Особенно горячился Эдик:

— Оставить голодным весь городок! Да за такое не строгий выговор, а выгнать надо!

Всем было ясно: так дальше продолжаться не может. Юра в «шеф-повары» не годится. Но кто же заменит Юру?

Валя Гаврилова вспомнила, что интернатская повариха тетя Тося очень хотела ехать в городок, но ее не взяли. Почему?… Да, по правде говоря, еще в Москве совет дружины решил, что со всем хозяйством ребята сумеют справиться сами, без взрослых. А теперь, как видно, придется попросить у тети Тоси прощенья и позвать ее. Другого выхода не было.

Владимир Викторович сказал, что сейчас поедет на велосипеде в Звенигород и постарается связаться с тетей Тосей по телефону.

— Ну, а с Юрой что будем делать?

Юра все стоял понурив голову, не зная, куда деть свои нелепо-длинные руки…

В конце концов девочкам — членам штаба — Южке, Вале Гавриловой и Наташе Толстенковой сделалось жалко нашего самого высокого, самого сильного и самого несчастного мальчика. Юре дали выговор и оставили членом штаба; а после приезда тети Тоси он будет понижен в должности, станет работать помощником повара.

Тетя Тося явилась на следующее утро с двумя мощными чемоданами в руках.

С виду она была настоящая богатырша, высокая, плечистая и полная, с могучими кулаками.

От штаба она получила такую инструкцию: самой не работать, а только давать дежурному отряду указания и советы вроде — «посолите», «пора положить мясо», «морковку подбросьте», «подбавьте сахару», ну и так далее… Одновременно она должна была учить Юру и дежурный отряд разным кулинарным премудростям.

Не знаю, насколько точно она соблюдала эту инструкцию, но ее зычный богатырский бас теперь гремел на кухне с утра до вечера. Вместо меча она беспрестанно размахивала огромным половником, привезенным ею из Москвы. И однажды я издали увидел, как она — да, этим самым половником — хлопнула Юру по лбу. От неожиданности у Юры даже колпак слетел.

Эдик Шестаков поставил было на штабе вопрос о нарушении тетей Тосей нашего четвертого закона: «Взрослые никогда не бранят ребят». А тетя Тося кричит ни за что ни про что, особенно на мальчиков. Но остальные члены штаба дружно встали на сторону тети Тоси, говоря, что ее крики «не считаются», что у нее просто голос такой страшный, а сама она очень хорошая тетенька и повариха.

Да как же было не защищать тетю Тосю, когда она ежедневно потчевала нас просто дивными блюдами! Теперь мы уписывали за обедом то блинчики со сметаной, то ватрушки, то щавелевые щи, то… да всех ее вкусных выдумок не перечислишь.

Раньше картофельные очистки и прочие кухонные остатки просто выбрасывались на помойку, теперь они шли колхозным поросятам, а взамен мы получали творог и сметану.

Раньше малыши первых трех отрядов в свободное время бегали, прыгали и собирали цветочки, теперь они приносили полные панамки щавеля, сныти и кислицы.

Тетя Тося постоянно говорила: «Больше всего на свете хочу, чтобы у всех ребят налились и разрумянились щечки».

С тех пор завтрак, обед, полдник, ужин у нас подавались всегда вовремя, с точностью до двенадцати секунд.

СЕМИКЛАССНИКИ ПРИЕХАЛИ

Владимир Викторович каждый день ездил на велосипеде в Звенигород на почту; раз в три дня он разговаривал по телефону с Евгением Ивановичем. Сегодня он вернулся в полотняный городок взволнованный, весь в поту от быстрой езды.

— Новость, важная новость! — закричал он на всю площадь Радости и что-то шепнул подбежавшей Южке.

Я заметил, как та вздрогнула. Ее лицо моментально оживилось, потом помрачнело, сделалось сосредоточенно серьезным, опять оживилось.

— Валера, давай горн на общий сбор, — коротко приказала она.

Валера проиграл, и через пять минут все собрались в столовой. Сели на скамьи, тесно прижавшись друг к другу, нетерпеливо отмахиваясь от комаров.

Владимир Викторович встал напротив навеса и сказал:

— Товарищи, послезавтра к нам приедут семиклассники.

По-разному встретили эту новость ребята. Я заметил, как нахмурились Эдик и Саша, как переменились лица старших, как искренне улыбнулись младшие. И никто не остался равнодушным. С одной стороны, мы обрадовались: нашему полку прибудет, мы сможем придумывать новые игры и развлечения. А с другой стороны, мы боялись их приезда. И я понимал, почему боялись.

В Москве семиклассники не принимали никакого участия в подготовке к строительству городка. Им некогда было интересоваться, где проведут свои летние каникулы младшие — ведь они держали экзамены и все свободное время сидели за книжками и учили, учили, учили. Они дали слово Евгению Ивановичу и всей пионерской дружине, что сдадут экзамены только на «четыре» и на «пять». А Евгений Иванович сказал им, что, если они сдержат свое пионерское обещание, он достанет для них деньги на дальний туристский поход и сам поведет туристов.

И с тех пор семиклассники жили мечтой о своем будущем походе — выдержат экзамены, наденут рюкзаки за спины и зашагают по необозримым просторам нашей Родины, по городам и селам, по полям и лесам… Наши ребята знали это.

И вдруг выяснилось: вместо дальнего похода семиклассники едут к нам. Значит, их путешествие почему-то расстроилось.

Всей душой мы любили свой полотняный городок, который построили своими руками. Мы считали его самым лучшим, самым прекрасным городком в нашей стране.

Ну, а семиклассники?

Правильно ли они поймут первый закон «все можно»? Привыкнут ли к двенадцатисекундной точности второго закона? Станут ли они беспрекословно слушаться своих товарищей, да еще младших? Не будут ли смеяться над нашими порядками?

Вот почему лица многих ребят, сидевших сейчас в столовой, с каждой минутой вытягивались, делались все серьезнее.

Но, разумеется, мы и виду не покажем, что боимся приезда гостей.

Решили деятельно готовиться к встрече. Наши мальчики поставили на щиты два ряда палаток, вытесали из березовых поленьев беленькие ровные колышки, для веревочных оттяжек. Девочки сшили новые белые ромбики с синими цифрами номеров.

Так выросла вдоль свободного края площади Радости новая улица. У ее начала на столбике прибили дощечку с надписью: «Проспект Гагарина».

В день приезда семиклассников после тихого часа наши дозорные мальчики полезли на сосны, что росли по склону горы. Девочки отправились за цветами; маленькие букетики они расставили внутри новых палаток в стеклянных баночках, а большие букеты хотели поднести приезжим.

Наконец наступила долгожданная минута. Витя Панкин скатился с сосны с криком: «Идут! Идут!», пронесся по Туристской и Пионерской улицам и тут же снова полез на сосну…

Валера Шейкин выскочил из палатки и заиграл сбор.

И тотчас же палатки словно зашевелились, оттуда послышались нетерпеливые голоса. Все спешно стали переодеваться в парадную пионерскую форму.

Снова примчался Витя.

— Подходят! Подходят! — закричал он.

Валера вторично проиграл сбор, и через две минуты все, нарядные, подтянутые, выстроились на линейке на своих обычных местах.

Гости показались из-за склона горы с чемоданами в руках, с объемистыми рюкзаками за спинами. Их цепочка растянулась на полкилометра. Меня неприятно поразил неряшливый вид шедших впереди мальчиков. Девочки были в пестрых платьях, иные — в шароварах и ковбойках.

Приехавшие оставили свои вещи на площади Радости и гуськом, один за другим, направились к нам вдоль Туристской улицы.

Первым шагал вразвалку, держа руки за спиной, высокий, костлявый мальчик, с узкими приподнятыми бровями, с едва заметными, так они были тонки и крепко сжаты, губами.

Подойдя так же вразвалку к Южке, мальчик встал перед нею, небрежно выбросил руку из-за спины не то к шее, не то к уху и нехотя начал: