* * *

ПЕТРОГРАД. 28 февраля (13 марта) 1917 года.

- Именем революции я приказываю вам сложить оружие и покинуть здание Министерства путей сообщения! С этого момента я являюсь здесь главным!

Ходнев с удивлением поднял голову на зашедших в кабинет уверенным шагом двух человек.

- Мазайков!

- Тут я, вашвысокоблагородь!

Полковник строго посмотрел на денщика и брезгливо поинтересовался.

- Кто пустил сюда вот это… этих…

Говоривший возмутился:

- Позвольте, господин полковник, вы забываетесь! Вы не отдаете себе отчет в том, что вы разговариваете с новым комиссаром путей сообщения! Я попросил бы вас сменить тон и освободить мой кабинет!

Ходнев продолжал игнорировать вновь прибывшего и смотрел на Мазайкова, ожидая ответа на свой вопрос. Тот явно стушевался.

- Так это, вашвысокоблагородь, они прибыли с солдатами Лейб-гвардии Кексгольмского запасного полка, и, значится, хотели поговорить с однополчанами, вот. Стоят они щас там внизу, у баррикады, разговаривают с нашими солдатами. А этих господ в здание провел сам товарищ министра путей сообщения Борисов, ну и солдаты не посмели препятствовать ему. Вот значится, как было дело, вашвысокоблагородь…

Полковник, наконец, перевел взгляд на вошедших.

- Итак, милостивые государи, соблаговолите объяснить, кто вы такие и почему я вообще должен уделять вам внимание.

Лицо Некрасова потемнело от гнева.

- Я, милостивый государь, Некрасов Николай Виссарионович, депутат Государственной Думы, и я назначен комиссаром в министерстве путей сообщения! Мне предписано арестовать прежнего министра господина Войновского-Кригера и принять управление Министерством на себя.

Ходнев обратил свой взор на второго гостя.

- А вы кто такой будете?

- С вашего позволения, я Бубликов Александр Александрович, депутат Государственной Думы и товарищ комиссара в министерстве путей сообщения.

Ходнев подумал несколько мгновений и уточнил.

- Стало быть, и вы тоже назначены?

- Точно так, - Бубликов степенно кивнул, - назначен.

- Итак, вы, господа, оба назначены и с этим ничего не поделаешь. – Ходнев сокрушенно вздохнул и отхлебнул чай из чашки. А затем спросил. – Но позвольте поинтересоваться, а кем назначены, собственно?

Взбешенный Некрасов закричал в лицо полковнику:

- Назначены Временным Комитетом Государственной Думы, которому сейчас принадлежит вся власть!

Ходнев еще раз подумал, вновь отпил чай, и крикнул:

- Конвой!

И уже вошедшим солдатам приказал.

- Этих взять под арест как изменников.

Некрасов взвизгнул:

- Вы не имеете права!

Полковник спокойно возразил:

- Насколько мне известно, вся власть в России принадлежит Государю Императору, Государственная Дума Именным Повелением распущена, не имеет права заседать и принимать какие-либо решения. Ваш комитет депутатов – самозваная группа заговорщиков, которая устроила мятеж в столице. А что касается управления железными дорогами, то я имею телеграмму из Ставки, которая указывает, что сейчас означенное управление осуществляет генерал Лукомский через генерала Кислякова. Так что вы, милостивые государи, самозванцы и заговорщики. Майзаков!

Денщик подскочил.

- Тут я, вашвысокоблагородь!

- Где эти агитаторы, что пришли с этими господами? На улице? Ну и славно. Под арест их.

ГЛАВА 16. НА СУШЕ, НА МОРЕ И В ВОЗДУХЕ

ПЕТРОГРАД. 28 февраля (13 марта) 1917 года.

Генералы смотрели через окно на то, как по площади марширует колонна солдат Лейб-гвардии Преображенского полка с полковым знаменем и оркестром.

- Хорошо идут. – Беляев аж крякнул. – Наконец-то!

Хабалов с сомнением покачал головой.

- Идут-то они, может, и хорошо, только...

Он недоговорил и в зале повисло напряженное молчание. Через несколько минут тишина была нарушена мерными шагами множества сапог по коридору и вот, наконец, спустя несколько невыносимо долгих мгновений, двери распахнулись, и на пороге появился полковник Кутепов.

- Александр Павлович, голубчик, наконец-то!

Кутепов смерил генералов тяжелым взглядом и сообщил:

- Генералы Хабалов и Беляев, вы арестованы по обвинению в трусости, должностных преступлениях и государственной измене. Соблаговолите сдать личное оружие…

* * *

КРОНШТАДТ. 28 февраля (13 марта) 1917 года.

Адмирал Вирен проклинал все на свете. Ведь только сегодня они проводили совещание офицеров флота и гарнизона о том, можно ли будет рассчитывать на надежность балтийцев в случае получения приказа на подавление мятежа в столице. Итогом этого совещания стал вывод о том, что не только нельзя быть уверенными, что матросы флота не перейдут на сторону мятежников, но и вообще желательно сделать все возможное для того, чтобы не допустить распространения среди нижних чинов информации о событиях в Петрограде. И вот теперь ему докладывают, что словно чертик из табакерки возник господин Керенский, и он даже проводит митинг! Адмирал Вирен, в сопровождении контр-адмирала Бутакова спешили к месту событий.

Однако вскоре сама возбужденная толпа матросов во главе с Керенским показалась из-за угла и двинулась им навстречу. Адмирал Вирен отметил, что тут и моряки 1-го Балтийского флотского экипажа и 2-го крепостного артиллерийского полка, и других частей Кронштадтской базы флота. Дело приобретало нешуточный оборот, и информация о мятеже в столице явно разлетелась повсюду. И джина из сказки назад в бутылку не загонишь. Да и какая уж тут сказка…

- Что здесь происходит? – Адмирал постарался перекричать толпу.

Керенский широко улыбнулся и сообщил:

- Революция, Роберт Николаевич! – и на распев повторил - Ре-во-лю-ци-я!

Вирен выхватил наган и, размахивая им, закричал:

- Я приказываю всем вернуться по своим местам! Я не допущу анархии и беспорядков!

- Дави Вирена!

Адмирала окружили и начали толкать со всех сторон. Раздался выстрел и обернувшись Вирен увидел как у Бутакова отобрали наган и ударили им контр-адмирала по голове. Кровь залила ухо и лицо.

- Александр Федорович, остановите их! – вскричал Вирен.

Продолжая улыбаться, Керенский покачал головой. Адмирала схватили и стали срывать с него погоны. Рядом хрипел избиваемый Бутаков.

- Бейте их! Дави Вирена! Кончай!

Двух адмиралов поволокли к ближайшей стенке и буквально с силой впечатали в нее. Кто-то из матросов поднял наган Вирена и выстрелил сначала в одного адмирала, а затем в другого. Еще несколько выстрелов и расстрелянные перестали шевелиться.

К окровавленным и растерзанным телам адмиралов подошел Александр Керенский. Весело осмотрев место расстрела он сообщил убитому Вирену:

- Революция, Роберт Николаевич! Именно так и только так!

А затем обратился к толпе:

- Товарищи! Петроград ждет! Россия ждет освобождения! Вперед же, товарищи!

* * *

ПЕТРОГРАД. 28 февраля (13 марта) 1917 года.

«По всей сети. Всем начальствующим. Военная. По поручению Комитета Государственной Думы сего числа занял Министерство путей сообщения и объявляю следующий приказ председателя Государственной Думы: «Железнодорожники! Старая власть, создавшая разруху во всех областях государственной жизни, оказалась бессильной. Комитет Государственной Думы взял в свои руки создание новой власти. Обращаюсь к вам от имени Отечества - от вас теперь зависит спасение Родины. Движение поездов должно поддерживаться непрерывно с удвоенной энергией. Страна ждет от вас больше, чем исполнение долга, - ждет подвига... Слабость и недостаточность техники на русской сети должна быть покрыта вашей беззаветной энергией, любовью к Родине и сознанием своей роли транспорт для войны и благоустройства тыла…»