«Эх! Сунуть бы тебе, бандюге, под ребра нож!» — вдруг подумал Рыгор, и Цапок, будто почуяв эту молчаливую угрозу, испуганно повернулся к Войтенку.

— Ты что-то, кажется, сказал? — спросил он, настороженно ощупывая глазами руки Рыгора.

— Ничего я не сказал. Молчу и жду. — Рыгор отвернулся.

Цапок еще раз скользнул глазами по рукам Рыгора, сунул пальцы в рот и тихо свистнул. Из-за изгороди, из-за углов хаты вынырнули черные тени. В один миг они, словно призраки, заполнили двор.

«Ого, сколько их! И как вооружены! — снова содрогнулся Рыгор. — И правда, все знают? Неужели я когда-то, за чаркой, сказал ему про этот ручей?..»

— Ты что, оглох? — толкнув Рыгора в плечо, раздраженно спросил Цапок. — Лодка, спрашиваю, где?

— Лодка? — спохватился Рыгор. — Так я же сказал тебе! Под поветью.

Цапок осторожно зашел под поветь, крикнул оттуда:

— Эй вы! Айда сюда. Пулеметы кладите на дно, мешать не будут. Ну, готово? Взяли!

Шестеро полицаев подхватили плоскодонку, в которую легко можно было погрузить воз сена, и, спотыкаясь, понесли со двора.

— Показывай стежку. Да не спи на ходу, шевелись! А то, смотри, разбужу! — прикрикнул на Рыгора Цапок.

Опираясь на весло, Рыгор свернул на заброшенную дорогу, которая когда-то вела от колхозной фермы на пристань. Шел не спеша, осторожно ступал на твердый грунт и думал: «Куда я иду? Куда веду этих черных зверюг? Не лучше ли сразу повернуть назад, плюнуть Цапку в лицо и пусть будет что будет!» Но другой, более рассудочный голос сдерживал его; «Плюнуть? Это просто! А что если он знает дорогу на остров? Что тогда?»

И вдруг представил он себе маленький остров, землянки, своих сынков, регулярников: веселый, отчаянный Михаил Шаповалов, тихоня с виду Алеша Крючок, красавец Петя Кузнецов, диковатый и молчаливый Борис Герасимович, радист Яскевич с огненно-рыжей головой, рассудительный и непоколебимо-спокойный Генрих Мюллер, наконец она, Даша, единственная его, Рыгорова сестра. И все они, наверное, сейчас на острове, отдыхают после той операции, которую провели вчера днем на станции Путьки, спят себе спокойно, потому что верят, что остров их неприступен для врага, да и вообще для каждого, кто не знает секретной дороги к нему. Спят, отдыхают, и никто из них не ведает, что через полтора-два часа...

Рыгор вздрогнул. Нет, нет! Такое не случится! Такое, пока он жив, не должно случиться! Но что же делать? Как преградить дорогу этим выродкам?

Рыгор остановился. Перед ним было озеро, спокойное, почти неподвижное. Мелкие волны лениво наползали на песок и так же нехотя исчезали.

«Хоть бы ураган налетел! Хоть бы буря разгулялась!» — в отчаянии молил Рыгор, впервые с ненавистью оглядывая спокойную гладь родного озера.

— Ну, ты, дорогу! — тяжело дыша, рыкнул Атрашкевич.

Рыгор поспешно отступил в сторону. Полицейские опустили ледку на воду и какое-то время стояли молча, тяжело сопя.

Наконец Цапок вытер рукавом лоб и приказал:

— Разобрать ранцы и оружие. Все в лодку. Рыгор, на весла.

Как на эшафот, ступил Рыгор Войтенок на дно лодки. Дно было теплое и слегка липкое — он только вчера залил его гудроном. Уперся веслом в берег. Прошуршав днищем по гальке, «Чайка» нехотя сдвинулась с места, закачалась на воде...

Разобрав оружие и ранцы, полицейские расселись на скамеечках. На ближней, спиной к Рыгору, сидел Цапок. Все молчали, напряженно смотрели вперед, туда, куда плыла лодка, и где, кроме черной воды да тишины, ничего не было.

«Что ж это такое? Что я делаю? — привычными, точными движениями перекидывая весло с борта на борт, с отчаянием думал Рыгор. — Неужели...»

— Рыгор, а сколько отсюда до Кривой сосны? — вдруг обернувшись через плечо, спросил Цапок.

— До сосны? — Рыгор на секунду задумался. На миг сердце его остановилось, потом ускорило бег, будто почувствовало какую-то радость, какую-то надежду, хоть еще и не ясную.

— Да как тебе сказать, — стараясь сдержать волнение, неторопливо отвечал Рыгор. — Если держаться берега — доедем часа за три. А если напрямик — за час там будем.

Теперь задумался Цапок. «Напрямик!.. Напрямик, через широкое и глубокое озеро!.. Страшновато. А вдруг поднимется ветер? Лодка вон как осела. Но и берег... как зарос он лесом! И попробуй узнай, кто скрывается в этом лесу, кто следит за лодкой!..»

Юрка беспокойно зашевелился, поправил не груди пулемет. Ну его к черту, тот берег! Лучше уж через озеро. Вон как тихо, вода не колыхнется...

Он махнул вперед рукой, приказал:

— Правь, как ближе! Да не ленись.

И вдруг будто что-то непомерно тяжело соскользнуло с плеч Рыгора в черную воду. Он энергично поплевал на ладони, удобнее уселся, и послушная «Чайка» покорно прибавила ход.

...Еще когда-то юношей, переправляясь на другой берег озера, к заветным рыбацким местечкам, любил Рыгор считать взмахи весла, — плавал он всегда только с одним веслом. И за многие годы точно изучил, сколько таких взмахов ему нужно сделать, чтобы оказаться там, куда он правил. И вот теперь Рыгор тоже начал считать. Считал молча, старательно, боясь сбиться, потому что от точности подсчета теперь зависело все.

«Шестьсот двадцать шесть... Шестьсот двадцать семь...»

«Девятьсот сорок... Девятьсот сорок один...»

«Тысяча сто пятьдесят... Тысяча сто пятьдесят один...»

«Тысяча двести десять!» — Рыгор задержал в воде весло, оглянулся. Вокруг — черная вода да тишина. И только впереди, чуть правее, торчат на воде белые точки, будто купается там стая белых диких гусей.

«Да, тут! — с уверенностью подумал Рыгор. — Метров двадцать влево, не больше. Ветерок справа, значит, «Чайку» погонит туда же, влево...»

Он расстегнул пуговицы пиджака, медленно поднял весло и вдруг, широко размахнувшись, как шашкой, рубанул им по голове Цапка, а сам всем телом навалился на левый берег лодки. Лодка резко качнулась, и в то же мгновение Рыгор почувствовал, как ледяная вода сжала его в своих объятиях, стремительно потянула в черную бездну...

...Он вынырнул через минуту, без пиджака, но с веслом в руках. Жадно глотнул воздуха, оглянулся.

Метрах в сорока от него, сплетясь в клубок, барахтались в воде два или три человека. Вода кипела от беспорядочных судорожных движений их рук и ног, разносила дикие, хриплые выкрики. И вдруг все исчезли под водой, и вокруг снова стало черно и пусто, только откуда-то долетал едва уловимый однообразный и спокойный плеск.

Рыгор посмотрел в ту сторону, откуда слышался этот плеск. По легким волнам, тускло поблескивая широким просмоленным дном, плыла его «Чайка». До нее было метров десять.

Не выпуская из рук весла, Рыгор поплыл влево от лодки. Он плыл осторожно, будто что-то искал. Вдруг остановился, полежал на воде, потом, мощным рывком выбросив из воды свое тяжелое тело, сел.

Под ним был плоский, как стол, камень, камень-сирота, который в далекие времена отбился от своих братьев и лег тут, на глубине, с макушкой скрывшись под водой...

Примостившись на камне, Рыгор начал осторожно следить за лодкой. Ветер был слабый, и она подплывала медленно. Вот до нее уже снова осталось метров десять, вот уже восемь, семь, Рыгор крепче сжал в руках весло, ниже припал к воде.

...Нет, тревога напрасная, «Чайка» плыла одна.

С облегчением вздохнув, Рыгор соскользнул с камня, ухватился за борт, отыскал цепь.

Много пришлось ему затратить усилий, пока удалось перевернуть лодку на дно и втянуть на камень. Потом выжал белье, надел его и, покинув камень-сироту, который теперь стал для него камнем-избавителем, быстро погнал «Чайку» к Кривой сосне...

VII

В тот день, когда оберштурмбанфюреру Гансу Шварценбергу донесли, что бесследно исчез начальник путьковской полиции вместе с группой лучших полицейских, пришла еще одна, более страшная и более опасная для него весть: несколько партизанских соединений одновременным внезапным ударом с разных направлений вывели из строя важные железнодорожные магистрали: Вилейка — Полоцк — Невель, Невель — Витебск — Орша и Орша — Могилев — Жлобин.