— Я и в самом деле очень мало знаю о нем. Могу ли я спросить, в чем конкретно выражалось его бесчестное поведение в том случае, о котором Вы упомянули?

— Он разорил их, разорил, мистер Карлайл. Это были простые сельские люди, ни о чем не подозревавшие, не ведавшие о пороках и мошенничестве. Фрэнсис Ливайсон убедил их подписать какие-то счета, «в качестве простой формальности», чтобы «мне дали денег взаймы на месяц-другой», как он выразился, и они поверили ему. Эти люди не были богаты: они жили в достатке на доходы от своего небольшого поместья, однако лишних денег у них не было, и когда пришло время платить — а именно так все и случилось, — они разорились и вынуждены были оставить собственный дом. Он сделал это специально, я уверена в этом, прекрасно зная о всех последствиях. Я могла бы рассказать Вам еще кое-что. Возможно, сэр Питер сообщил Вам, что я не желаю принимать капитана Ливайсона здесь. Это соответствует действительности. Я не желаю видеть этого человека из-за его характера, а вовсе не вследствие мелкой, ничтожной неприязни из-за наследства сэра Питера, о чем, как я слышала, поговаривают. Я потеряю всякое самоуважение, если впущу Фрэнсиса Ливайсона в свой дом. Сэр Питер может сколько угодно помогать ему и вытаскивать из переделок, в которые он попадает; я же не потерплю его присутствия здесь.

— Сэр Питер уже сказал, что Вы отказались принять его. Однако ему необходимо приехать в Англию, чтобы привести в порядок свои дела и увидеться с сэром Питером.

— Приехать в Англию?! — перебила его леди Ливайсон. — Но как он может приехать при теперешнем положении дел? Если, он, конечно, не приедет под чужим именем.

— Ну, разумеется, — ответил м-р Карлайл. — Это единственная возможность. Я предложил ему возможность остановиться в Ист-Линне: он, как Вам, должно быть, известно, приходится родственником леди Изабель.

— Смотрите, чтобы он не отплатил неблагодарностью за Ваше гостеприимство, — ответила леди Ливайсон. — Это было бы очень похоже на него.

М-р Карлайл рассмеялся.

— Не могу представить, какой вред он мог бы причинить мне, даже если бы хотел. Он не сможет отпугнуть моих клиентов или побить моих детей, а уж о моем кармане я могу прекрасно позаботиться. К тому же, он пробудет у нас всего лишь несколько дней.

Леди Ливайсон улыбнулась в ответ и пожала руку м-ра Карлайла.

— Возможно, у Вас в доме нет места его выходкам, но будьте уверены: тем, где оно есть, он обязательно сделает какую-нибудь гадость.

М-р Карлайл посетил Ливайсон-Парк в пятницу утром и, вернувшись в свою контору, написал обо всем капитану Ливайсону в Булонь и попросил его приехать. Однако м-р Карлайл, как и большинство людей, поглощенных работой, иногда упускал из вида мелочи, а посему совершенно забыл предупредить домочадцев о приезде гостя. На следующий вечер, в субботу, они с леди Изабель обедали у соседей, и разговор пошел о семействе Дьюси, его проблемах и затруднениях. Это заставило м-ра Карлайла вспомнить о Булони, о капитане Ливайсоне и его злоключениях; тут же он вспомнил, что еще не рассказал жене о предполагавшемся приезде Фрэнсиса Ливайсона. Он постарался не забыть об этом и заговорил о его приезде, как только они отправились домой в экипаже.

— Изабель, — начал он. — Надеюсь, комнаты для гостей у нас всегда наготове, потому что ко мне должны приехать.

— Ну конечно. Во всяком случае, их могут быстро приготовить.

— Да, но завтра уже воскресенье, а я не сомневаюсь, что он приедет именно в этот день. Извини, что я забыл предупредить тебя об этом вчера.

— Кто приезжает?

— Капитан Ливайсон.

— Кто?! — переспросила Изабель с ужасом.

— Капитан Ливайсон. Сэр Питер согласен увидеться с ним для того, чтобы заплатить по его долговым обязательствам, но леди Ливайсон отказывается принимать его у них в поместье. Вот я и предложил ему остановиться на несколько дней в Ист-Линне.

Сердце леди Изабель чуть не выскочило из груди. У нее закружилась голова, и она, казалось, готова была лишиться чувств; сначала она почувствовала себя так, словно серая земная твердь, расступившись, приоткрыла ей дорогу в рай, а затем пришло ясное осознание того, что нельзя больше допустить ее встречи с Фрэнсисом Ливайсоном. М-р Карлайл продолжал рассказывать о проблемах этого человека, о своем разговоре с сэром Питером и леди Ливайсон, но Изабель, казалось, ничего не слышала. Она думала лишь об одном: как ей предотвратить этот визит.

— Арчибальд, — наконец заговорила она, — я не хочу, чтобы Фрэнсис Ливайсон останавливался в Ист-Линне.

— Ну, это же всего на несколько дней: может быть, всего на день или на два. Сэр Питер настроен оплатить все эти иски, и, как только станет известно его решение, наш бывший капитан сможет спокойно разгуливать по владениям Ее Величества, без малейшего риска подвергнуться чьим-то нападкам, и отправится, куда пожелает.

— Может быть, и так, — с ноткой раздражения в голосе перебила его леди Изабель, — но с какой стати он должен приехать в наш дом?

— Я сам пригласил его. Я не мог и подумать, что ты будешь недовольна его приездом. В чем дело?

— Я не люблю Фрэнсиса Ливайсона, — прошептала она. — Точнее, не хочу, чтобы он останавливался в Ист-Линне.

— Дорогая моя, теперь уже, я боюсь, ничего не поделаешь: он, скорее всего, уже в пути и приедет завтра. Я ведь не могу выгнать его, после того, как сам же пригласил. Если бы я знал, что тебе это будет неприятно, я не предложил бы ему приехать.

— Завтра! — воскликнула она, расслышав, казалось, только это слово из всего сказанного. — Он приезжает завтра?

— Воскресенье — выходной, и он, конечно же, воспользуется этим, чтобы приехать. Чем он провинился перед тобой? В Булони ты не говорила, что он тебе неприятен.

— Ничем, — нерешительно ответила она, чувствуя, что бастионы ее сопротивления рушатся один за другим.

— Леди Ливайсон, кажется, весьма дурного мнения о нем, — снова заговорил м-р Карлайл. — Она говорит, что знала его в прошлом. Она упомянула один-два проступка, характеризующих его не с лучшей стороны, если это правда; однако она может быть предубеждена против него.

— Это предубеждение, — сказала леди Изабель. — По крайней мере, так говорил Фрэнсис Ливайсон в Булони. Они, кажется, недолюбливают друг друга.

— Как бы то ни было, его злодеяния, равно как и благие дела, не могут оказать никакого влияния на нас за то короткое время, которое он, по всей вероятности, проведет в нашем доме. Я думаю, у тебя, Изабель, также возникло предубеждение против него.

Она не стала развеивать его заблуждение, а лишь в отчаянии сцепила ладони, чувствуя, что это злой рок снова толкает их друг к другу. Как она могла забыть этого человека, если судьба снова вела его к ней? Внезапно она повернулась к мужу и прижалась щекой к его плечу. Он подумал, что она устала. Он обнял ее за талию, положил ее голову поудобнее и ласково склонился к ней. Ей снова, как и ранее, пришло в голову рассказать ему частицу правды. Разве не давала эта рука надежную защиту, разве не служил он ей верной опорой? Так отчего же она не доверилась ему, искренне, как ребенок? Да просто потому, что не хватило мужества. Один или два раза она готова была заговорить, но эти слова так и не слетели с ее губ, а затем экипаж остановился, ибо благополучно прибыл в Ист-Линн, и возможность была упущена.

О, сколько раз в последующие годы вспоминала леди Изабель эту полуночную поездку с мужем, и предавалась запоздалым сожалениям о том, что вовремя не раскрыла мужу глаза на этого опасного человека!

Утро следующего дня выдалось дождливым, но к полудню небо прояснилось. Однако во второй половине дня, когда они были в церкви, опять пошел дождь.

— Корнелия, — тихо сказал м-р Карлайл, подойдя поближе к сестре после окончания службы, — дождь усиливается: тебе лучше было бы вернуться с нами вместе на коляске, запряженной пони. Джон может пройтись пешком.

Кто угодно согласился бы на подобное предложение, но не она. Даже если бы шел проливной дождь, мисс Карлайл отправилась бы в церковь и обратно только пешком; так она и тронулась в обратный путь со своим большим зонтом. Вскоре м-р Карлайл и Изабель проехали мимо нее, упорно шагавшей по пешеходной дорожке, причем некоторые слуги шли за ней следом. Вовсе не для того, чтобы помочь мисс Карлайл: она отказалась бы от подобной помощи с еще большим негодованием, нежели от коляски.