Скорчившись на кожаном сиденье машины, миссис Бил сказала:
— Уж конечно, они напридумывали всякой всячины! Я знаю, они испекли огромный торт с эмблемой воздушных сил из разноцветного крема. И со свечками. Не знаю, куда они его теперь денут. — Эта мысль словно бы доставила ей мимолетное угрюмое удовольствие. — Выбросят на помойку! — сказала она. — Ну, если Нюд думает, что может попозже взять да привезти Джо-Джо к нам, чтобы перекусить, он очень ошибается! У нас ничегошеньки нет. Я его знаю: он сейчас на взводе и есть не хочет. Часа два шерсть будет лететь клочьями, а потом он вдруг очнется и обнаружит, что голоден, как волк. И кусочек этого торта пришелся бы в самый раз. Ну, может, они притащут его с заднего хода.
Миссис Росс сказала:
— По-моему, Сэл, праздновать, как было намечено, он все-таки не может.
Миссис Бил нервно заерзала на сиденье.
— Я ведь не жалуюсь, — сказала она. — Я сама никакого голода не чувствую.
Миссис Росс сказала:
— А что вы чувствуете, Сэл?
Миссис Бил сказала:
— Жива я, наверное, останусь. Но вот для чего? У меня только одно дело: ждать, ждать, ждать! — Ее тонкие пальцы вяло держали дымящуюся сигарету, и теперь она внезапно выкинула ее в окошко. — Пусть подберут! — сказала она.
Машина стояла на тщательно выровненной и утрамбованной площадке во внутреннем дворе здания за углом крыла, в котором располагалась канцелярия генерала Била. Подъездная дорога вела мимо входа, предназначенного лично для генерала. Когда они въезжали во двор, он пылал в последних золотых лучах закатного солнца, и миссис Росс свернула за угол, чтобы укрыться в тени. Пылание уже почти угасло: солнце закатывалось. Теплый воздух обрел прозрачность ранних сумерек. Голубое небо над черепичными крышами расположенных квадратом зданий заволакивала бледная золотая дымка.
— Мы не можем просидеть тут всю ночь, — сказала миссис Бил. — Норм ведь твердо не знал, что они поедут сюда. Нюд мог решить, что он останется там, пока не найдут тела. Вы же знаете, каким он становится, чуть что-нибудь произойдет — то есть если погибнут его люди, а он считает, что этого не должно было случиться. И лучше, если ничьей вины тут нет, можете мне поверить. — Она угрюмо посмотрела по сторонам. — А надо ли нам еще ждать, Кора?
— По-моему, все-таки подождем еще минуты две-три, — сказала миссис Росс. — Норм знает, что мы тут. И, если Нюд приехать не сможет, Норм сам приедет или пришлет кого-нибудь. Тут же есть дежурные.
— Пожалуй, — сказала, миссис Бил. — Только бы он ничего такого не выкинул, пока Джо-Джо там. Ну, да Джо-Джо его давно знает. — Она мрачно задумалась. — Вот в ту зиму, когда доставку почты поручили армейской авиации и у них летчики гибли один за другим. Мы тогда были помолвлены, и Нюд звонил мне каждый день. А потом вдруг все не звонит и не звонит. Ну, и я позвонила ему сама, а он мне сразу: «Что тебе надо?» Я разозлилась и вдруг сказала, конечно, не всерьез: «Возможно, тебе интересно будет узнать, что я отсылаю тебе твое кольцо?» Ничего умнее выдумать не могла! Он сказал: «Выслать тебе квитанцию?» — и повесил трубку. Хэл мне потом рассказывал… Нюд тогда с пульта дежурного говорил. К себе он даже не заглядывал, а в ангаре с Дэнни Пеллерино — он тогда и взял его к себе старшим — разобрал этот самолет до последней гайки. А потом они его снова собрали. И ни с кем больше он всю неделю не разговаривал. Ну, конечно, он же их всех знал лично… Это машина?
— По-моему, где-то на шоссе, — сказала миссис Росс.
— Ну, это не Нюд! Помню, папа мне сказал: «Лучше сначала хорошенько подумай, хочешь ли ты жить с примадонной». Господи, как он был прав! И не то чтобы Нюд ему не нравился или он считал, будто из Нюда толку не выйдет. Он, наоборот, сказал: «Когда мы опять будем воевать, этот малый далеко пойдет». Я запомнила, потому что Нюд был совсем не в его вкусе. Он ведь был кадровым потомственным армейцем до мозга костей и все время ругал воздушные силы. Ну, в смысле, что пользы от них никакой… — Она перебила себя: — Нет, это машина. Свернула сюда.
За углом послышалось мурлыканье мотора, работающего на холостых оборотах, шорох шин, схваченных тормозами у дверей канцелярии. Миссис Бил, высунувшись в окошко насколько было можно, сказала:
— Так и есть. Бенни и этот… как его?.. капитан Дайер.
— Они, наверное, что-нибудь знают, — сказала миссис Росс.
От остановившегося джипа, перекрывая бормотание мотора, донеслись голоса.
Подполковник Каррикер сказал:
— Спасибо. Ты на базу?
Капитан Дайер сказал:
— Надо бы.
— Ну так предупреди Дэнни, ладно? Пусть соберет завтра экипаж. Эту сволочь Брюера не посылайте. Тогда уж лучше я сам.
— Угу, — сказал капитан Дайер. — Может, взять весь блок в сборке? У нас есть, я знаю. А ты здесь надолго? Что думаешь делать?
— Почем я знаю. Еще ведь это. У него вообще для меня сегодня времени может не найтись.
— Так чего тебе торчать тут?
— А! — сказал подполковник Каррикер. — Когда он вернулся из Чечотра, то больше молчал. Значит, все еще впереди. Ну, я и подожду. Последние два дня ему туго пришлось. Старик Росс жмет на него из-за черномазых. Из Вашингтона намекают: с этим Николсом дело темное. Женушка ему скандал закатывает. Если он сорвет на мне душу, может, я его разговорю. Черт подери, по-моему, здесь у всех только девки на уме. А нам надо войну выиграть.
— Ого-го! — сказал капитан Дайер. — А я и не знал, что у тебя столько военных облигаций. Что мне сказать Джейн?
— Ты о чем?
— О том, что мне сказать Джейн. Она сейчас в квартире. Позвонила мне. Очень о тебе тревожится.
— Что ей нужно?
— Называют по-разному, — сказал капитан Дайер. — Кроваткой, например. Тебе ли не знать, солнышко!
— Да хватит! Скажи ей, что я еще не вернулся. Скажи ей, что раньше следующей недели я не вернусь. Скажи ей, чтобы отправлялась домой и сидела там. Скажи ей, чтобы она от меня отвязалась. И скажи, чтобы она отдала тебе ключи от квартиры.
— Приустал, дружок? — сказал капитан Дайер. — Научиться бы тебе распознавать их. Я ж тебе втолковывал, что на эту и близнецов маловато будет. Как говорится, с рослой девочкой хороший отдых, а с малявочкой — без роздыха. Я скажу, что ты не вернулся, а все остальное сам ей скажешь. — Он рванул джип задним ходом, развернулся и укатил, ревя мотором.
Миссис Бил начала смеяться.
Миссис Росс, не обнаружив в этом небрежном обмене грубостями ничего сколько-нибудь забавного, посмотрела на нее с удивлением.
— Видно, он не так хорош, как воображает! — сказала миссис Бил, нажала ладонью на сигнал и долго не прерывала пронзительного гудка.
Подполковник Каррикер с перекинутым через руку старым летным кителем и в сдвинутой на затылок мятой пилотке вышел из-за угла здания и остановился у подстриженной живой изгороди, уставившись на них. Если миссис Бил хотела его смутить, показав, что слышала недавний разговор, она, видимо, добилась своего: подполковник Каррикер стал красным как рак.
Миссис Бил, вздернув подбородок, несколько секунд глядела на него с торжеством, а потом сказала:
— Бенни!
— Да, мэм, — сказал подполковник Каррикер.
— Иди ты к черту, — сказала миссис Бил.
В половине седьмого вестибюль «Олеандровой башни» был переполнен. Все потертые старые кресла и диваны были заняты — главным образом женщинами, возле которых стояли группы офицеров. В женщинах легко распознавались офицерские жены, сопровождаемые мужьями и приятелями этих мужей. «Олеандровая башня» не сулила случайных знакомств. В «Шахерезаде» и в «Бимини» молодые женщины в поисках развлечения могли зайти в бар в одиночку — хотя обычно они приходили парами, точно авиационное звено, как и авиационное звено обеспечивая себе взаимную поддержку и защиту. Заняв столик в зале или в алькове, заказав коктейли, они приятно проводили время, пока алкоголь производил желательное воздействие на все заинтересованные стороны, и выставляли себя на обозрение разнообразному ассортименту свободных мужчин у стойки. Над входом в бар «Олеандровой башни» висело предупреждение: «Офицерский клуб. Городской филиал. Только для членов клуба и их гостей».