Наощупь он вынул творение богов из шкатулки, обмотал рубахой в несколько слоев, вышел мягкий округлый сверточек. Хармон сунул его себе за пазуху. Шкатулку задвинул было под койку, но тут же спохватился: нет, так нельзя. Если какой-то ворюга утащит пустую шкатулку, то быстро смекнет: внутри лежало нечто ценное, его перепрятали. Тогда подлец вернется, чтобы отыскать. Торговец развязал кошель с агатками и высыпал половину в шкатулку. Потом вскрыл тайничок на поясе и добавил к агаткам десяток елен. Вот, теперь порядок! Кто бы ни выкрал шкатулку, он порадуется такому улову и больше не вернется. Хармон запер ее, сунул на место — под койку.

Три тысячи золотых… торговец зевнул. А если удача улыбнется, то и все четыре. Четыре — не три. Стоит расстараться! И мне немалая выгода, и граф будет счастлив… Хармон зевнул снова и вскоре уснул. Божественная святыня, завернутая в рубаху, покоилась на его груди.

Только на следующее утро Хармон заметил, что с Джоакином стряслось неладное. Когда торговец вышел на палубу, охранник возлежал на досках, обнаженный по пояс, а Полли умасливала какой-то вязкой дрянью его бока. По ребрам Джоакина расплывались несколько ярких фиолетовых пятен, еще один синяк красовался на нижней челюсти. И как я вечером не заметил? — удивился Хармон. Совсем сдурел из-за Предмета, пора за ум браться!

Он присел возле молодого воина и сказал:

— Дай-ка угадаю. Только ты не говори, я сам, а то не забавно будет. Коли скажу правильно — кивай.

Джоакин хмуро покосился на хозяина.

— Леди Иона, ага?

Охранник кивнул.

— Ты на нее пялился за обедом?

— Ну, не то, чтобы…

— А-та-та! — перебил его Хармон. — Молчи, только кивай. Да или нет?

Джоакин мотнул было головой, но передумал и кивнул утвердительно.

— А как мы с графом ушли, так ты и выкинул фортель?

Охранник смотрел на Хармона волком и кивать не спешил. Вступилась Полли:

— Хозяин, вы несправедливы к Джоакину! Наверное, все иначе было. Кто-то из пьяных мужланов позволил себе нечто неприличное, и наш Джоакин осадил его! Из-за этого и вышла драка, да?

Она глянула на воина с теплотой, тот слегка покраснел от удовольствия. Хармон ухмыльнулся:

— Да, милая, именно так все и было. Кто-то из собственных рыцарей Принцессы нахамил ей, но, к счастью, рядом случился странствующий герой Джоакин и вступился за честь дамы. Как бы она без него справилась, бедняжка?

Торговцу казалось, что шутка вышла вполне остроумная. Однако Полли почему-то нахмурилась и с сочувствием глянула на воина, а тот обиженно скривился.

— Я не нарочно, — процедил Джоакин.

— Дорогой мой, это ясное дело, что ты не нарочно! Кабы нарочно, синяками не отбылся бы. Вспомни теперь, о чем я тебя предупреждал по дороге туда, а? То-то. Слушай мудрого Хармона, Хармон жизнь прожил.

Торговец не отказался бы, чтобы Полли оценила его зрелое превосходство, взглянула с уважением. Но она смотрела лишь на Джоакина и втирала мазь в его бока — не то врачевала, не то поглаживала мягкими ладошками. Хм.

Вскоре молодой воин тоже сообразил, кто вышел победителем из словесной перепалки, и бодрость духа вернулась к нему. Не без самодовольства Джоакин заявил:

— Я поразмыслил о леди Ионе… Пожалуй, что вы были правы, хозяин. Она мало того, что замужняя, так еще и этакая… с особенностями. Есть дама, кто больше стоит моего внимания.

Полли зарделась и даже замерла на миг, обе ручки остановились на груди молодого человека. И ясно же, что вранье: Хармону ясно, и Джоакину, и самой Полли тоже! Но нет — все равно принимает за чистую монету, радуется, как ребенок леденцу! Какая глупость! Хармону сделалось досадно: с каких это пор дамы хвастливое вранье и молодую дурь предпочитают зрелости, опыту, уму? Разве можно такой глупый выбор сделать?

И тут пришло ему в голову: а ведь Полли — не из тех женщин, к которым он привык. Хармону-то перевалило за сорок, и дамы, с кем он имел дело, были, конечно, моложе его, но не так, чтобы слишком. Зрелые женщины расчетливы, как и сам Хармон, ценят монету, на вещи смотрят трезво, без романтической придури. С такими он легко находил общий язык. А милашка Полли — она ведь еще девица, даром, что вдова. Еще не разменяла третий десяток. Она молода, а Хармон, сказать по правде, отвык от молодок. М-да. Было время для молодок… и миновало, сплыло незаметно. Где теперь те годы?.. С невеселой думой Хармон ушел, оставив парочку в покое.

Однако разговор, что меж ними состоялся, позже получил нежданное продолжение. Вышло это под вечер. Заходящее солнце навеивало мечтательность, и Хармон, стоя у фальшборта, развивал свои планы относительно того, как правильней будет истратить три тысячи эфесов. Он прикинул, что неплохо бы открыть винный погреб: дело выгодное, уважаемое и не хлопотное. Нужно лишь взять на примету несколько хороших виноделен, да нанять крепких парней, чтобы за порядком следили. При его-то опыте, за тем и другим дело не станет… Как вдруг Хармон увидел, что недалеко от него расположился Джоакин с листом бумаги в руке. Странный какой-то лист, Хармон не сразу и сообразил: обыкновенно письма и грамоты сворачивают трубкой и опечатывают, а после они остаются изогнутыми, так и не расправляются. Однако, лист в руках Джоакина был ровным, и Хармон понял: страница из книги.

— Эй, приятель, это что у тебя? Дай-ка взглянуть!

Охранник дернулся и попытался припрятать листок, но Хармон прикрикнул:

— А ну-ка, давай! Мало того, что носишь за поясом невесть чей кинжал и в драки встряешь, так еще бумаги секретные? Нет уж, этого я терпеть не стану.

Джоакин протянул ему лист. Это была страница из давешней книги новостей — "Голоса Короны", той, что читали по дороге в Шейланд. Глава с описанием бала: на ней Джоакин застрял тогда, а капитан велел пропустить и идти дальше. Сбоку на странице помещался портрет девушки.

Хармон поднес поближе к глазам и пригляделся. Девица была чертовски хороша. Портретик — крохотная перебивка с гравюры, но даже в черно-белом рисунке ясно видно, сколь щедро одарили девушку боги. Пожалуй, рядом с нею даже граф Виттор забыл бы о своей леди-жене! И, что любопытно, торговец знал барышню с рисунка. Не лично, конечно: видал ее портреты, да и саму ее раз увидел издали. Подпись на странице подтверждала, что память не подвела Хармона.

— Это что же, — заговорил торговец, — ты страницу из книги выдрал?

— Так ведь там чепуха про бал! Капитан сказал: это не интересно, а вы ему поддакнули.

— Но книга-то графу предназначалась, а не нам с капитаном!

— Граф тоже про балы читать не станет. Он человек важный, много дел ведет.

— Тут, пожалуй, ты прав. Но за каким чертом она тебе понадобилась, страница-то?

Джоакин понурился и отвел взгляд.

— Ага, барышня, значит, приглянулась! А леди Иона как же? Она ведь все глаза выплачет, бедненькая, что ты ее позабыл!

Джоакин искривил губу.

— Ах, да, — кивнул Хармон, — графиня Шейланд замужняя, да еще и с особенностями. И как я позабыл? Наверное, потому, что здесь на судне есть парень, у которого особенностей-то побольше будет.

— Какой вред от этого, хозяин? Картинка мне глаз вырвет, если смотреть стану?

Хармон улыбнулся и вернул страницу Джоакину. Тот сложил ее и сунул за шиворот. Торговец неторопливо заговорил:

— Помнишь, приятель, когда мы познакомились с тобою, ты дрался с мужичьем на помосте? Люди медяки кидали, ты подбирал.

— Помню. И что?

— Дело было в Смолдене, на Рыночной площади. В том городе есть, по-моему, шесть площадей и несколько десятков улиц. Живет в нем тысяч пять человек, у всех имеются медяки.

— К чему вы ведете?

— Не перебивай. Приведу, будь спокоен. Городком этим, а также дюжиной деревень и частью реки Змейки владеет Смолденский барон. Рядом с его землями лежат баронства Хогарта и Бонигана, а дальше на север — ленное владение барона Флисса. Над ними всеми стоит граф Эрроубэк — ему принадлежит весь северо-восток Альмеры. Примерно за неделю можно проехать графство Эрроубэк с востока на запад, и тогда попадешь во владения другого альмерского графа — Блэкмора. Спустя неделю пути проедешь и Блэкмор, и, свернув на юг, попадешь в графство Дэйнайт. Три названных графства (каждое по площади больше Шейланда), а также великолепный город Алеридан с прилегающими к нему просторами, составляют герцогство Альмера. Это — богатейшая земля империи. В ней имеются два искровых цеха с плотинами, шесть судоходных рек, около тысячи деревень и не меньше полусотни городов, в каждом из которых — множество жителей с медяками в карманах. Владеет и правит всем этим его светлость герцог Айден Альмера. У него имеется дочь — леди Аланис Альмера, наследная герцогиня и первая красавица всего государства. А ты, парень, подбиравший медяки на площади, носишь за пазухой портрет этой леди. И вот теперь позволь задать тебе вопрос: ты не замечаешь никакого противоречия во всем сказанном?