— Сохрани жизнь, воевода. Тайну открою. Измена…

Не успел договорить. Свистнула тонко сабля. Повалился замертво Семён Лапин.

Застыли все от неожиданности. А Матвей Гольцев вырвал пук травы. Вытер лезвие сабли.

Первым пришёл в себя воевода.

— Поторопился ты, однако, — пристально поглядел на Матвея.

Тот глаза не отвёл. Ответил смело:

— Не стерпела душа. Да и не хотел, чтобы ты об его поганую кровь марал руки.

Указал на рукоять сабли, которую ещё держал воевода.

Болотников с сабли руку снял.

— Про измену начал говорить Лапин.

— Коли смерть перед тобой встанет, — Матвей опять покосился на воеводину саблю, — чего не скажешь. Схитрить хотел Семён Лапин, ан не вышло.

Помолчал воевода. Потом, повысив голос, обратился ко всем, кто окружал его:

— И прежде велел я отнимать землю, побивать бояр, дворян и служилых людей…

Гул прокатился по толпе — немало дворян и служилых людей было в самом Болотниковом войске.

Запнулся воевода и будто нехотя добавил:

— …что сторону Шуйского держат.

Обернулся к людям ему близким:

— Более прежнего листы рассылайте по всей русской земле, чтобы крестьяне и холопы поднимались против своих господ!

Сказал и шагнул в толпу.

Расступились перед ним.

Не в избу, где остановился, в лес пошёл. Напрямки, огородами, через плетни перепрыгивая.

За ним — люди из охраны.

Приметил, строго приказал:

— Назад все!

И скрылся в лесной чаще.

Забеспокоились ближние к воеводе люди: зачем пошёл в лес? Один к тому же.

Решили: должно быть, назначена встреча с тайным человеком, кого другим видеть не надобно.

И ошиблись.

Вспомнилось Болотникову его детство. Невмоготу стало. Оттого ушёл.

Сейчас звали его главным воеводой. А перед глазами, точно вчера было, конюшня в имении князя Телятевского, где его, княжьего холопа, мальчонку, за пустяковую провинность нещадно драли кнутом.

Многие крепко помнили, кем был воевода прежде. Совсем недавно за его спиной один из дворян, начальных людей, — думал, не слышит, — сказал:

— Чёрного кобеля не отмоешь добела.

— Верно. Холопом был, холопом остался, — откликнулся тотчас другой.

Смолчал воевода. Виду не подал, что слышит. И то сказать: не только простые дворяне, иные князья его сторону держат. Среди них — хозяин бывший Андрей Телятевский.

Но правда была в словах того дворянина-начальника. Ближе ему были крестьяне и холопы, чем люди родовитые и знатные.

Холопью-то, несладкую долю сам изведал.

Тряхнул головой воевода, отгоняя невесёлые думы. Насторожился. Поначалу не понял отчего.

Лес кругом, затихший под полуденным жарким солнцем.

Цветами, травой, землёй пахнет. Хорошо! Век бы не уходил отсюда.

Неподалёку хрустнула ветка.

«Вот оно что, — сообразил воевода, — хоронится кто-то».

Смел был, поэтому шагнул прямо в кустарник. Глядь — из-за него Василия Гольцева племянник, Матвей.

— Чего потерял тут?! — недобро спросил воевода.

— Ничего, воевода. Тебя охраняю. Этак в одиночку по лесу хаживать — далеко ли до греха. Кто знает, может, и вправду есть в твоём войске люди Шуйского? Вот мы с двоюродным братом Петрушкой, Гольцева Василия сыном, и взялись тебя беречь.

— За службу спасибо. Только в няньках надобности не имею.

Повернул круто и пошёл к лагерю быстрым шагом.

Подумал про себя: «Должно быть, усерден, да не умён».

И подозрение, что зародилось там, в деревне, где зарубил Матвей Семёна Лапина, рассеялось.

Не ведал воевода, что неотступно за ним, только подалее, шли верные телохранители, которых вовремя для себя заприметили Матвей с Петрушкой. Кабы не телохранители, кто знает, чем бы кончилась лесная встреча.

А так остались Матвей с Петрушкой подле воеводы. И были, стало быть, рядом с ним глаза и уши боярского царя Василия Шуйского.

Глава 17. Ключи

А дела в монастыре между тем пошли иным чередом, нежели прежде.

Прозорливее келаря Саввы был престарелый настоятель. Понимал, какую опасность принесут войска Болотникова, коли подойдут к стенам монастыря. Не только одних болотниковских ратников боялся. Крестьян, что терпели великие притеснения от монастыря, страшился не менее.

Оттого по приказу настоятеля забегали по стенам и башням монахи и другие люди, способные к военному ремеслу. Проверяли: ладно ли всё, а где надобно, производили починку.

Все, кто к оружейным погребам был приставлен, получили приказ: оружие и другое боевое снаряжение проверить и привести в порядок.

Ива, когда проезжал вместе с Амвросием монастырские ворота, сразу заметил неладное.

С тревогой глядел, как стрельцы тащат из оружейных погребов пушки и устанавливают их на стенах и башнях.

Едва дождался свидания с Игнатием.

О разговоре с Кузьмой Егоровым коротко рассказал. Спросил беспокойно:

— Чего монастырская братия всполошилась? Пушки из погребов поволокли…

Хмуро объяснил Игнатий:

— Настоятель приехал. Видать, привёз недобрые вести. Чую, готовятся на случай сесть в осаду.

— Нам-то как быть?

Посмотрел Игнатий на Иву пристально-пристально.

— А? — нетерпеливо переспросил Ива.

— Вишь ты, — начал раздумчиво Игнатий, — надо бы одно дело сладить. Ломаю вот голову, кому поручить.

— Трудное, что ли? — У Ивы пересохло в горле.

— Очень, брат.

— А всё-таки?

Опять задумчиво, приглядываясь да примеряясь, оглядел Иву иконописец.

— Вправду нешуточное…

— Может, я…

— Надо добыть ключи от оружейных и пороховых погребов.

Осекся сразу Ива. Была у него горячая голова. Однако не безрассудная и не бестолковая.

Знал Ива, где ключи. Да как их взять? Оружейный старец — монах дюжий и красномордый — носил их всегда при себе на поясе.

Игнатий усмехнулся:

— И вправду, может, ты?

— Может, и я, — сказал Ива. — Однако подумать надо. Верно, не просто это.

Игнатий Иве на колено положил руку:

— Не ошибся в тебе старик Макарий.

Ива похвалу мимо ушей пропустил, думал: как добыть ключи. Игнатий словно прочитал его мысли:

— Ключи-то нам не нужны.

— Как так? — удивился Ива. — Сам сказал…

— Гляди.

Достал Игнатий из-за пазухи тряпицу. Зубами узелок дёрнул. Вывалились на испачканную красками большую ладонь ключ и два куска воска.

Помял Игнатий воск, расплющил небольшой лепёшечкой и вдавил в неё пальцем ключ, а когда отлепил ключ, на воске — точный его отпечаток.

— Теперь понял? С него любой замочный мастер сделает ключ.

— Ловок ты! — засмеялся Ива.

— Не я придумал. Сумеешь?

Помедлил Ива:

— И это трудное дело. Однако постараюсь.

Разошлись Игнатий с Ивой. Игнатий — в мастерскую, Ива — прямёхонько во двор к Ваське.

— Здоро́во! — издали крикнул приятелю.

Показалось Иве, будто испуганно вскинул голову Васька.

— Ты чего? — удивился Ива.

— Я? Да ничего, голоса твоего не узнал. Подумал, не богомазы ли…

— Слышь, тятьке твоему не надо помочь?

Сглотнул Васька слюну.

— А пожалуй, сегодня и надо.

Васькин отец взъерошил Ивины волосы:

— Помощник! На оружие поглядеть захотелось. Так бы и сказал. Хитрость твоя на лице написана!

Чуть погодя шли все втроём: оружейный мастер Терентий, Васька и Ива с мешком на плече.

Шагнул через порог оружейного погреба мастер Терентий, за ним Васька. А Иву стражник за ворот ухватил:

— Куда?

— Со мной, — обернулся Терентий.

— Не велено!

— Ты что? Он, может, раз сто уже здесь побывал.

— А теперь нельзя. Приказ настоятеля: чужого чтоб никого.

Задело Терентия. Оружейный мастер как-никак.

— А мальца моего можно?

Стражник незлобиво, не сам выдумал:

— Можно, потому как твой сын.

Досадно дядьке Терентию: в своём хозяйстве уж не хозяин. А делать нечего. Обернулся он к Иве:

— Вишь, монастырская братия ноне какая храбрая стала!