но мне приятно его соседство. Я тянусь и запускаю пальцы в мягкую теплую шерстку, и

через минуту он отвечает, включая свой маленький «двигатель» и начиная мурчать.

Я нужна тебе, не так ли? - шепчу я ему. - Я делаю тебя счастливым, верно

пушистик? Уже одним тем, что просто глажу.

Почему любовь такая сложная штука? Почему из всех мужчин на земле меня тянет

именно к этому: такому нежному снаружи и стальному внутри? Потому что я влюбилась,

я это знаю. Только любовь может заставить меня чувствовать себя в таком отчаянии и

растерянности, переполненной тоски, и в сладкой агонии мыслей типа «если бы, да кабы».

Знаю, что он меня хочет. Знаю, он думает, что я красива и сексапильна, и доставляю ему

столько удовольствия, что он готов арендовать другую квартиру и обставить ее только для

меня.

Во сколько это ему обошлось? За возможность недельку потрахаться?

Другая мысль посещает меня. Если только он не планирует, что это продлится

дольше недели.

Не знаю, как к этому относиться. Пока что мне нравится эта игра, но мне также

нравится, что у нее есть свои сроки. Я бы чувствовала себя иначе, если бы наша жизнь

была такой постоянно. Потому что…

Потому что мне нужна любовь, а не наказание . . .?

Потому что я хочу отдавать, так же как и получать . . .?

Потому что . . .

Что-то темное и ужасное маячит за пределами моего сознания. Я вздыхаю и

переворачиваюсь на другой бок, потревожив де Хэвилленд. Он вытягивает лапы и слегка

выпускает коготки, тихонько мяукнув, после чего вновь откидывается на постель,

продолжив мурлыкать.

Я хочу снова заснуть, но не могу. Я таращусь на китайские обои широко

открытыми глазами, считаю попугаев, представляю их красочное оперение, пока не

раздается сигнал будильника. И не приходит время вставать.

В результате недосыпа утром меня шатает, и все раздражает.

- Все в порядке, Бет? - интересуется Джеймс, когда я чертыхаюсь на компьютер из-

за его медлительности.

- Да, да, прости, - отвечаю я с горящим от стыда лицом. - Тяжелая ночка. Не могла

заснуть.

- Отличное время, чтобы почитать книжку, - тонко замечает он, но обращается со

мной помягче в течение утра, приносит мне кофе и убеждается, что я съела несколько

тонких имбирных печенек, которые, как он знает, мне очень нравятся.

Чуть позже приезжает курьер с еще одним адресованным мне кремовым

конвертом. Я читаю вложенное письмо.

Дорогая, Бет.

Поздравляю с твоей инициацией прошлой ночью. Надеюсь, ты получила столько

же удовольствия, сколько и я. Сегодня ты должна быть в квартире в 19:30 готовой для

меня. Надень то, что найдешь на кровати. До моего приезда ты должна помыть

предметы, лежащие на столике, использовать лубрикант и разложить инструменты

наказания. Стой на коленях на полу, как прошлый раз.

Доминик.

Я дважды перечитываю письмо. Внутри вновь зарождается волнение, но не такое

радостное, как вчера. Шлепки доминирующего Доминика вчера не были особо

болезненными, но это из-за моего состояния обостренного возбуждения в тот момент. Я

понимаю, что уже побывала там, где боль и удовольствие тесно граничат между собой, и

что жгучие удары по моей попке были для усиления моего наслаждения. Но я не уверена,

что справлюсь, когда он захочет зайти дальше.

А я уверена, что он этого захочет.

- Бет, ты побледнела,- отмечает Джеймс, подходя к моему столу. - Ты в порядке? -

он тщательно заглядывает мне в лицо. - У вас с Домиником все идет хорошо?

Я киваю.

Он смотрит на меня задумчиво. Обычно у него привычка над всем шутить, и, даже

после того как я призналась в пристрастиях Доминика, он все время дразнил меня

небольшими шутками и подколами о связывании и наказании. У меня такое чувство, что

он хочет сказать мне нечто серьезное и важное, но его что-то останавливает. Вместо этого

он смотрит мне прямо в глаза.

- Бет, ты совершенно одна, вдали от дома. Если Доминик принуждает тебя делать

что-то против твоей воли, или ты перестала получать удовольствие от того, что он делает,

я хочу, чтобы ты мне об этом сказала. Я твой друг и беспокоюсь о тебе, - его глаза полны

нежности. - Ты еще такое милое маленькое дитя.

От этих теплых слов внутри меня образуется водоворот эмоций. Слезы жгут глаза,

хотя я и не хочу плакать.

- Спасибо Вам, - говорю я высоким, натянутым голосом.

- Всегда пожалуйста, милая. Снаружи расстилается большой плохой мир, но тебе

не нужно переживать и страдать в одиночестве. Ты можешь звонить мне в любое время:

будь то выходной или будний день.

Когда он уходит, я не могу сдержать одинокую слезу, скатившуюся по щеке.

Поспешно смахиваю ее, складываю полученное письмо и до назначенного Домиником

времени встречи максимально концентрируюсь на работе.

В эту ночь в квартире я нахожу ожидающий меня новый комплект белья. Его

сложно квалифицировать как предмет одежды. Это больше похоже на своеобразное

переплетение, но не из кожи, а из мягкой черной эластичной ленты. Мне требуется время,

чтобы понять, как его надевать, но когда у меня получается, оно создает дерзкий узор на

моей белой коже. Две черные полоски образуют длинную V от моих плеч к моей

промежности, проходя через вершинки грудей и оставляя их полностью оголенными.

Двойная лента пересекает мои бедра, каждая из них довольно широкая, с подвязками для

чулок. Все соединяется чуть ниже моего пупка, где всю конструкцию удерживает

застежка с маленькой «молнией». Оттуда две тесьмы спускаются и проходят у меня

между ног, не прикрывая при этом киску, и соединяются на спине. Когда я

поворачиваюсь, чтобы рассмотреть себя сзади, по всей спине крест-накрест идут ленты,

создавая эффект паутины. Тесьма проходит вокруг бедер, она также снабжена подвязками

для чулочков, а одна полоска исчезает между ягодиц, на подобии стрингов. Маленькие

черные бантики отмечают места, где ремни пересекаются на спине. Все это довольно

эффектно и красиво – с геометрической точки зрения.

Облачившись в это подобие белья, я надеваю оставленные для меня чулки и

закрепляю их подвязками. На кровати лежит также пара черных «скелетонов» (туфли на

высокой шпильке – прим. переводчика), их я тоже надеваю. Они идеально подходят по

размеру.

Там же обнаруживается ошейник из глянцевой черной кожи, застегивающийся

пряжкой на затылке и совершенно не похожий на нежный латексный, который был

прошлой ночью. Этот усеян блестящими черными блестками, имитирующими шипы, но, в

общем, выглядит более гламурно. Я смотрю на него в зеркало. Символ моего подчинения.

Вспоминаю указания и возвращаюсь к кровати. Длинный голубой латексный

вибратор - не совсем в форме фаллоса, но похож - лежит на журналах рядом с пурпурной

бутылкой. Я беру в руки вибратор и изучаю его. Он довольно красивый: с четкими

линиями и нежными округлостями, а цвет позволяет не задумываться, как бывает иногда,

о жуткой схожести с человеческой плотью. У его основания имеется небольшая

выпуклость, как мне кажется, предназначенная для стимуляции клитора.

Я отношу его в ванную и тщательно мою под водой, хотя уверена, что ранее он не

использовался. Промокнув его сухим полотенцем, я возвращаюсь с ним в спальню и

сажусь на кровать. Я лью немного маслянистого лубриканта (смазки) из пурпурной

бутылочки на ладонь и начинаю растирать по всей поверхности голубого стержня. С

удивлением обнаруживаю, что завожусь от простого втирания масла в латексный объект.

Это неодушевленный предмет, но все же я нахожу его массирование интимным актом,