Барбара не ответила: в данном случае ей было нечем утешить мать. Вместо этого она поцеловала бледный лоб миссис Хэйр.

— Дитя мое, я не могу больше лишь слышать о Ричарде. Я всем сердцем хочу видеть его, — продолжала несчастная дама. — Следующей весной исполнится семь лет с того дня, когда он тайком пришел сюда, чтобы увидеться с нами. Семь лет, и за все это время я ни разу не видела его родного лица, не имела ни единой весточки о нем; я даже не знаю, жив ли он еще. Приходилось ли хоть одной матери испытывать такие страдания?

— Мамочка, успокойся, тебе вредно волноваться: ты можешь заболеть.

— Я уже больна, Барбара.

— Да, однако горести и волнения могут ухудшить твое состояние. Говорят, на седьмой год всегда что-то меняется: возможно, что-то изменится в отношении Ричарда. Кто знает: возможно, он будет оправдан. Не отчаивайся.

— Дитя, я не отчаиваюсь! Я иногда чувствую подавленность, но она еще не переросла в отчаяние. Я верю, искренне верю, что Господь прольет свет истины на это дело; как же я могу отчаиваться, если верую в Него?

Наступила пауза, нарушила которую Барбара.

— Принести еще чаю, мама?

— Нет, моя дорогая. Ты распорядись, чтобы его принесли сюда, а сама останься внизу и позавтракай. Представь, что может вообразить папа, если ты этого не сделаешь! И следи за выражением лица. Я всегда боюсь, что, увидев нас грустными, он может предположить, что мы думаем о Ричарде.

— Ну и что с того, что он догадается? Всякий человек волен думать о чем угодно.

— Тише, Барбара, тише! — повторила миссис Хэйр шепотом. — Ты же знаешь, что он поклялся предать Ричарда в руки правосудия; ты знаешь, как решительно он настроен и как глубоко убежден в виновности Ричарда. Если он услышит, что мы толкуем о его невиновности, он может перерыть всю землю из конца в конец, чтобы отдать его под суд. Твой папа такой…

— Упрямый, как осел, — едко вставила Барбара, хотя подобные слова не следует произносить молодым леди, и надула свои вишневые губки.

— Барбара! — протестующе заявила миссис Хэйр. — Я хотела сказать, такой справедливый.

— Тогда, если он способен обыскать всю страну, чтобы предать смерти собственного сына, я скажу, что он — скорее жестокий и бессердечный, чем справедливый, — дерзко ответила Барбара, хотя глаза ее и увлажнились. Она тщательно вытерла их, прежде чем войти в столовую.

Хэйры обычно обедали в четыре, когда у них не было гостей; в тот день все шло своим чередом, и они сели за стол, как обычно. Миссис Хэйр немного оправилась; солнечный свет и повседневные заботы отвлекли ее от мыслей о ночном кошмаре и вернули обычное расположение духа. Судья рассказал о происшествии с Джойс, о котором они еще не слышали, поскольку никуда не выходили в течение дня и не принимали гостей. Миссис Хэйр преисполнилась живейшего сочувствия: Джойс любили буквально все в Вест-Линне. Уже убрали скатерть, судья посидел еще немножко за своим портвейном, поскольку собирался выкурить послеобеденную трубочку со своим коллегой по магистрату, судьей мистером Гербертом.

— Ты вернешься к чаю, папа? — спросила Барбара.

— А что Вам до этого, юная леди?

— Ничего, — ответила мисс Барбара. — Просто, если ты собираешься придти к чаю, нам следовало бы подождать тебя и не начинать чаепития, пока ты не вернешься.

— По-моему, ты говорил, Ричард, что собираешься провести вечер с мистером Гербертом, — заметила миссис Хэйр.

— Именно так, — ответствовал судья. — Но Барбара обожает слушать саму себя.

Почтенный джентльмен удалился, наконец, важно шествуя по дорожке из гравия. Барбара закружилась по просторной комнате, что-то весело напевая, словно его уход принес ей некое облегчение. Возможно, это и в самом деле было так.

— Теперь, мама, ты можешь пить чай, когда захочешь, не дожидаясь семи часов, — сказала она.

— Да, милая. Барбара…

— Что, мама?

— Меня так расстроило это несчастье с Джойс. Я хотела бы, сегодня вечером прогуляться в Ист-Линн и справиться о ее здоровье, а если возможно, то и увидеться с ней. Это было бы воистину по-соседски.

Сердце Барбары учащенно забилось. Любовь ее была истинной и непреходящей, невзирая на время и происшедшие перемены. Необходимость целиком похоронить это чувство в себе лишь добавила ему силы и глубины. Ну кто бы мог заподозрить, видя, как спокойна, а порою даже весела Барбара, что сердце ее по-прежнему полно одним человеком, которому, казалось бы, там не может быть места. Известие о том, что она может скоро увидеться с ним, заставило ее затрепетать каждой жилкой.

— Ты говоришь, прогуляться, мама? Не будет ли это слишком тяжело для тебя?

— Я чувствую в себе достаточно сил. С тех пор, как я приучила себя побольше гулять, мне это дается легче, а сегодня мы, к тому же, еще никуда не выходили. В котором часу мы отправимся, Барбара?

— Если бы мы пришли туда… ну, скажем, к семи, они, я думаю, как раз закончили бы обедать.

— Хорошо, — с готовностью ответила миссис Хэйр, которая всегда радовалась, когда кто-нибудь принимал решение за нее. — Однако, мне хотелось бы выпить немного чаю, прежде чем мы выйдем.

Барбара распорядилась относительно чаепития, по окончании которого они вышли в Ист-Линн. Стоял чудесный вечер. В теплом воздухе резвилась мошкара. Миссис Хэйр наслаждалась прогулкой, но, прежде чем они достигли Ист-Линна, она почувствовала, что силы оставляют ее. Обычно она не отваживалась столь далеко ходить пешком, и, возможно, жар и возбуждение, которое она испытала после ночного кошмара, отняли у нее часть сил. Когда они входили в парк, она оперлась рукой о железную калитку и замерла, прислонившись к ней.

— Я переоценила свои силы, Барбара.

— Обопрись на меня, мама. Сейчас мы доберемся до скамеек, и ты сможешь отдохнуть, прежде чем идти к дому. Вероятно, ты так утомилась из-за жары.

Они подошли к скамейкам, стоявшим под раскидистыми деревьями, с которых открывался вид на ворота и дорогу, а дом еще не был виден, и миссис Хэйр присела отдохнуть. Еще через минуту их уединение было нарушено: к ним подошли м-р Карлайл с женой и сестрой, которые, прогуливаясь среди цветов со своим гостем, Фрэнсисом Ливайсоном, заметили Барбару и миссис Хэйр, Дети, за исключением самого младшего, также были вместе с ними. Леди Изабель тепло приветствовала миссис Хэйр: она искренне привязалась к доброй и несчастной женщине.

— Хороша же я, Арчибальд: пришла справиться о здоровье больной, когда сама вынуждена остановиться на полпути, будучи ничуть не крепче Джойс! — воскликнула миссис Хэйр, когда м-р Карлайл взял ее под руку. — Мне очень хотелось узнать о самочувствии бедняжки.

— Теперь, раз уж Вы пришли, Вам придется провести весь вечер с нами, — воскликнула леди Изабель. — Это позволит восстановить силы, а чай немного освежит Вас.

— Ах, спасибо, но мы уже выпили чаю, — ответила миссис Хэйр.

— Ну, это же не означает, что Вы не можете выпить еще немножко, — рассмеялась Изабель. — Право же, Вы казались такой усталой, что Вам поневоле придется пробыть нашей пленницей часок-другой.

— Боюсь, Вы правы, — ответила миссис Хэйр.

— Кто это? — пробормотал капитан Ливайсон, рассматривая гостей издалека. — Чертовски миленькая девушка, кто бы она ни была. Пожалуй, подойду: они выглядят приличными людьми.

Он приблизился к гостям, и их представили друг другу.

— Капитан Ливайсон; миссис Хэйр, мисс Хэйр.

Обменявшись несколькими дежурными любезностями, капитан Ливайсон снова исчез, вызвавшись бежать наперегонки с маленьким Уильямом Карлайлом.

— Как плохо выглядит твоя мама! — сказал м-р Карлайл Барбаре, когда миссис Хэйр, увлеченная беседой с леди Изабель и мисс Карлайл, отошла достаточно далеко и не могла слышать его слов. — Она в последнее время выглядела намного лучше.

— Ее утомила прогулка. Я тоже опасалась, что она окажется слишком продолжительной для нее; именно поэтому она и выглядит такой бледной, — ответила Барбара. — Как Вы думаете, мистер Карлайл: что снова расстроило ее?