я остаюсь стоять в своем «наряде» с ярко-красными сосками, охваченными к этому
моменту уже жгучей болью из-за давления зажимов, и с осознанием того факта, что мое
тело реагирует на Доминика жаром и покалыванием. Маленькое яйцо в моих глубинах по-
прежнему давит на стеночки, заводя меня жужжащими ласками.
Глаза Доминика поблескивают под его прямыми черными бровями.
- Очень хорошо, - говорит он. - Да. Именно этого я и хотел. А сейчас опустись на
четвереньки.
- Да, сэр, - Я падаю вниз, как велено. Он нагибается и делает что-то с передней
частью моего ошейника. Когда он встает, я понимаю, что он прикрепил к нему длинный
кожаный поводок.
- Пошли.
Он идет в сторону спальни, и я ползу за ним на четвереньках. Он не тянет за
поводок, но я знаю, что он символизирует мою принадлежность Доминику. В спальне
приглушен свет, а к подножью кровати приставлена длинная низкая лавочка. Когда мы
входим в комнату, он вновь склоняется ко мне и снимает зажимы с моих сосков. Я
чувствую огромное облегчение, но от них соски остаются вытянутыми, пульсирующими и
гиперчувствительными.
- Подойди к скамейке, - командует Доминик, вновь выпрямившись. – Встань перед
ней на колени и вытянись вдоль нее.
Подчиняюсь его приказу: подползаю к лавке, колени остаются на полу, а я
устраиваюсь на гладком дереве, нижняя часть тела открыта. Я гадаю, что же сейчас
произойдет.
- Обними ее.
Я обхватываю лавку руками, чувствительные соски причиняют боль, когда я
прикасаюсь к поверхности скамейки.
Доминик начинает перемещаться позади меня. Мне не видно, что он делает, но я
слышу ритмичные шлепки, когда он постукивает чем-то по своей ладони.
- Ты ослушалась меня, - крайне суровым голосом произносит он. – Ты опоздала.
Думаешь, саба должна заставлять своего мастера ждать хотя бы секунду?
- Нет, сэр, - шепчу я. Ожидание того, что он собирается сделать со мной, ужасно.
- Твоей обязанностью было прибыть сюда до 14:30, чтобы выполнить мой приказ и
находиться в будуаре ровно в половине.
На слове «ровно» он вновь хлопает чем-то по своей ладони.
Что у него в руках, ради всех святых?
Его голос опускается до шепота.
- Что мне следует с тобой сделать?
- Наказать меня, сэр, – мой голос тих и смиренен.
- Что?
- Наказать меня, сэр, – повторяю я громче.
- Да. Мне нужно научить тебя манерам. Ты непослушная девчонка?
- Да, сэр.
Слова возбуждают меня, раззадоривают. Интересно, не забыл ли он о яйце, которое
все еще пульсирует во мне.
- Кто ты?
- Непослушная девчонка.
- Да. Очень непослушная, озорная девчонка. Нужно, чтобы шестерка лучших
преподала тебе урок.
Он перестает расхаживать и взмахивает в воздухе предметом, который держит в
руке. Тот издает свистящий звук, и я предполагаю, что это стек. Я чувствую прилив
страха. Не хочу этого, от него больно. Держись стойко, - говорю я себе. - Не показывай
ему, что боишься.
Наступает продолжительная тишина, и я чувствую, как моя попка покалывает в
ожидании. Я с трудом выношу это. А затем, шлеп!
Плеть опускается на мои ягодицы. Щиплет, но не доставляет той тошнотворной
боли, которой я опасалась. Я стою спокойно и стараюсь не шевелиться.
Шлеп!
Удар снова приходится на мягкую часть моей попы, на этот раз чуть сильнее. Я
ахаю. Прежде чем я успеваю прийти в себя, снова получаю плетью, опять чуть сильнее, и
затем снова. Из меня вырывается крик. Ягодицы горят, ощущаю, как кожа воспалена и
чувствительна. Плеть снова опускается на меня с кусающим, жалящим хлопком, посылая
по коже испепеляющую муку. Мне совсем не нравится это ощущение жгучей боли.
Маленькое яйцо все еще трепещет во мне, но я этого совершенно не ощущаю. Все, что я
могу чувствовать: это мучительное соприкосновение плети с телом, когда она в пятый раз
опускается на меня. От боли я всхлипываю, а на глаза наворачиваются слезы. Я
сдерживаюсь для последнего удара, и он не заставляет себя ждать, более сильный, чем все
предыдущие, врезаясь в мою нежную кожу, словно ожог от раскаленной кочерги.
Из груди стремится вырваться прерывистый всхлип, но я призываю всю свою
стойкость и подавляю его. Не хочу, чтобы он видел мои слезы.
Все закончилось. Закончилось.
Но я собираюсь сказать ему, что не хочу больше испытывать таких ощущений. Я
не могу переносить ощущения от плети, не только из-за причиняемой ей боли, но и из-за
чувства унижения, которое испытываю, когда меня так порют.
Он нагибается и тянет за черный шнур у меня между ног. Маленькое трепещущее
яйцо выскальзывает со слабеньким хлопком. Он выключает его.
- Молодец, Бет, - говорит он мягко, и рукой нежно потирает мои ягодицы. – Я был
с тобой суров. Не смог устоять при виде того, как твоя прекрасная кожа краснеет и
распаляется для меня. Мне хотелось впиться в нее со всей силы, - он втягивает воздух и
выдыхает. – Ты меня очень возбудила. Поднимайся.
Я поднимаюсь со скамейки, ягодицы пульсируют от боли. Я с трудом могу
держаться прямо.
- Подползи ко мне.
Я подчиняюсь, и, когда подползаю к нему, он скидывает с себя балахон, представ
под ним полностью обнаженным. Его пенис вздыблен, огромный и твердый, очевидно,
вставший от возбуждения из-за того, что он только что делал. Его глаза еще больше
темнеют от похоти по мере того, как он наблюдает за моим приближением, моя грудь
приподнята ремнями моего наряда. Я держу поводок, пристегнутый к моему ошейнику,
чтобы ненароком не споткнуться об него.
- Дай мне поводок.
Я передаю ему, держа глаза долу, чтобы не рассердить его прямым взглядом. Он
берет его в руку и нежно тянет до тех пор, пока я не вынуждена оказаться прямо перед
ним, а его твердая эрекция – перед моим лицом. Мои груди касаются его ног, а ошейник –
на уровне его бедер.
Я охвачена желанием, уравновешивающим болезненное жжение моей попки. Его
запах такой восхитительный, знакомый и успокаивающий. Наконец-то, он позволит мне
любить его так, как мне хочется. Я могу прикоснуться к нему, ласкать его, показать, что я
чувствую к нему.
- Возьми меня в рот, - командует он. – Но не прикасайся ко мне руками.
Меня затопило разочарование. Но, по крайней мере, я могу поцеловать его,
облизать, ощутить его вкус…
Я провожу языком вдоль ствола: он твердый и излучает внутреннее тепло.
Достигнув головки, я прихватываю ее губами, порхая языком по гладкой поверхности,
посасывая и облизывая. Он запускает пальцы мне в волосы, крепко фиксируя мою голову,
пока я полностью беру его член в рот так глубоко, как могу. Это сложно с того
положения, в котором я нахожусь, и моя челюсть почти сразу немеет, когда я стараюсь
пошире открыть рот, чтобы лучше его обхватить. Однако от радости, что у меня есть
возможность, так его любить, я игнорирую сопутствующий этому дискомфорт. О, я
обожаю облизывать его, нюхая, и пробовать его мускусный, солоноватый вкус.
По мере того как я сосу, он все сильнее тянет меня за волосы и стонет. Затем
вырывается из моих уст и направляется к белому кожаному стулу, натягивая мой поводок,
чтобы я следовала за ним. Устроившись на стуле и расставив ноги, он тянет за поводок,
вынуждая меня встать на подножку, чтобы я могла, как вчера склониться вперед и
продолжить свое занятие.
Я держусь за подлокотник сиденья и снова беру его в рот, посасывая и облизывая.
Он стонет еще громче. Мне хочется взять его за ствол и сдвинуть нежную кожу, чтобы
доставить ему еще больше удовольствия, но помню, что это запрещено, поэтому
сосредотачиваюсь на усиленной работе ртом, соблазняя его своим языком - то выводя им