Джеймс достает из бумажника презерватив и потом замечает, что я что-то держу в руке. Он замирает.

— Что это? — спрашивает он хрипло.

— Не знаю, — говорю я. Внутри меня начинает нарастать паника, а Джеймс пододвигается ко мне, чтобы лучше разглядеть листок. Я начинаю разворачивать его и через простыню вижу, что там что-то написано ручкой — это записка. Идеальным почерком Лейси написано слово, которое ничего для меня не значит, и все же я резко ахаю.

Миллер

— Слоан?

Я роняю записку, а в миллионе миль от меня раздается голос Джеймса. На сердце у меня тяжело от горя, которого я не могу понять. Джеймс выхватывает у меня записку и читает ее. Отбрасывает ее в сторону и обнимает меня за плечи.

— От кого это? — спрашивает он.

Я начинаю трястить и смотрю на него испуганными глазами.

— От Лейси.

У меня в голове все звучит: Миллер. Мой Миллер. Но я не знаю, что это значит.

— Черт, — говорит Джеймс и вскакивает, чтобы взять с пола джинсы и одеть их. Он кидает ко мне его рубашку и выбегает за дверь, бежит босиком по коридору. Я натягиваю его рубашку и бегу за ним.

Зачем Лейси написала эту записку? И почему положила ее мне на кровать? О, Господи. Я бегу быстрее. Где Лейси?

Я догоняю Джеймса как раз тогда, когда он останавливается напротив двери Лейси и не стучит, а просто врывается внутрь. В комнате темно, и пока я вглядываюсь внутрь, но стоит в центре и машет рукой в вздухе, нащупывая цепочку, чтобы включить свет.

— Что происходит?

Я оборачиваюсь и вижу, что к нам идет Кас, на ходу доставая пружинный нож. Лицо у него опухло от сна, одежда измята, но он настороде, как будто всю ночь ждал обработчиков. И тут комнату заливает свет, и сердце у меня подскакивает от надежды. В комнате никого нет, кровать пуста. Лейси ушла.

Кас вбегает мимо меня в комнату, отодвигает занавески, как будто Лейси прячется за ними. Он резко поворачивается к Джеймсу.

— Где она? — спрашивает он, как будто обвиняет.

Джеймс выглядит разбитым, он в шоке.

— Не знаю.

Кас резко открывает ящики комода, чертыхается, когда видит, что они пусты. Я все еще стою в дверях. Последние остатки напитка из клуба самоубийц выветрились, оставив после себя неверие и панику. Кас достает телефон из кармана и, кружа по комнате, набирает номер. Джеймс стоит под качающейся лампочкой без абажура, голова у него опущена, грудь тяжело вздымается.

— Джеймс? — тихо говорю я. Он смотрит на меня, и я настолько поражена тем, как знакома мне эта картина, что не знаю, как и передать это. Глаза у Джеймса красные, на лице красные пятна, как будто он вот-вот заплачет. Я думаю, что Лейси болье нет, и потом с этой мыслью смешивается мысль о том, что и «Миллера» больше нет. Каким-то образом лицо Джеймса подтверждает это, как будто он проигрывает в голове мое воспоминание.

Джеймс кашляет, как будто хочет скрыть плач, и потом пересекает комнату, обнимает меня и крепко целует в лоб. Я касаюсь его руки и чувствую, как он напряжен.

— Даллас, — говорит Кас по телефону, — тебе нужно вернуться.

Мы с Джеймсом смотрим на Каса, а он ходит по комнате.

— Мне плевать. — говорит он в трубку, — Лейси ушла. Мы скомпрометированы.

Мы с Джеймсом обмениваемся взглядами, мея пронизывает страх.

— Уже еду, — Кас говорит Даллас и вешает трубку.

— Что происходит? — Джеймс спрашивает Каса.

— Собирайтесь, — Кас быстро идет к двери. — Мы уезжаем.

Он останавливается в дверях и смотрит на меня.

— Мне жаль твою подругу. Правда, жаль. Но возвращенец — это всегда угроза, а Лейси ушла. Когда Программа приедет за нами — только вопрос времени.

— Думаешь, они забрали Лейси? — в ужасе спрашиваю я.

— Да, — тихо говорит Кас. — Я думаю, Лейси в Программе. Теперь собирайте вещи, и встретимся у фургона.

Кас уходит и я поворачиваюсь к Джеймсу, жду, что он скажет, что Кас неправ. Но Джеймс просто смотрит ему вслед.

— Я устал, — шепчет он самому себе. Потом он опускает глаза, смотрит на меня.

— Я пытался помочь Лейси, но этого оказалось недостаточно.

— Нужно вернуть ее, — говорю я и киваю, чтобы Джеймс понял. Нужно найти ее и вернуть.

Джеймс бормочет, что он согласен, но он не здесь, не со мной — его взгляд расфокусирован. Он выходит из комнаты. Я иду за ним и думаю, где же еще может быть Лейси, а ногам холлодно ступать по полу. Может, она все-таки решила поехать в клуб самоубийц. Может... что угодно. Не может быть, чтобы это был конец.

Мою совесть терзает вина, когда я думаю, как вела себя Лейси до того, как мы уехали в клуб самоубийц. Мне надо было сделать больше, но я думала, что увижусь с ней завтра. Я думала, будет больше времени. Как я была глупа. Она вспомнила что-то, о чем не должна была вспоминать — а я просто оставила ее.

Когда я захожу в комнату, Джеймс уже там, запихивает вещи в вещмешок. Я хватаю джинсы и одеваю их, а потом подхожу к тумбочке. Достаю таблетку, и в этот момент Джеймс смотрит на меня.

— Если мы найдем Лейси. — говорю я и дрожу, — мы можем дать ей таблетку. Может, это поможет. Может, это вылечит ее.

Джеймс опускает глаза.

— Именно ее воспоминания причиняют ей боль, Слоан. Не думаю, что это хорошая идея — дать ей еще больше.

Я опускаю глаза, смотрю на таблетку, хочу поспорить, но Кас кричит нам из другой комнаты, чтобы мы поторапливались. Я кладу таблетку в карман и собираю остаток вещей. Перед тем, как я подумаю, что делать с таблеткой, нам нужно найти Лейси.

Как только мы собрали вещи, мы идем к двери. Джеймс резко останавливается и берет с пола записку, чтобы изучить ее еще раз.

— Что это значит? — спрашивает он. — Кто такой Миллер?

— Я не знаю, — говорю я и подхожу к нему, чтобы еще раз прочитать слово. — Но от этого больно.

— Знаю, — говорит Джеймс, сминая записку в кулаке. — Как будто болит прямо здесь, — он бьет себя в грудь, — как будто горюешь о ком-то, с кем знаком.

Но я вижу, что он думает — мы, должно быть, знали Миллера.

* * *

Через двадцать минут Джеймс ведет кадиллак, на котором мы уехали из Орегона, Кас едет позади на белом фургоне. У клуба самоубийц мы встречаемся с Даллас и с остальными, но пока мы едем, я смотрю в окно, надеюсь. Что замечу Лейси, которая потерялась и где-то бродит. Не хочу верить, что ее больше нет.

Лейси — которая покрасила светлые волосы в рыжий просто потому что. Лейси, которая ела капкейки на обед и подвергала сомнению все. Я могла бы сделать что-то еще, чтобы помочь ей. Я могла бы остаться сегодня. Но она убежала, взяла все свои вещи — и куда же она отправилась? Что такого ужасного она вспомнила? Я касаюсь груди, где снова начинает болеть, а имя Миллера преследует меня в мыслях.

Когда мы паркуемся у клуба самоубийц, вышибала встает. Кажется, он нервничает. Он сразу вытаскивает телефон и пррижимает к уху. Кас паркуется и подбегает к нему, а мы с Джеймсом ждем в машине. Мы молчим. У меня сводит живот от волнения и тревоги, и я не знаю, что делать. Я почти готова выпить еще один Bloodshot.

— Я устал от потерь, — тихо говорит Джеймс. — И я устал убегать.

Он поворачивается ко мне, и я вижу огонь в его глазах. На место печали пришел гнев.

— Мы уничтожим Программу, Слоан. И мы вернем Лейси.

— Обещаешь? — спрашиваю я. Я хочу верить его словам, даже хотя знаю, что у Джеймса не хватит сил, чтобы выполнить обещанное. Но я поверю, если он скажет мне. У меня нет выбора.