— П…прошу вас, миледи, б…будьте благоразумны…

"Будьте благоразумны" — какое смутное выражение. Отец или леди Сибил сказали бы прямо: "Не будь дурой". Мира вспыхнула, ответила с вызовом:

— О, я в высшей степени благоразумна! Сейчас вы в этом убедитесь. Прочтите, будьте добры.

Девушка протянула Итану смертную грамоту барона Росбета. Тот нехотя взял, пробежал глазами.

— П…прискорбно… — начал Итан, и Мира взмахом руки прервала его. Неожиданно для самой себя она переняла жест у графини Нортвуд.

— Вы знаете, как проявляется сизый мор? — спросила девушка. — Это описание похоже на него?

— Да, миледи… — в воздухе повисло недосказанное.

— Да, но?

— Я не слыхал, чтобы сизый мор убивал человека за одну ночь. Сизая смерть — медленная, несчастный может мучиться неделями.

— Приходит на ум мысль о яде, верно?

Итан моргнул.

— Вернемся к моему благоразумию, — сказала Мира. — Теперь, когда вы станете докладывать владыке о ходе нашей встречи, вы будете вынуждены упомянуть содержание этой грамоты. Не правда ли, предусмотрительно с моей стороны?

— Я…я не стану… Это не в моей обязанности, и в…владыке дела нет до…

Он явно пошел на попятную и искал пути сгладить неловкость. Однако Мира не унималась, ее гордость была задета.

— Стало быть, не ему, а первому секретарю или капитану гвардии, или церемониймейстеру… Уж простите, я не сильна в дворцовой иерархии. Кто у вас отвечает за то, чтобы ставить на место опальных дворян?

— П…простите, миледи, я ничего подобного не д…думал… Я лишь хотел вас защитить…

— Конечно, сударь, я уверена в этом. А мою подругу Минерву из Стагфорта вы тоже защитите? Ее отца убили в трех шагах от нее!

— М…миледи Глория… — Итан отвел глаза. — Простите, миледи, но дела ждут меня… Я пришел сюда разыскать один документ по поручению владыки, и должен…

Мира сжала губы. Ну, конечно.

— Да, сударь, я понимаю. Не смею вас задерживать.

Он встал, с поклоном отошел от столика. Остановился. Сделал еще пару шагов, остановился вновь. Девушка смотрела в сутулую спину секретаря. Внезапно она поняла, что, пожалуй, перегнула палку. Вероятно, Итан и вправду желал ей добра, пытался предупредить о подводных камнях, а она осадила и оттолкнула его. Это неправильно. Так ведут себя высокородные спесивцы, вроде Ориджинов, и Мира отнюдь не хотела походить на них. Но не может же она теперь догонять Итана и просить прощения! Вот если бы он сам…

Итан повернулся и подошел к девушке.

— М… миледи, не будет ли дерзостью с моей стороны пригласить вас завтра на прогулку в сад Люмини, на праздник северной азалии?

От удивления Мира промолчала.

— С…читается хорошим тоном побывать там, многие видные персоны посещают цветочный праздник — это дань уважения Праматери Янмэй, покровительнице цветов. Д…даже кузен владыки, сир Адамар, порою прогуливается в саду Люмини…

Сердце забилось быстрее, от былой злости не осталось и следа. Кузен императора — второй наследник! Но почему Итан передумал? Он хотел отговорить ее, а теперь намеревается помочь. В чем дело?.. А может быть, он тоже хочет сгладить неловкость, что осталась между ними?

Раздумия девушки Итан принял за отказ. От смущения его щеки зарумянились, словно в лихорадке.

— П…простите, если я позволил себе лишнего…

Мира решилась.

— Благодарю вас за приглашение. Я с радостью принимаю его!

Монета

10–13 мая 1774 года от Сошествия Праматерей

Уэймар, графство Шейланд -

озеро Дымная Даль

Торговец Хармон Паула Роджер видел в своей жизни больше Священных Предметов, чем полагается на долю простолюдина. Если говорить точно, их было восемь.

Три Предмета увидал он в День Сошествия на центральной площади Алеридана, когда герцог Альмера решил порадовать чернь и выставил на всеобщее обозрение часть фамильного достояния. Там была огромная толпа, герцогские гвардейцы немилосердно орудовали дубинками, тщась упорядочить людскую массу. Хармон диву давался, как удалось ему протиснуться в первые ряды и разглядеть святыни всего с каких-нибудь двадцати футов…

Еще три Священных Предмета предстали ему на алтарях центральных городских соборов в Лабелине, Фарвее, Отмели. В Фарвее люди сказали Хармону, что он опоздал всего на день. Якобы, за день до его приезда Предмет сотворил чудо. Горбатая старуха поднесла к алтарю несчастного ребенка, умирающего от каменной хвори, и тогда Предмет засиял изнутри дивным светом, и старухина спина распрямилась, а внук исцелился и забегал от радости. Сам Хармон не видел ни старуху, ни ребенка, ни других свидетелей чудесного исцеления, но повстречал людей, которые знали все из первых рук. Святыни Отмели и Лабелина были не столь милостивы: они безмолвно взирали на прихожан со своих мраморных постаментов. Но все же они оказывали на толпу какое-то невидимое, непостижимое влияние. Глаза у людей, отходящих от алтаря, сияли, губы расплывались в блаженных улыбках. Нигде больше Хармон не видел в одночасье столько счастливых лиц.

Седьмой Предмет торговец увидал в пещерном монастыре на краю Кристальных Гор, когда дела монеты привели его в Ориджин. Аббат был добр к нему и позволил помолиться на святыню вместе с братией. Хармон знал, что нельзя просить богов о деньгах. Это мелочно, а боги — существа того же нрава, что дворяне, и презирают мелочность. Но он не сдержался и попросил, чтобы сделка вышла удачной, и заработал в той поездке целых девятнадцать золотых эфесов.

Восьмую святыню показал Хармону барон Лоувилля. По пьяному делу вельможа решил прихвастнуть перед гостем, потащил его в замковое подземелье, отпер чугунную дверь, увешанную замками, и дрожащими свечными огоньками озарил Священный Предмет — единственный, которым владел. Хармон протрезвел в два счета. Он знавал многих богатых людей — хозяев замков, земель, кораблей, деревень. Однако барон Лоувилля оказался единственным его знакомым, кто обладал Священным Предметом. Вскоре барон скончался от мора. Так нередко бывает: кому боги дают многое, того обделяют годами жизни.

И вот теперь, в шкатулке графа Виттора Шейланда, преспокойно стоящей на столе, Хармон видел девятую святыню.

Торговец знал, что вещь в шкатулке — Священный Предмет. Вещь не походила ни на один из виденных им Предметов, но это не имело значения. На что-либо, созданное руками людей подлунного мира — на любую диковинку, чудесную драгоценность — содержимое шкатулки походило еще меньше. Это мог быть лишь Священный Предмет — творение богов Подземного Мира. Ничем иным вещь просто не могла оказаться.

Хармон облизнул пересохшие губы.

Граф Виттор, наблюдавший за ним, нарушил тишину:

— Я полагаю, Хармон, вы сейчас одновременно и верите своим глазам, и не верите им. Я помогу вам: да, сударь, это именно то, что вы думаете. Вы смотрите на Священный Предмет.

— Он… — по-идиотски спросил Хармон, — он ваш?

— Он — часть фамильного достояния моей семьи. Этот Предмет прибыл в наш мир в составе семнадцатого Дара Богов. Это было при моем отце, вы должны помнить.

Да, Хармон помнил. Последний Дар Богов — семнадцатый от начала времен — прибыл в Поларис полтора десятилетия назад. Дары посылают боги Подземного Мира — земная твердь лопается, как переспелый арбуз, и в трещине образуется пещера, заполненная несметными сокровищами. Полтора десятилетия назад это случилось на западном берегу Торрея в графстве Шейланд, вотчине отца Виттора. Из-за этого началась война: западники сочли несправедливым, что Дар возник как раз в узкой полоске земли, управляемой Шейландами. Видимо, боги промахнулись на каких-нибудь пару миль. Наверняка, дар предназначался им, удалым западным всадникам, а не худосочным земледельцам Шейланда. Граф отчаянно отбивался и призвал на помощь Ориджинов. С того и началась дружба между родовитыми семействами, которая теперь завершилась браком Ионы и Виттора… Тот Дар оказался для Шейландов подлинным благословением: прежде никто из высшей знати не принимал всерьез новоиспеченных графов-банкиров. Божественное вмешательство многих расположило к Шейландам, даже самого императора!