До Натаниела Хикса доносился их разговор — скорее, громкий монолог майора Макилмойла, говорящего скрипучим голосом. Майор знакомил их с системой обороны, но при этом не упускал случая в подробностях осведомить о своей собственной службе на Гуадалканале в прошлом году, где, будучи, правда, всего лишь наблюдателем, он не только принял участие в отчаянной схватке, но сыграл также важную роль в подготовке оборонительной позиции и разработке тактики, которая позволила первой дивизии морской пехоты прочно удерживать за собой аэропорт Хендерсон.

Натаниел Хикс не сомневался в том, что эти воспоминания адресовались преимущественно капитану Уайли, чьи крылышки в два ряда и одинокая, вызывающая такое почтение ленточка вечно воспринимаются как вызов теми, кто служит в других родах войск. Пехота тоже могла кое-что сказать этим крылатым парням.

Довольно мирные отношения в группе на верху штабеля были установлены, конечно же, лишь благодаря капитану Дачмину, который без видимых усилий или намерений, посредством только своего природного обаяния, исходящего от его крупного благожелательно-невозмутимого лица и громадного тела, заведомо мог смягчить любую напряженность. С безобидным юмором и неизменным тактом он находил нужные слова в нужный момент, говорил какие-то простые бесспорные вещи, и вы вдруг понимали, что гнев и злоба, только что владевшие вами, отпускают вас.

Поначалу майор действительно был в гневе. Когда Натаниел Хикс, осторожно ведя машину по временной дороге — тонкому покрытию из битума, положенному в холодном виде на песчаную почву и теперь сильно покоробившемуся и потрескавшемуся вследствие движения по нему тяжелых машин, — подъехал и остановился у штабеля, майор Макилмойл в стальной каске, сдвинутой назад, воинственно уперев руки в бока, вышел из-под навеса и встретил их, не скрывая раздражения.

А тут еще Натаниел Хикс совершил бестактность — поинтересовался, где лейтенант Андерсон, который, как им сказали, был здесь старшим. Майор заявил:

— Ничего подобного, старший здесь не Андерсон. Он на своем командном пункте. Он занят. Я командир батальона. Что вам угодно?

Капитан Дачмин показал ему распоряжение полковника Моубри, которое вкупе с официальными зелеными нарукавными повязками возымело некоторое действие на майора, однако на лейтенанта Турк — тут и нарукавная повязка не помогла — майор Макилмойл взирал с возмущением, а уж капитан Уайли с его крылышками и вовсе вызывал у него приступ презрительного негодования.

Если бы не этот клочок бумаги от полковника Моубри, он велел бы им проваливать отсюда ко всем чертям; но майор Макилмойл отчасти взял реванш, настояв на том, что машину нельзя оставить. Ее следует подогнать вплотную к штабелю и поставить в тени. Когда Натаниел Хикс проделал все это, майор, по багровому лицу которого струился пот, в нетерпении заорал, что машина установлена недостаточно близко, и потребовал, чтобы Хикс еще раз отъехал и снова подогнал машину. Когда осталось не больше дюйма между крылом автомобиля и штабелем, майор наконец смилостивился, присовокупив, однако:

— Здесь все, черт побери, соблюдают маскировочную дисциплину, только для вас закон не писан!

Капитан Уайли, выведенный из себя придирками майора, строящего из себя большое начальство, с отвращением бросил:

— Вот привязался! — не потрудившись даже понизить голос.

Затем он вылез из машины и неторопливо направился к штабелю, который был ловко раздвинут и переложен так, что в середине его оставалось достаточно места — туда завели задним ходом боевую полугусеничную машину, которую сверху совсем не было видно.

Майор услышал, конечно, реплику капитана Уайли, но, возможно, припомнив кой-какой опыт, приобретенный им в Хендерсоне, стычки с летчиками морской пехоты и ВВС, сообразил, что лучше, пожалуй, не поддаваться сгоряча первому порыву — воспользоваться преимуществом старшего по званию.

Оглядевшись, капитан Дачмин осведомился:

— Вы не возражаете, майор, я поднимусь на верх штабеля? Хочу взглянуть на общее расположение. Для меня это внове. Если найдется время, не откажите в любезности ответить на несколько вопросов? Послушайте, это что там внутри, полугусеничная машина? Здорово придумано!

Майор Макилмойл пробурчал нехотя:

— Поторчишь на взлетно-посадочных полосах да понюхаешь пороху — научишься пользоваться укрытиями. Но не думайте, это не настоящая оборонительная система. Просто сегодня утром одной роте приказали спешно возвести несколько имитирующих сооружений…

Они направились к капитану Уайли, который тем временем рассматривал полугусеничную машину. Натаниел Хикс с любопытством следил за ними, но было ясно, что майор определенно решил забыть про ту реплику. Вскоре он уже гремел, обращаясь к ним обоим: Уайли и Дачмину:

— Да. В то время, на Гуадале, когда я был там, первое, что мы сделали…

Все трое тут же поднялись на штабель по доскам, сложенным так, что сбоку получилось что-то вроде лестницы.

— А если я рискну выйти из машины? — обратилась лейтенант Турк к Натаниелу Хиксу.

— Вам ничего не грозит, поверьте, — ответил он. — Мы и укатить-то отсюда не успеем, как они с Кларенсом поладят — встретятся завтра вечерком в «Шахерезаде», а там уж у Кларенса всегда найдется парочка шикарных пташек. Давайте-ка перейдем в тень, вон туда.

Там, в редкой тени от навеса, кто-то был — оказалось, тот самый лейтенант Андерсон, о котором так некстати спросил Натаниел Хикс. Лейтенант Андерсон, худощавый озабоченный молодой человек, восседал за походным столиком, к которому была прикреплена табличка, гласившая «Командный пункт роты А». С понятным изумлением он уставился на лейтенанта Турк, но тем не менее разрешил им подождать здесь. Он был столь любезен, что даже предложил им сиденья — ящики из-под боеприпасов.

Там же, в тени у входа, в пространстве под штабелем расположился экипаж полугусеничной машины, негры из инженерно-строительных войск ВВС, в рабочей одежде, но со стальными касками на головах и с винтовками М-1 в положении «за спиной». Появление лейтенанта Турк их тоже озадачило: они начали было перемигиваться и подталкивать друг друга локтями, но тут же демонстративно отвернулись. Сидя, стоя на коленях или на корточках, они оживленно играли во что-то то ли на спор, то ли на деньги. Участники игры одновременно поднимали головы и так же одновременно, по сигналу, опускали их, показывая один или несколько вытянутых пальцев. Результат, видимо, зависел от того, сколько поднялось рук с одинаковым количеством вытянутых пальцев. Никаких денег не было видно, что, вероятно, объяснялось присутствием лейтенанта Андерсона, сидящего за столом, но Натаниел Хикс заметил, что подсчет они ведут на клочке бумаги. Возбуждение при этом царило необычайное.

Порывы сильного ветра, дувшего с летного поля к водной шири озера, ощущались и под навесом. Бумаги на столе лейтенанта Андерсона шелестели; он одного за другим принимал посыльных, расспрашивал их и отдавал приказания. Иногда он поднимал к глазам полевой бинокль и высматривал что-то в широком пространстве нагретого песка с пучками жесткой травы в той стороне, куда клонилось солнце. Временами он делал попытки дозвониться по полевому телефону, провода от которого, протянутые на низких кольях, вероятно, должны были соединять его с двумя наблюдательными пунктами. Телефон не работал.

В границах сектора, отмеченного развевающимися красными флажками, Натаниел Хикс рассмотрел разные оборонительные позиции — вырытые убежища для наблюдательных пунктов по переднему краю обороны, замаскированные дерном с травой; ряды неглубоких, для стрельбы лежа, окопов, отрытых в песке; тщательно размещенные пулеметные огневые позиции под небольшими косыми укрытиями из проволочной сетки с травой поверх земли. Не забыли даже кинуть несколько бутафорских валунов из папье-маше, под которыми скрывались стрелковые ячейки снайперов. С верха штабеля отчетливо слышался голос майора Макилмойла, рассказывающего об оборонительных позициях.