— Прости, но это нечестно — то, как она поступила с бедным Дингволлом!

— Вы знаете лорда Дингволла? — спросила Кейтлин.

— Он дальний родственник моей жены, — ответил Треймонт, — поэтому она всегда его защищает, заслуживает он того или нет.

Гонория вздохнула:

— Он так страдает, бедняжка.

— Я сочувствую его горю, но он не обязан натравливать на нас собак, — покачал головой Треймонт. — Он подлый старый чудак.

— Он натравил на вас собак?

— Да, четыре злобных твари, — сказала Гонория. — Я помню, только однажды, много лет назад, Дингволл был с нами любезен.

— Я это хорошо помню. Я увидел герцогиню, скачущую через городок, как раз в тот момент, когда разговаривал с Дингволлом. — Маркиз скорчил гримасу. — У нас только что были с ней дела, и она вывела меня из себя настолько, что я про неё сказал…

— То, что не должен был. — Гонория стрельнула в мужа сухим взглядом. — Дингволл тут же просиял и даже сделал комплимент Треймонту по поводу его жакета. Это единственный раз, когда он сказал кому — либо из нас приятные слова. Как будто почувствовал, что объединился с нами против общего врага.

Кейтлин могла это понять. Она уже чувствовала связь с маркизой.

Гонория улыбнулась Кейтлин:

— Почему вы интересуетесь Дингволлом?

— Из чистого любопытства. Присоединимся к остальным?

И все трое вошли в столовую.

Там Кейтлин весело слушала, как Салли поддразнивает Кейтнесса из — за потерянного бильярдного шара, и едва отметила жареную утку. Зато потом её внимание было поглощено несколькими блюдами в виде шоколадных пирожных в подслащённом креме.

Жирные и сочные, пирожные немного успокоили натянутые нервы Кейтлин. Улыбаясь про себя, она сомкнула губы вокруг ложки и дала сладкому угощению растаять на языке. Жирный крем вызвал у неё дрожь удовлетворения. Она подносила ко рту последнюю наполненную ложку, когда поймала на себе неотрывный взгляд лорда Дервиштона. Глаза мужчины уставились на её губы с выражением смеси сладострастия и алчности.

Щёки Кейтлин немедленно загорелись, и она быстро закончила свой десерт, избегая смотреть в сторону Дервиштона.

Стараясь не смотреть на Дервиштона, она обнаружила, что смотрит на МакЛина. Он встретился с ней глазами и с язвительной улыбкой на устах ехидно передёрнул бровями, поглядывая в сторону Дервиштона. Она улыбнулась МакЛину в ответ, и, не говоря ни слова, с разных концов длинного обеденного стола они пришли к соглашению, что лорд Дервиштон — дурак.

Потом Джорджиана сказала очень громким голосом что — то такое, что потребовало ответа от МакЛина, и он с неохотой отвернулся от Кейтлин. Герцогиня в этот вечер выглядела особенно мило, её рыжие волосы были собраны в сложную причёску и украшены изумрудными булавками, что подчёркивало блеск её ярко — голубых глаз. Она была одета в очаровательное платье жёлтого шёлка с короткими цельно — кроенными рукавами, на каждом плече красовался бант изумрудного цвета, и всё это кричало об элегантности и изяществе.

Чёрт её побери.

Кейтлин наблюдала, как Джорджиана нагнулась и положила свою руку на руку МакЛина рядом с его тарелкой. Затем с нарочитой улыбкой она посмотрела на Кейтлин и что — то ему прошептала.

Он быстро взглянул в сторону Кейтлин и нахмурил брови, когда увидел, что она на него смотрит. Кейтлин смутилась, перевела взгляд на свою тарелку, но перед этим заметила, как Джорджиана сказала что — то тихим голосом и МакЛин злобно оскалился.

Герцогиня над ней издевалась, а МакЛин с этим соглашался. Кейтлин сердито нахмурилась, борясь с желанием выплеснуть свой стакан воды на изящное платье герцогини. Только такое поведение нанесло бы Кейтлин и её семье вреда больше, чем могла бы нанести герцогиня.

Чёрт её побери, но до чего несправедлива жизнь. Насколько она была бы лучше, если бы…

Что — то привлекло внимание Кейтлин. Миссис Прюитт стояла за дверями в столовую, энергично стирая пыль с вазы на подставке.

Кейтлин насупилась. Миссис Прюитт была экономкой с обширным персоналом; такие экономки сами пыль не вытирают, особенно в коридоре рядом со званым ужином. Что — то происходит. Для чего тут была экономка?

Кейтлин не пришлось долго ждать. Лакей в ливрее вошёл в коридор. Он огляделся вокруг и, не заметив никого другого, направился прямиком к миссис Прюитт. Поравнявшись с ней, он, не глядя на неё, уронил что — то на пол и как ни в чём не бывало проследовал дальше.

Миссис Прюитт еле дождалась, когда молодой человек выйдет, затем подхватила упавшую записку и спрятала её в карман. Потом повернулась к помещению для слуг и поймала взгляд Кейтлин.

Миссис Прюитт посмотрела направо, потом налево, потом вытащила из кармана сложенную записку и многозначительно помахала ею, произнося одними губами что — то неразборчивое. Кейтлин нахмурила брови. Миссис Прюитт снова стала изображать шараду, утрируя знаки ещё больше, отчего они стали ещё более неразборчивыми.

Кейтлин покачала головой, и миссис Прюитт вздохнула, а потом показала в сторону лестницы. Это Кейтлин понять могла, и она кивнула. Миссис Прюитт просияла и затем исчезла на лестнице.

Кейтлин до смерти хотелось узнать, что же было в записке. Имеет ли она отношение к лорду Дингволлу?

— Как это странно, — донёсся до неё голос МакЛина.

Кейтлин перестала дышать. Неужели он видел?

— Что странно? — спросила Джорджиана.

МакЛин смотрел прямо на Кейтлин, хотя разговаривал с Джорджианой:

— Мне показалось, что я видел что — то в коридоре.

Когда Джорджиана повернулась посмотреть, он пожал плечами и сказал:

— Но что бы это ни было, уже всё кончилось.

Кейтлин пришлось сосчитать до десяти, чтобы сдержать себя и не дать знать этому болвану, что она про него думает, тем более что он продолжал улыбаться, как будто ему было чрезвычайно весело.

Она подождала, пока в разговоре не образуется временное затишье, и объявила:

— Боюсь, у меня разболелась голова. Надеюсь, вы простите меня, если я пойду к себе в комнату?

Салли возглавила какофонию добрых пожеланий, а Дервиштон вызвался проводить её до комнаты. Кейтлин удержала его, высказав предположение, что у неё болит не только голова, но и живот.

Это убило сияние в его глазах и позволило ей покинуть комнату в одиночестве. Как только она оказалась вне поля зрения, она подхватила юбки и поскакала вверх по лестнице в свою спальню.

— Вам вряд ли понравится то, что мы обнаружили, — сказала Муйрин с расстроенным видом.

— Ага, — добавила миссис Прюитт, прищёлкнув языком. — Это новости не хорошие.

— Очень даже плохие новости, — мрачно подхватила миссис Стерлинг.

Кейтлин была удивлена, увидев белошвейку у себя в спальне вместе с Муйрин и миссис Прюитт.

По словам миссис Прюитт выходило, что пожилая женщина может очень здорово помочь. Чрезмерно высокая и угловатая, с широкими плечами и большим крючковатым носом, с седыми волосами, забранными в строгий пучок, миссис Стерлинг производила сильное впечатление.

— Так что же вы обнаружили? — спросила Кейтлин.

Миссис Стерлинг ответила:

— Если вы приходите как обычный гость и идёте к парадному крыльцу, вы никогда не попадёте внутрь. Дворецкому приказано вышвыривать на улицу любого, кто постучит в дверь. Естественно, вам нечего об этом беспокоиться, покуда вы не столкнётесь с колючей оградой или зарослями чертополоха, и…

— Заборы и чертополох? — Кейтлин потёрла лоб, прогоняя возникшие в мозгу картины громил дворецких и зарослей чертополоха. — Господи, похоже, это будет трудно.

— Ага, — согласилась Муйрин. — Потому мы и привели к вам миссис Стерлинг.

— Она может нам помочь, — сказала миссис Прюитт.

— Она знает чёрный ход в дом?

Муйрин просияла:

— Ой, нет, гораздо лучше: дворецкий лорда Дингволла — её сын.

Миссис Стерлинг надулась от гордости:

— Ага, мисс. Малыш Ангус — дворецкий старика Дингволла. Я пойду с вами и прослежу, чтобы он впустил вас в дом. Он не отвернётся от собственной матери.