— Как только нас объявят, — тихо произносит она в ответ. После этого главное успеть взять в руки края платков. Не хочется выйти на сцену неготовой.

Представляю сейчас волнение Анны Вячеславовной! Она переживает всё хуже нашего, и ведь ничего теперь не может делать, кроме как смотреть на сцену и ждать, когда всё закончится.

Мы присаживаемся, стараясь не помять или запачкать платья мягкого телесного цвета, готовые стучать по деревянному полу, когда выступившие девочки убегают в последние кулисы. Моё сердце готово вырваться из груди!

— Детский образцовый театр танца «Калейдоскоп» город Орск — «Любавушка», — произносит женский голос в микрофон.

Сейчас или никогда! Стучу костяшками пальцев по доскам и произношу вместе со всеми:

— Пусть эти подмостки работают на нас!

Встаю как раз вовремя, чтобы ухватиться за края своего платка. Начинает играть наша музыка. По моему лицу расползается счастливая привычная улыбка, и я делаю первый шаг.

Глава 21. Не оплошать

В первое мгновение вижу лишь свет софитов и прожекторов, но они настроены не слепить нас, поэтому краем глаза я умудряюсь следить за противоположными кулисами, где у самого их начала должна завернуть.

Во время любого танца редко удаётся разглядеть кого-то из зрителей. Даже, если выполнять какую-то связку без всяких вращений долгое время. Мельком, конечно, возможно увидеть знакомые лица, особенно если знать, в какой части зала они сидят, но заострять на них внимание и всё время искать глазами тяжело, да и не стоит того на важном конкурсе! Легко отвлечься!

С жюри иначе! Их и найти просто, а сбиться из-за их взглядов ещё проще! Но я никак не могу отучить себя стрелять в них глазками.

Пока шагаю спиной к зрителям, ещё раз перевожу дыхание и убираю улыбку, чтобы дать губам отдохнуть. Знаю, что это мало чем поможет сейчас, когда я только вышла, но к концу танца мышцы лица начнут отплясывать такую ламбаду от напряжения, что и такой маленький отдых покажется раем.

Ещё до поворота заново включаю жизнерадостную искрящуюся улыбку. Весь танец стараюсь кокетничать взглядом с жюри, несмотря на любопытные взгляды другого коллектива из-за кулис. Иногда замечаю их, но не заостряю внимания. Сейчас важна лишь сцена и наш танец на ней.

Всё идёт хорошо. Уж, до момента с перехватом платков точно. Я нигде не ошибаюсь и стараюсь играть на публику, не видя никого кроме членов жюри. На сольном вращении меня слегка заносит от тяжести юбок, но я готова к этому, поэтому быстро исправляюсь и, кажется, никто не замечает моего недочёта. После последнего вращения поворачиваюсь, чтобы уйти на тот самый злосчастный момент, которого я так ждала и одновременно боялась. В горле встаёт ком, который никак не вытолкнуть. И благо, что этот танец не плясовой и на нём не нужно визжать. Сейчас я бы лишь крякнула. Живот сводит, и меня пронзает мысль, что лучше бы я где-нибудь споткнулась, чем шла сейчас брать платки.

Делаю ещё несколько вращений, прохожу через арку из рук девочек и резко накидываю себе на плечи свой платок, не заботясь о том, где остались его края. Вытягиваю руки и в эту же секунду девочки, завернувшись, прикрывают меня, чтобы дать мне края своих платков. Хватаю их, бросая скорый взгляд вниз. Вроде все.

— Есть, — незаметно шепчу я громко через натянутую улыбку, и девочки разворачиваются точно по музыке. Успели!

Не поворачиваю головы, хотя мне очень хочется посмотреть, всё ли в порядке. Судя по натяжению сразу с четырёх сторон, у меня вышло! Нет! У нас вышло! Моя немного напуганная улыбка становится естественнее, а щёки уже дрожат.

Когда девочки начинают бежать вокруг меня, замечаю, что я случайно захватила почти половину Юлианиного платка вместо края. И такое бывает. Сомневаюсь, что это хорошо, но так, как я единственная из девочек, кто сейчас танцует передом к судьям и видит на некоторых лицах из них улыбки, всё не так плохо! Во всяком случае, это лучше чем, если бы я совсем не схватила бы его.

Мы дотанцовываем этот танец с меньшим грузом на душе. Захожу за кулисы, и меня потрясывает от перевозбуждения. Мы спешим переодеваться на второй номер.

Мулюшку и остальных пока не видно, чтобы перейти из одного здание в другое им нужно время.

Пока что я стягиваю с себя туфли и белые колготки, оставаясь в телесных. Хоть времени и много, стараюсь делать всё как можно быстрее. Наклоняюсь за костюмом к стулу и слышу сдавленные счастливые визги. Вера залетает первая в раздевалку, которая после ухода малышей стала подходяще просторной, и чуть ли не прыгает на месте. Мулюшка расстёгивает молнию на костюме на моей спине:

— Я же говорила, что всё будет классно!

Анна Вячеславовна с Алиной тоже тут как тут. Хореограф расцвела, а недавно полученный загар на волне с такими эмоциями делает её просто красавицей.

— Я все ногти себе сломала в ожидании конца номера, — запыхавшись, тараторит она, — Впилась в спинку кресла впереди. Всё боялась, что что-то может пойти не так… — женщина останавливается и проводит рукой по своим волосам дрожащими руками, — Ну, слава богу! Я так волновалась и до сих пор волнуюсь… Ещё три номера на этом конкурсе и два на следующем…

Я уже надела другой костюм и сейчас присаживаюсь, чтобы Вера завязала мне оранжевый бант на шишечке на голове. Сейчас во мне бурлит невероятная энергия на ровне с небольшой запыханностью. Знаю, всё это пройдёт за одиннадцать номеров, отделяющих нас от нового выхода на сцену, а вместе с тем принесёт с собой возобновившуюся порцию волнения, которое пока что потеряло свою силу. Ненадолго. Уж, я-то знаю!

Кладу в невидимый платяной карман запасной платочек, если основной не дойдёт до меня на трилистнике. Чувствую себя немного взъерошенной и подхожу к единственному маленькому зеркалу в дальнем конце комнаты над пианино. Всё в порядке. Румяные щёки, яркие глаза и губы, зализанные колоски с выпущенным сзади бантом.

Борюсь с возобновившимся волнением, но не могу остановить себя и начинаю повторять дроби на месте. Мысли путаются, но благо, в «Озорных дробушках» у меня нет сольника, а лишь парный момент с Верой. Хотя, кого я обманываю? Это даже тяжелее. Ошибётся один, и это куда заметнее чем, если допустить ошибку в одиночном танце.

До самого выхода на сцену напряжение возрастает, но я успокаиваю себя мыслью, что всё это не может длиться вечно.

Уже стоя за кулисами, как только нас объявляет женский невидимый голос, мы опять приседаем и стучим по деревянной поверхности со словами: «Пусть эти подмостки работают на нас!».

Знаю, что девочки прикроют меня с визгами, ведь Марго с Кирой уже заметили мою хрипоту, поэтому остаётся только ждать своего выхода. В этом танце мне выходить одновременно с Дашей самыми последними.

Смотря со стороны на наш танец вначале, мне не верится, что ещё минуту назад на лицах выражалось беспокойство. Марго такая уверенная и жизнерадостная, что от неё исходит сияние! Она начинает этот танец и уходит вглубь сцены за Алиной и Кирой, а мне из передней кулисы становится видно лишь готовящуюся к выходу Веру на противоположной стороне. Она тяжело дышит, и я надеюсь, что это просто волнение, а не её ослабевший от болезни организм.

Настаёт момент её выхода, и она припаданиями показывается из тени кулис-штор. Я не верю своим глазам! На её лице широченная улыбка, но на щеках блестят слёзные дорожки! Нет! Это очень плохо! Если жюри это заметят, то наверняка снизят нам баллы! Вера, что же с тобой?!

Я так переживаю увиденное, что чуть ли не пропускаю свой выход. Успеваю нацепить на лицо сценический образ и выпрыгиваю в повороте. Забыв на секунду, где нахожусь, я немного теряюсь, но не сбиваюсь с танца и продолжаю начатую после внезапного выхода дробь. Как же всё-таки хорошо, что мы отработали всё до автоматизма.

Пока всё идёт неплохо. Девочки визжат там, где надо, хотя их двоих не всегда хватает. Где-то в середине танца горло уже начинает болеть из-за сбитого дыхания, как от наждачной бумаги, хотя я даже не визжала. Я привыкла считать, что это из-за того, что я улыбаюсь, показывая зубы. Так воздух вдыхается через рот. Но улыбка без зубов выглядит скромной и недостаточной для уровня конкурса, поэтому я терплю, продолжая танцевать.