— Но все-таки что будем делать? — тихо спросила Лиза, не отнимая руки.

Темирболот долго молчал.

— Лизочка! Ведь у нас есть батареи и карманные фонари.

Он на ощупь взял Лизу за подбородок.

— Ой, Темиш! — Лиза готова была целовать руки Темирболота. — Доставай мой мешок!

— Подожди, Лиза. Сейчас я найду. Я один фонарь зарядил сразу, как только купил.

Темирболот порылся в своем мешке, оказавшемся сверху, и достал фонарь. Яркий луч вдруг рассек тьму, заблистал иней в пещере.

— Ой, как хорошо со светом!.. Джаркын, смотри! — обрадованно закричала Лиза.

Джаркын не желала разделять радости Лизы. Она поднялась на ноги, разлохмаченная, с опухшими и красными веками, оглядела потолок и заваленный снегом выход из пещеры.

— Сперва снегом, а потом землею нас завалило, — проговорила Джаркын и заголосила снова.

Слезы Джаркын, ее слова, полные отчаяния и беспомощности, снова испугали Лизу. С ее лица сразу исчезла радость.

«Может быть, и правда то, что говорит Джаркын», — подумала она и сразу потеряла надежду на спасение.

— Перестань реветь, Джаркын. Слезы никому из нас не помогут. Не теряй головы, — сказал Темирболот, начиная сердиться.

— Буду плакать… хочу плакать… тебе нет до меня дела.

Темирболот безнадежно махнул рукой и подошел, светя себе фонариком, к заваленному выходу. Он потрогал снег рукой, поковырял пальцем, потом постучал кулаком. Ледяная масса была плотной, крепко спрессовавшейся.

— Лиза, что же мы придумаем?

— Не насыпалось бы при обвале земли сверх снега, — повторила она подсказанную Джаркын мысль.

— Думаю, что обвал был только снежный. Земля сползает, когда несколько дней подряд идет дождь… Или при землетрясении…

— Что ж, тогда будем рыть снег! — предложила Лиза. — Прорубим себе выход…

— Как? Для этого нужны инструменты. Голыми руками, что ли?

Лиза не ответила. При слове «инструменты» она вспомнила большой кетмень и лопату из хозяйства бабушки.

— Эх, досада! Нет ничего! Если рыть каждый день по полметра, то дней через десять мы могли бы выбраться отсюда. — Темирболот тяжело вздохнул, положил включенный фонарь на выступ пещеры и уселся на плоский камень, прислонившись к Лизе.

Джаркын сидела в стороне.

Наступившую тишину опять нарушила Джаркын — она то шмыгала носом, то всхлипывала.

Лиза и Темирболот, каждый про себя, соображали, как помочь горю.

— Джаркынтай! — ласково позвала Лиза.

— Что? — грубо ответила девушка и с пренебрежением взглянула на подругу.

— Может, у тебя есть в мешке что-нибудь подходящее?

— Что? Довольно смеяться надо мной! — Джаркын вскочила с места и стала поодаль, дрожа от злости.

Темирболот пожал Лизе руку, не желая, чтобы девушка вступала в разговор.

«Ты бесстыжая! — хотелось крикнуть Джаркын. — Молодая такая, а с Темирболотом что-то завела. Вот аллах покарал нас, и остались мы все под обвалом. Выводите меня отсюда, бесстыжие, как знаете!» Но Джаркын молчала. Побоялась, что Темирболот вспылит. Она только сжала руки в кулаки, затряслась, потом вскрикнула, схватилась руками за голову и снова села на камень.

Когда они выезжали из аила, Джаркын ревновала Темирболота и возненавидела Лизу. А сейчас ей казалось, что она ненавидела их обоих. Ревновала, злилась и трусила.

Конечно, Джаркын горевала не только из-за своей неразделенной любви. Она боялась смерти. У нее замирало сердце от страха. Она пыталась рассуждать про себя, но ничего утешительного не могла придумать. Все затоплял тошнотворный страх, и она плакала, кричала, бранилась еще пуще. Хотелось ей сцепиться с Лизой и обругать Темирболота, наговорить им много горьких слов, но она не решалась… Что-то ее удерживало. Больше всего ее злило, что молодой джигит шепчется о чем-то с Лизой. Ей и в голову не приходило, что те просто старались решить, как быть дальше.

Темирболот и Лиза чувствовали возрастающую враждебность Джаркын. Но оба считали, что она ожесточилась от несчастья. Волнуется больше чем надо, вот и все…

Темирболот, обдумав все, наконец, решил предложить свой план девушкам.

— Дела у нас серьезные, — заговорил он. — Очевидно, нам нужно только ждать. Потеплеет, пригреет солнце, и растает снег, заваливший вход в нашу пещеру. А может, и так будет, что придется проститься с жизнью… Но надежды на выход отсюда мы терять не должны, будем держаться как можно дольше. Пока я предлагаю: сложить еду в один мешок, делить ее поровну и… понемногу… Может быть, нам придется быть в этом плену до мая!..

— До мая не дотянем, подохнем быстрее! — выкрикнула Джаркын, хотела еще что-то добавить и опять заплакала.

— Прекрати рев! — сердито прикрикнул на нее Темирболот. — Вон твои пожитки, вынимай еду, все сложим в чей-нибудь один мешок.

— Не дам! — Джаркын вырвала свой мешок из рук Темирболота. — Вам нет до меня дела! Умру или жить останусь, вас это не касается.

— Ну, а ты что думаешь? — спросил Темирболот Лизу.

Девушка промолчала. Она развязала свой мешок, достала оттуда гостинцы, что послала бабушка для ее матери, и передала Темирболоту.

— А это что за деревяшка? — спросил тот — из похудевшего мешка Лизы выпирала какая-то палка.

— Не знаю, видно, отец что-то сунул и мне не сказал…

Из куска войлока Лиза извлекла остро наточенную мотыгу.

— Темиш! — только и смогла она вымолвить.

— Лизочка! — Темирболот, не зная, как выразить свой восторг, прижал Лизу к сердцу, выхватил мотыгу у нее из рук и, посверкивая фонариком, побежал к выходу из пещеры. Ударив несколько раз по твердому снегу, он крикнул:

— Чудесно, Лиза! Теперь развяжи мой мешок, переложи оттуда еду к себе, а все остальные вещи спрячь в мой!

— Зачем?

— Так будет удобнее! Подожди только, пока я посвечу, — говорил Темирболот, продолжая бить мотыгой.

Он начал вырубать в снегу ступеньки.

Лиза и Джаркын наблюдали за Темирболотом, стоя в полной темноте. Но им хорошо была видна фигура джигита, держащего зажженный фонарик в одной руке и сноровисто пробивающего снег мотыгой, которую держал в другой.

Он вырубил сначала одну ступеньку, потом другую, третью и поднимался по ним вверх.

Прошло довольно много времени — шесть ступенек было готово. Темирболот решил теперь прорыть неширокий низкий ход, а потом — снова ступеньки. Неизвестно, сколько таких ступенек и ходов нужно будет вырубить в заледеневшем снегу, чтобы выбраться наружу!

Работа была изнурительная, но на первых порах Темирболот не ощущал всей ее тяжести. Снег становился все плотнее. Темирболот потушил фонарик, продвигался на ощупь, став на колени. Время от времени Лиза светила ему своим фонариком.

Она таскала в пещеру снег из норы, прорубленной Темирболотом.

…Теперь решено было долбить ледяную стену по очереди.

Лиза и Темирболот заставляли мотыгу стучать безостановочно. По тоннелю ползли гуськом — когда один скалывал снег, другой втаскивал холодные комья в пещеру и сваливал в кучу. По тесному ходу приходилось пробираться на четвереньках, опираясь одной рукой о ледяной пол или держась за неровную, скользкую стену. Руки ныли от холода, колени сводило, промокшие ноги немели.

В короткие перерывы Лиза и Темирболот грели руки под мышками. Они подбадривали друг друга, стараясь не выдавать усталости. Оба неуклонно продвигались вперед, медленно, но продвигались.

— И чего только мучаете себя? — кричала им Джаркын. — Из этой вашей затеи ничего не выйдет…

Она теперь словно очнулась от долгого сна. Ей казалось, что Темирболот и Лиза забавляются, как дети, какой-то нелепой игрой.

Джаркын не верила в завтрашний день. У нее не было надежд, как у этих двоих. Мысли о неминуемой смерти не выходили у нее из головы. Голова трещала, в ушах звенело.

Она то успокаивалась, то снова начинала бушевать.

«Э-э, я дурочка! Из-за своей дурости погналась за дураком Темирболотом и вот попала в беду. Чего я нашла в этом Темирболоте? Он такой же, как и многие. Есть джигиты и поинтереснее его. Если бы Обратила внимание на кого-нибудь из них, то в такую беду не попала бы и была счастлива».