парных взаимодействий. Так что, если кто-то ошибётся, это можно легко обыграть. Намного легче, чем в любом другом из наших танцев.

Так как девчонки предпоследние, а Анна Вячеславовна должна будет остаться на сбор хореографов, девочки даже не увидят её после выступления. Надеясь, что собрание не продлится долго, она отправляет нас к остальным, чтобы помочь им переодеться и по возможности сходить в столовую, чтобы перекусить.

— Пошлите, — подталкивает нас с Жанной Мулюшка.

По пути наталкиваемся на коллектив, который выступал сегодня в нашем блоке. Девочки из Казахстана и примерно нашего возраста. Они привезли больше номеров и участвовали в больших номинациях, чтобы уж точно хоть где-то вырвать победу. Мне немного не по себе, что они проделали такой долгий путь и так решительно настроены. Существуют конкурсы, которые с удовольствием отдают победу тем, кто приехал издалека, мол: «Они же не зря приехали!». Мы в Сочи впервые, и кто знает, как здесь оценивают конкурсантов!

Мы идём быстрым шагом, но к нашему приходу костюмы «Чаёвниц» уже благополучно сняты. Марго смотрится в отражение телефона, проверяя, не нужно ли подкраситься на следующий конкурс. Юлиана раскладывает костюмы на стуле, чтобы они не помялись. Вера с Алиной обуваются. А Кира вешает маленькую бежевую сумочку с длинным ремешком через голову себе на плечо.

— Анна Вячеславовна сказала нам пойти поесть, — сразу выкладывает Жанна.

— Мы уже почти готовы, — говорит Кира, бросая взгляд на тех, кто ещё копошится.

— У нас не особо много времени. — Предупреждает Давильева, — Судейская коллегия собирается не настолько долго, как можно предполагать, а конкурс начнётся сразу же после неё.

— А кто знает, какие мы там! — подхватывает Юлиана, — Может, первые.

— Вот-вот.

— Ну, так пошлите, — тихо вставляю я. Не люблю тратить время напрасно.

Столовая аж за мостом. Добраться до неё даже бегом можно лишь минут за десять.

Когда последние сборы сделаны, мы прикрываем дверь раздевалки и со всех ног бежим к мосту, а потом и по нему. Лифты заняты, поэтому мы сбегаем по мелким кафельным ступенькам. Один раз я чуть не падаю, но успеваю ухватиться на поручень. Я уже сбилась со счёту, сколько раз я здесь чуть не упала. Мулюшка помогает мне продолжить путь. После моста уже легче бежать по асфальту, но тяжелее из-за сбитого на ступенях дыхания. Последние сто метров мы просто идём скорым шагом.

В столовой мы одни, за исключением нескольких отдыхающих в Лоо. Как и прежде, не налегая на тяжёлую пищу, я беру побольше йогуртов и тарелку молочной пшённой каши и быстро ем.

Я даже не успеваю съесть всю тарелку и допить первый стакан йогурта. Вижу, как компания Киры относит свои полупустые тарелки. Девушка подбегает к нам с телефоном в руках, тараторя:

— Звонила мама. Собрание закончилось. Концерт начнётся через 15 минут, а мы где-то в начале выходим.

Мулюшка ругается, но всё-таки идёт относить свою тарелку. Я следую за ней, на ходу допивая йогурт. Мы даже забываем прихватить с собой что-нибудь из выпечки.

Бежать обратно оказывается ещё хуже. Животы как-никак теперь не такие пустые как раньше, да и ноги порядком подустали. Благо, лифт свободен, и мы одним рейсом поднимаемся на мост. Передышка в лифте позволяет не останавливаться до конца обратного пути.

Я залетаю одной из последних в здание, где наша раздевалка. Замечаю, что списки выступающих уже сменены. Мы толпимся с девочками из других коллективов, желая узнать, когда наш выход.

— Пошли, — тянет меня Даша в сторону раздевалки, — Всё равно всё узнаем от них.

Я на секунду задерживаюсь, но позволяю себя увести. Проходя мимо второго выхода за кулисы, слышу, как на сцене объявляют какую-то девочку. Я и не знала, что сольники тоже есть в этом конкурсе. Хочу заглянуть за кулисы, но меня сбивает с толку услышанное. Девочка начинает петь. Что?

— Да, заходи же, — вталкивает меня в раздевалку Мулюшка.

— Ты слышала? — спрашиваю я, нахмурив брови.

Не успевает Мулюкина ответить, как я обнаруживаю, что мы не одни в раздевалке. Даша, как и я, непонимающе осматривает девочек лет двенадцати, занявших свободную часть комнаты. Кажется, мы вновь делим это помещение.

— … капец! — доносится голос Алины из коридора. Она бесцеремонно заходит в раздевалку и плюхается на своё место, словно не замечая посторонних, — Вначале будет вокал, а потом хореография! Всё в один день! И вот какого фига мы так торопились?

«Я сразу поняла, что что-то не так» — ликую я мысленно.

— Теперь мы здесь и ничего не поделать, — заходит Кира.

— Будет больше времени подготовиться, — вносит свою лепту Жанна, но это не особо утешает.

Девочки идут к своим местам, иногда поглядывая на других конкурсанток. Все начинают раскладывать свои костюмы в том порядке, в котором нужно будет выходить на сцену.

Я подхожу к Вере и негромко спрашиваю:

— А мы каким номером?

— Вначале вторым «Уральская крутуха», а там через три номера «Озорные дробушки».

— Спасибо.

Не так много времени на отдых и переодевание, но и для волнения некогда будет, отлично. Ладно, хоть мы не в конце. Быстрее освободимся. Я уже подустала от всего этого.

Следую примеру девочек и раскладываю костюмы в порядке выхода, а костюм «Любавушки», который уже не пригодится, убираю в чехол, на дне которого одиноко лежит четырёхлистный клевер.

Надевая большой подъюбник, замечаю, как в раздевалку заходит Анна Вячеславовна с широченной улыбкой на лице.

Большинство из нас подскакивает с мест, но я итак стою:

— Какие новости? — в нетерпении спрашивает Юлиана.

Хореограф подходит ближе, и мы образуем подобие кружка для переговоров.