— Кабы нарочно, у нас с тобой разговор был бы другой. — Стукнул Ива легонько приятеля по затылку: — Ну, хватит даром время тратить, лезь в кусты, да чтоб там тебя никто не видел.

Полез Васька в самую гущу. Ива вдогонку:

— Обсушись.

Сам оделся и скорым шагом в монастырь, в иконописную палату.

Игнатьевы ученики загалдели:

— Эка, осмелел, давно бит не был.

Игнатий брови сдвинул:

— Чего надобно?!

Ива сказал смело:

— Старец Никодим тебя требует.

— Ладно, приду.

— Он велел не мешкая.

Молчком, под любопытными взглядами подмастерьев и учеников Игнатий оставил работу, вытер руки, пошёл вон из палаты.

Ива за ним следом. Едва вышли — шёпотом:

— Дело срочное.

Игнатий так же шёпотом, на Иву не глядя:

— Уши оборву. Не велел же заходить в мастерскую.

Ива своё:

— На минутку загляни, чтобы другие видели, к Никодиму да ступай к реке, жди за кустами возле сторожевой башни.

Сказал и вприпрыжку обогнал Игнатия. На одной ноге поскакал, на другой. Сразу видно: исполнил мальчишка поручение и отправился по своим делам.

Долго кружил Ива по монастырю. Всё глядел, не следит ли кто за ним. Видно, крепко верил Ваське келарь Савва. Никого больше не приставил к Иве. Да и не мудрено: боялся насторожить Иву и тех людей, которым тот помогал.

Игнатий встретил Иву бранью. А у Ивы и страх перед Игнатием пропал. Одно на уме — не загубить бы дела.

Сразу всё и выложил.

У Игнатия желваки на скулах заиграли:

— Удружил, братец… А ещё за Ваську своего ручался головой… Цена-то твоей голове, видать…

Ива сказал, будто взрослый мужик:

— Погодь, не горячись, дело поправлять надо, а не ругаться.

Игнатий сел на бугорок:

— Где Васька?

— Отсюда недалече, в кустах.

— Верно ли?

— Глядеть не глядел. Однако уверен. Ждёт.

— Васька келарю не сказывал, что был у Кузьмы?

— Не успел. Прямо топиться и кинулся.

— Помощнички! — не утерпел Игнатий. — Видел его кто?

— Едва ли.

Крепко задумался Игнатий. Долго сидел молча.

Ива его думам навстречу:

— Обманом взял его келарь. Теперь Васька за нас голову положит.

— Ой ли?

— Верно.

— Тогда вот что. Лети стрелой к Кузьме и скажи: Игнатий велел с людьми приходить не в пятницу, а завтрашней ночью.

— А поверит?

— Расскажи всё как есть. Кузьма мужик неглупый, небось поймёт.

Встал Ива:

— Ваську пойду отпущу.

— Нельзя. Вели ему до твоего прихода сидеть в кустах и носа не высовывать.

— С Васькиным отцом как?

— Не твоя печаль. Что-нибудь придумаем. Беги!

Кружным путём шёл Игнатий в монастырь. А Ива чуть погодя — к Ваське. Передал Игнатьев приказ, а сам дальше. По кустарнику, озираясь, пробрался на монастырские зады. Разделся в лебеде возле глухой стены. Завязал в узелок рубаху с портами. Огляделся в последний раз. Тихо, пусто всё кругом. Вошёл в воду. Поплыл.

Долгое летнее солнце далеко перевалило за половину неба, когда Ива, запыхавшись, исцарапанный — сквозь чащобу пробирался, — вышел на задворки деревни Марьино.

Нашёл избу Кузьмы и самого хозяина. Рубаху одёрнул, слюну проглотил:

— Беда, дядька Кузьма.

Принялся рассказывать всё по порядку.

— Худо дело, — поскрёб бороду Кузьма. — Эка тебя угораздило с Васькой-то… Я людей приведу, а ну как твой дружок опять подведёт?

— Нет. Не со зла ведь он и не из корысти. Келарь Савва заморочил голову. Теперь Ваське лютее врага, чем келарь Савва, на свете нет.

— Ну, ступай. Передай Игнатию: пусть будет спокоен, исполню всё, как он приказал.

Через один плетень, второй пустился Ива в обратный путь.

Глава 22. Кормовой день

Едва нашёл Ива в густых кустах Ваську.

— Больно долго. Тятька, поди, невесть что теперь думает, — пожаловался Васька. — Да и есть охота, спасу нет. Видел Кузьму? Ладно ли всё?

Присел Ива. Устал, ноги не держат. Дух перевёл.

Не ответил на Васькины вопросы.

Велел:

— Беги к келарю. Приказ, мол, выполнил. Спросит, отчего долго задержался, скажешь: Кузьма ходил в соседнюю деревню.

Васька ушёл.

Повременив немного, отправился следом Ива.

В монастыре беготня, суматоха. Ива забеспокоился. Спросил у знакомого мальчишки:

— Чего это они?

— Кормовой день завтра! — У мальчишки рот от уха до уха. Увидел, что не понял Ива. — Неужто не знаешь?

— Я ж впервой здесь, — словно оправдываясь, сказал Ива.

Мальчишка на радостях даже насмехаться не стал. Принялся объяснять:

— Вишь ты, когда кто из богатых да знатных людей захочет угодить монастырю, то устраивает братии кормовой день — угощение, значит.

— И так не худо ест монастырская братия.

— Ты погляди, что завтра будет! Одного пива да вин заморских сколько понавёз Владимир Туровской.

Повеселел Ива. Ай да Игнатий: знать, недаром велел Кузьме Егорову приходить через ночь! Будет она после кормового дня, когда монастырская братия да ратные люди изрядно выпьют.

Не слушая, что говорит мальчишка дальше, махнул рукой, побежал в келью к старцу Никодиму.

А Ваське в это время приходилось туго.

Не сразу увидел келаря. Велено было ждать.

Томился Васька, стоя в келаревых палатах. В животе урчит от голоду. Да то полбеды.

Страшно Ваське. А ну как допытается келарь про то, что Васька его обманул?

Вышел из келаревых покоев брат-казначей.

Предстал Васька перед тяжёлыми келаревыми очами.

Как и боялся, первый вопрос:

— Отчего долго?

Выговорил жалобно Васька:

— Не брани, христа ради. Едва того Кузьку, будь он неладен, сыскал. С самого утра не ел. Оголодал, спасу нет.

Покатились по круглому Васькиному лицу слёзы, что горошины.

— Не врёшь?

Брякнулся Васька в ноги келарю:

— Куда там! Я тебя пуще самого господа бога боюсь. Бог-то на небе, а ты вот тут…

— Глупости говоришь! Непотребные слова. Нет над человеком выше бога.

Однако почуял Васька: смягчился келарь.

Стал келарь допытываться, где Кузьма был, что сказал. Но не было прежней суровости в его голосе.

Васька осмелел и целую историю рассказал, что придумали вместе с Ивой.

На полслове остановился и келарю:

— Ты бы велел поесть дать. Помираю с голоду.

Чуть приметно раздвинулись келаревы губы — улыбнулся, значит.

Негромко:

— Эй, кто там?

На пороге старый знакомый — монах, что дёргал за ухо Ваську.

— Подай еды мальцу, да поболее. Изголодался. Поди, быка съест.

Покосился монах. Не иначе, шутит келарь. Мыслимо ли: оборванца кормить в келаревых палатах…

А келарь:

— Чего стоишь столбом?

Исчез монах и вернулся быстро с подносом, уставленным всякими блюдами.

Вкусна еда у келаря! Только в горло не идёт она Ваське, хоть и голоден он. Забыть не может Васька, за какие такие заслуги щедро кормит его келарь.

Съел, однако, всё. Похвалил даже — иначе нельзя. Поклонился низко. Ушёл.

А келарь Савва отправился к настоятелю докладывать: сделал, мол, Терентьев сын всё, как надобно.

Хлопотливый день выдался меньшой монастырской братии и работникам.

Прежде к кормовому дню готовились загодя. По нынешним беспокойным временам — всё наспех. Просто ларчик открывался. Проведал дворянин Владимир Туровской, что приближается войско Болотникова. Испугался не на шутку. Разве отсидишься в усадьбе? Свои крестьяне глядят волками. Ждут того часа, чтобы рассчитаться за все обиды и притеснения.

Куда податься? Известное дело, в монастырь. Стены там крепкие, оружие доброе, монастырская братия сытая, здоровая. Однако в монастырь не сунешься с пустыми руками. Приготовил монастырской казне богатые дары, а братии щедрое угощение. Так вот, на радость толстопузым монахам, и объявился нежданно-негаданно кормовой день.

С раннего утра зазвонили величаво и торжественно колокола. Началась праздничная служба в церкви.