А вот рядом одноэтажный, даже не такой чистенький, был симпатичный. Наташка подошла и прочитала — «Посольство Королевства Норвегии». Вот ведь как! Оказывается, королевства еще бывают. Она прошла вдоль окон — занавески были не совсем, как наши, но похожие, книги на подоконниках. Странно, королевство — и занавески с цветочками, и книги тоже читают.

Наташка вернулась к входу и позвонила. Невысокий полный мужчина открыл дверь.

— Что вам угодно?

— Можно посмотреть? Никогда в королевстве не была.

— Девушка, здесь люди работают, живут. Вы можете помешать.

— А я тоже могу работать. Знаешь, я даже троллейбус водить умею.

— У нас персонал укомплектован.

— Персонал! Сам устроился, а другим не дает.

— Проходите, девушка. Иначе у вас могут быть неприятности! — сказал толстый и закрыл дверь.

— Неприятности! — передразнила его Наташка и пошла.

...Часа через три Наташка стояла в грязном, освещенном тусклой лампочкой коридоре перед табличкой «Отдел кадров». Где-то стрекотала машинка, осипший мужской голос втолковывал в телефон про какие-то катушки.

Наташка открыла дверь. В комнате за столиком, заваленным бумагами, сидела красивая молодая женщина в хорошо сшитом костюме с институтским ромбом на лацкане.

«Во, вырядилась!» — подумала Наташка и спросила:

— На работу здесь берут?

— Здравствуйте. Что вы хотите?

— Ученицей возьмете?

— Как ваша фамилия, имя, отчество? Сколько вам лет? Какое у вас образование?

— Ну вот! Как в милиции! Вы меня в директора хотите взять?

— Какую профессию хотите у нас получить?

— Все равно, лишь бы побольше платили.

— Ну а планы, стремления у вас к чему?

— Сказала я уже. Чего еще надо?

— Нужно, чтобы вы оставили этот тон и отвечали на вопросы.

— А что вы глупости спрашиваете? Уборные тоже по призванию чистят?

— Вам никто не предлагает чистить уборные. Я спрашиваю, какие у вас стремления?

— Пристала как банный лист.

— Что такое? Ты почему так разговариваешь?

— А чего ты пристала? Значок повесила и думаешь, что самая умная.

— Это черт знает что такое! Как ты можешь себя так вести?

— А могу! Ты, что ли, запретишь?

Женщина застучала кулаком в стену.

— Стучи! — крикнула Наташка. — Зови своих хахалей. Вечерком с ними рассчитаешься.

В комнату заглянул маленький старик в черных нарукавниках.

— Что случилось?

— Пришла на работу поступать, я с ней по-хорошему...

— А мне не нужно твоего хорошего. Ты им с плешивеньким поделись!

...Время уже шло к обеду. Наташка остановилась у витрины продовольственного магазина. Она так хотела есть, что не могла отвести глаз, стронуться с места. К стеклу витрины было приклеено объявление: «Комсомольско-молодежному коллективу магазина „Смена“ требуются ученики продавцов».

«А что? — подумала Наташка. — Чем не работа? И в тепле! И жратва под носом. Тут не похудеешь».

Директором оказался молодой парень с комсомольским значком на лацкане пиджака — такой молодой, что Наташка не поверила и спросила:

— Это вы директор?

— Слушаю вас.

— Объявление у вас висит про учениц. Возьмете?

— Ученицей? Знаешь, я замотался, не успел пообедать. Пойдем кофейку погоняем.

Они пошли через весь магазин в кафетерий, директор поставил на столик две чашки, тарелку с пирожками.

— Налетай. Пирожки у нас толковые.

Наташка набросилась на пирожки, а он только прихлебывал кофе.

— Да, работать тебе нужно. Сколько дней бродишь?

— А вы откуда знаете?

— Вижу. Я ведь в торгашах недавно. А до этого пять лет вот с такими гавриками возился. Что же делать с тобой, а?

— Возьмите, и все.

— Возьмите! Вот посмотри на них, — директор обернулся и показал на длинный прилавок, за которым стояли девушки в одинаковых халатиках. — Хороши, а?

Наташка улыбнулась.

— Хороши! — ответил директор. — Красавицы. А я ночей не сплю — недостачи. Почему? Не знаю. Ведь золото, а не девчонки. Все по комсомольским путевкам пришли. И наставницы у них золотые, на лучшем счету в управлении. Вся бухгалтерия в порядке. И недостачи. Думаешь, они что-нибудь зарабатывают? Только успевают гасить. Почему?

— Вы ешьте. После разберетесь.

— Ты говоришь — и все. Разве это так? Вот я тебя возьму — и опять недостача. Ты к ней пальцем не приложишься, а думать будут на тебя. Прошлое разве утаишь? И я буду думать. А что мне делать? Должен же я понять. А ты говоришь — и все. Совсем не все. Ты, наверное, и украсть можешь?

— Могу.

— На завод тебе надо.

— Там тоже воруют.

— Там соблазна меньше. А тут разве устоишь?

Директор выбил чек и принес еще тарелку пирожков.

— Ешь, — сказал он, — и не сердись. Я ведь не хочу тебя обидеть. Я просто не могу тебя взять.

— Ладно, вы со своими разбирайтесь. Я устроюсь где-нибудь.

— Нет, погоди. Дай мне месяц, а лучше — два. Я за это время или разберусь, или прыгну к чертовой матери с пятого этажа. Через два месяца приходи. Обязательно возьму. Ты не бойся, я разберусь.

— Конечно, — сказала Наташка, — я вам тогда за пирожки отдам.

Вечером Наташка, как и четыре дня назад, стояла на Пушкинской площади. Как и тогда, крутилась обычная карусель свиданий. Наташка никого не ждала. Она и сама не знала, зачем пришла сюда. Люди около нее сменялись, как будто сдавали вахту, и это мелькание раздражало Наташку. А на одного фраера даже смотреть было смешно — в клетчатой рубашке навыпуск (сейчас такие только деревня носит), с желтыми цветочками. Кто к такому подойдет? Но парень вдруг повернулся к Наташке и протянул цветы.

— Прекрасный вечер, — сказал он, — правда?

— Зачем мне желтые? Это к разлуке.

— Без разлук не бывает и встреч.

— А мне никто не нужен.

— Никого не ждете?

— Тебя дожидалась.

— И вся любовь. А то ломаешься.

— Возьми свои цветочки и катись.

— Даже неудобно получается. Я вам подарил.

— Кавалер! Нужен ты мне очень!

Наташка швырнула цветы на асфальт и пошла. На углу она просто так обернулась. Парень шел за ней, сунув руки в карманы.

— Эй, — крикнул он, — погоди!

Наташка пошла быстрее, но парень не отставал. Тогда она побежала, расталкивая плотную, теплую толпу. Около «Минска» она перешла на шаг, запыхалась. Но парень был совсем рядом — это она чувствовала. Она обернулась, вздернула подбородок. Парня не было. Она очень удивилась. Куда он делся? Постояла, подождала. Но парня не было. Она пошла к Маяковке.

— Привет! — сказал парень, появившись как из-под земли. — Еще побегаем?

— Ты хочешь, чтобы я милицию позвала? Отстанешь ты или нет?

— Нет. И не бегай.

— Ну и дурак. Кто тебя умным назовет?

— А мне-то что?

Наташка пожала плечами и пошла.

— Девушка! — сказал парень, он шел чуть сзади. — Почему вы не хотите познакомиться?

— Я на улице не знакомлюсь.

— А где же я мог вас еще увидеть? Может, в кино пойдем? Леонов такое вытворяет — повеситься можно. Это очень невежливо — не отвечать, когда к вам обращаются.

— А я не хочу вешаться, понял?

Парень отстал, но все еще шел за Наташкой, и вдруг она поняла, что он вот-вот плюнет и уйдет. Она остановилась. Парень тоже остановился. Так они стояли и смотрели друг на друга, а люди шли, встревали своими головами, плечами, бюстами. Но казалось, что этих людей и нет вовсе, а они — Наташка и этот парень — только вдвоем.

— Ну пойдем! — сказала Наташка. — Чего ты стоишь?

Парень подошел, он хотел взять ее под руку, но Наташка прижала локоть.

— Ты чего? — спросила она. — Думаешь, закадрил?

— С тобой не соскучишься. В цирк ходить не надо.

— Экономить будешь.

— Может, в кино пойдем?

— Я устала. Я устала от всей этой жизни, понимаешь?

— Ну, даешь! А еще?

— Я серьезно. Почему ничего не получается?