— Подождите, — сказал генерал Бил, — только что вспомнил — и отличного настроения как не бывало. Я ведь послал одного из людей Маккрири на квартиру к этому, ну, как там его? Что-то вроде Эйзенхауэра, вы, кстати, ничего об этом не знаете? Джо-Джо весьма сожалеет, что сбили Фрэнка Эндрюса. Я вам потом расскажу. Уэртенхауэр — нет. Вертауэр, так, кажется. — Генерал Бил протянул руку к большому ящику.

— Это миссис Спен, генерал, — быстро раздалось в ответ, — полковник Моубри еще не вернулся. Я думаю, что он в клубе вместе с генералом Николсом.

— А Ботти на месте? Пусть позвонит начальнику медпункта. Скажите, что я освобождаю лейтенанта Вертауэра. Что? Как пишется? Понятию не имею. Пусть возвращается на службу. Немедленно.

— Слушаю, сэр.

— Он вел себя довольно нагло, и я вышел из себя, — сказал генерал Бил, — наверное, мне надо было сдержаться.

— Я слышал, что и Хэл со своими людьми, и Хикс со своим проектом тоже отнюдь не улучшают вам настроения, — сказал полковник Росс, — говорят, что вы приказали отменить этот проект.

— А, это! — воскликнул генерал Бил. — Я ничего не имею против Хикса. А он что подумал? Я никогда не видел толку в этом проекте, правда. Считаете, нам стоит начать работу над ним? Ладно, подождем немного. Я хочу рассказать о нем Джо-Джо, посмотрим, что он думает по этому поводу. Разрешите мне это сделать, судья.

— Вы командир, — ответил полковник Росс, — для всех, пожалуй, кроме Бенни.

— Не скажите, — засмеялся генерал Бил. — Уж в чем, в чем, а в исполнении приказов Бенни весьма преуспел — сколько инициативы, какая изобретательность, какая находчивость. Ведь как дело было. Я заметил, что ко мне приближается этот «тридцать восьмой», и удивился. Потом увидел, как он сделал поворот, потом развернулся и стал подходить ко мне слева. Я сразу понял, что это Бенни — он любому сто очков вперед даст. Второго такого поискать. Я видел, как он занял позицию, — продолжал генерал, поскольку полковник Росс молчал, — встал крыло к крылу, посмотрел на меня и поднял вверх палец, предлагая мне включить канал А, но я смотрел вперед и делал вид, что не обращаю на него внимания. Я выполнял третий разворот для выхода на полигон и понимал, что он делает то же самое, но все равно не смотрел на него.

Генерал Бил опять засмеялся:

— Не знаю почему, но, когда он понял, что я не обращаю на него внимания, он начал менять позицию, подниматься и приближаться ко мне, однако держался немного позади. Потом рванул вперед. Первое, что я увидел — фюзеляж совсем радом, правый пропеллер вертится прямо у меня перед глазами, а его крыло почти лежит на моем. Он смотрит вниз поверх мотора и ждет, когда я дрогну. «Ну ладно же, черт тебя подери!» — подумал я и немного, но решительно взял рычаг на себя. И тогда дрогнул он.

Генерал Бил помолчал и с каким-то мрачным торжеством продолжал свой рассказ:

— Бенни и раньше подходил близко, но не настолько же, черт побери! Я включил рацию и услышал его вопль: «Остановись!» Я ответил ему: «Ты знаешь, где тебе следует быть? Уж во всяком случае, не здесь — ишь, сел мне на крыло. Я ведь отстранил тебя от полетов. Что ты собираешься делать? Я иду на снижение и буду стрелять». Я немного приблизился к нему, он быстро отклонился и заорал: «Отвали, черт возьми, не подходи!» Потом добавил: «Ну давай, пали по своей мишени, шеф. А я собираюсь домой». Я сказал: «А кто тебя держит? Возвращайся и сиди себе на земле». Он отвечает: «Я без тебя не уйду, к тому же у меня горючки больше. Часа на два хватит». Я ему говорю: «Может, у тебя горючки и больше, но у меня пушки заряжены». А он мне: «А у меня, думаешь, нет?» Я видел, как он снял предохранитель на пушке и включил прицел. «Все готово, — говорит, — пока, шеф! Покажи мне, на что годится твоя керосинка!» Я захохотал — не мог удержаться.

— А вы часом не чокнулись оба, а? — поинтересовался полковник Росс.

— Да что говорить, игры опасные, — ответил генерал Бил. — Но соблазн-то какой! Ведь мы еще мальчишки, судья.

Насмешка, озорство и некоторая бравада в тоне генерала задели полковника Росса:

— Да, но вы уже вполне взрослый мальчик, Нюд. Какой пример вы подаете! Хороша игра — два самолета сцепились крыльями и бьются, и кто же это — вы и Каррикер. Не вижу повода для шуток, генерал.

Генерал Бил, сочувственно взглянув на него, беспечно сказал:

— Смотрите на это проще, судья. Опасность была не так уж велика. Я знал, на что иду. На Бенни тоже можно положиться, он знает, что делает. Он не имел права ослушаться, но я его понимаю. Вчера я говорил вам, судья, вы просто не знаете Бенни. — Все еще улыбаясь, но уже серьезней он продолжал: — Не понимаю, как он узнал, что я в воздухе и где именно. Видимо, он вытянул это из Дэнни. А потом просто вскочил в самолет — и был таков.

— Да, именно так и было, — сказал полковник Росс. — А Сэл тут чуть с ума не сошла. Мы не могли сказать ей, где вы находитесь. Сами не знали. В конце концов Ботвиник решил попробовать найти вас с помощью Бенни. Он знал, что того можно найти через Дэнни. Я не о себе пекусь. Нам-то что! Но Сэл вы иногда могли бы дать передышку. Она за вас боится до смерти.

— Да, правда, — сказал генерал Бил. — Я ей позвоню, — он потянулся к телефону.

— Она сейчас у нас дома, отлеживается. Выйдет к вечерней зоре.

— О’кей, — сказал генерал Бил. — Но если я принимаю парад, ей нельзя быть на трибуне. Кое-где приглашают всяких там сестер, кузин, тетушек, но здесь должен быть только личный состав. Не хочу, чтобы она рвалась на это мероприятие, наверное, надо поговорить с ней.

— Уж лучше оставьте ее в покое, — сказал полковник Росс. — Она и Кора могут прокатиться куда-нибудь вместе. К тому же Сэл наверняка задаст вам хорошую трепку.

— А как же, — ответил генерал Бил. — Малышка отлично с этим справляется. Причем вполне может устроить сцену прямо на параде, вот почему еще не хотелось бы ее брать. Само собой, я не виню ее, но зрелище будет — просто загляденье. — Он немного помолчал, потом продолжил: — Видите ли, судья, я знал, что утром она была на взводе. Но чувствовал, что ничего не могу с собой поделать. Мне жаль, но это выше моих сил. Она знает, что со мной это случается. Надо просто переждать.

— Будь у меня дочь, — проговорил полковник Росс, — я бы в жизни не позволил ей выйти замуж за летчика. С какой стати она должна «пережидать» что-то? В конце концов все летчики убивают сами себя, и то сказать, в этом деле у них большая практика — они тренируются, убивая своих жен.

— А что, Сэл говорила, что бросит меня? — спросил генерал Бил. — Она всегда так говорит. Но это просто капризы, согласны, судья?

— Возможно, — ответил полковник Росс. — Но она, должно быть, не раз удивлялась, зачем вообще вышла за вас замуж.

— Кстати, она и не хотела, — сказал генерал Бил, — но она понимает, почему так поступила. У нее просто не было выбора.

Взглянув на полковника Росса, он рассмеялся.

— Да нет, я не то имел в виду, — сказал он. — Этот бравый парень, который увивался за одной из дочек старого полковника Култарда, был очень настойчив. Сэл просто не могла выйти замуж ни за кого другого. Каждый раз, когда меня загоняли служить куда-нибудь за тридевять земель, она собиралась замуж. Да еще и писала мне, что ей хочется, чтобы я первый узнал об этом. Правдами и неправдами я ухитрялся вырваться со службы, с другого конца света, и вправлял ей мозги. Она знала, что я никогда не стремился стать генералом, и это убивало ее. Но в конце концов, кажется, она занервничала — ведь ей уже было за двадцать. Кроме того, я знал, что Хэл был зол на нее за то, что она без конца отшивает его друзей, и он больше не собирался ни с кем ее знакомить. Возможно, и старый полковник допекал ее: дескать, двенадцать помолвок расторгла, и хватит, пора и честь знать, а если она снова учинит такое, он просто поколотит ее. Так она и вышла за меня.

В этот озорной рассказ, не лишенный, однако, оттенка сентиментальности, причудливо вплетались и самодовольство, и эгоизм, и, пожалуй, не все в нем так уж строго соответствовало истине. Но было и великодушие, и искренность, и нежность, щедро искупавшие маленькие и невинные погрешности против правды. Здесь была и любовь, окрашенная печалью и пугливо избегающая постоянных сиюминутных проверок перед лицом неумолимой реальности; любовь, не оскверненная вспышками мелочной раздражительности, обыденностью и неудовлетворенными желаниями, которые так часто омрачают дружеские отношения мужчин, не говоря уж о женщинах. Заглядывая в прошлое, генерал Бил идеализировал и себя, и свою юную возлюбленную. Полковник Росс не сомневался, что лейтенант Бил, облаченный в куртку с меховым воротником, щегольские бриджи и сапоги, на фоне новенького П-12, на котором он только что крутил в воздухе фигуры высшего пилотажа, был неотразим. Только какая-нибудь ненормальная могла бы предпочесть другого, если к ней проявляет интерес такой парень.