III
Через несколько дней Меншиков решил отвлечь внимание противника от Севастополя демонстративным наступлением на базу английской армии — Балаклаву. Он опасался, что союзники предпримут еще одну попытку овладеть городом, а ему необходимо было выиграть время до прихода в Крым крупных подкреплений, которые смогли бы обеспечить русской армии численный перевес над врагом.
Балаклава была прикрыта с суши двумя линиями укреплений, расположенных на высотах вокруг города.
Первую линию составляли четыре редута, в каждом из которых находилось по роте турецкой пехоты, а вторую — траншеи, занятые двумя английскими батальонами. Между обеими линиями находился укрепленный лагерь, в котором были расположены еще один английский батальон и английская кавалерийская дивизия генерала Нолана, состоявшая из двух бригад под командованием генералов Скарлета и Кардигана.
Меншиков назначил для наступления 6 пехотных и 4 кавалерийских полка с приданной им артиллерией под общим командованием генерала Липранди. Этот отряд почти вчетверо превосходил силы противника под Балаклавой, и поэтому перед ним могла быть поставлена более решительная задача, чем простая демонстрация, тем более что русские, держа инициативу в своих руках, могли скорее подтянуть резервы для развития наступления.
Однако Меншиков, не сумев получить точных сведений о силах неприятеля, приказал Липранди лишь захватить передовые редуты и укрепиться в них, отвлекая на себя дивизии союзников из-под Севастополя.
На рассвете 25 октября русские войска атаковали вражеские редуты. Один из них был взят стремительным ударом в штыки, и гарнизон его почти целиком уничтожен. Из остальных — турецкие войска в панике бежали, даже не пытаясь оказать сопротивление. Преследуя врага, кавалерийская бригада генерала Рыжова достигла укрепленного лагеря англичан и атаковала бригаду Скарлета, которая начала было готовиться к контратаке. В этот момент прозвучал сигнал отбоя, — Липранди счел свою задачу выполненной и прекратил бой.
Некоторое время после этого обе стороны оставались в бездействии. Русские укреплялись на захваченной ими позиции. Союзники стягивали к Балаклаве резервы; туда были переброшены из-под Севастополя две английские пехотные дивизии и французская кавалерийская бригада, только что прибывшая в Крым.
Внезапно английскому главнокомандующему, издали наблюдавшему за ходом боя, показалось, будто русские войска отходят с линии редутов, и он отдал приказ своей кавалерии начать преследование. Командир кавалерийской дивизии генерал Нолан был изумлен несообразностью этого приказа с обстановкой на поле боя. Он ясно видел, что русские войска прочно закрепились в редутах, вовсе не собираясь отступать. Атака в этих условиях грозила кавалерии гибелью. Поэтому Нолан медлил с отдачей команды. Но Раглан повторил свой приказ письменно, и бригада Кардигана устремилась в атаку по лощине между двумя высотами, занятыми русскими войсками.
Неожиданность этой явно бессмысленной атаки позволила англичанам прорвать линию обороны и опрокинуть несколько эскадронов Рыжова, стоявших на их пути. Но, доскакав до реки Черная, кавалеристы были встречены контратакой русских резервов и повернули обратно под перекрестным огнем с обеих высот. Удар свежего кавалерийского полка русских во фланг англичанам довершил разгром противника. Бригада Кардигана была истреблена почти полностью, и место ее гибели получило у союзников название «Долина смерти». Была отбита и атака французской кавалерии, попытавшейся прорваться на выручку англичанам.
Балаклавский бой сбросил со счетов английскую кавалерию как активную боевую силу. В дальнейших действиях под Севастополем она уже больше серьезного участия не принимала.
Демонстративное наступление русских на Балаклаву вынудило союзников замедлить свои осадные работы под Севастополем. Подготовка к новой бомбардировке и штурму города была закончена осаждавшими только в начале ноября 1854 г. К этому времени англо-французская экспедиционная армия в Крыму усилилась за счет прибывших подкреплений до 70 тысяч человек (в том числе 42 тысячи французов, 23 тысячи англичан и пять тысяч турок). Она была разделена на два корпуса: осадный (три французских дивизии перед Городской стороной и три английских дивизии с гвардейской английской бригадой в резерве перед Корабельной стороной) и обсервационный[58] (английская и французская дивизии с французской бригадой в резерве на Сапун-горе, а также английская и французская бригады с турецкой дивизией и англо-французской кавалерией в резерве под Балаклавой). Бомбардировка и штурм Севастополя намечались на 6 ноября. Но за день до этого произошло событие, существенно изменившее обстановку в Крыму.
За то время, которое было выиграно русскими в результате Балаклавского боя, к Меншикову подошли две пехотные и одна кавалерийская дивизии, а также большое количество артиллерии и вспомогательных частей. Численность Крымской армии русских достигла 82 тысяч, что позволило ей, наконец, перейти в наступление.
Согласно замыслу русского командования, главный удар должен был быть нанесен в стык осадного и обсервационного корпусов противника, скованных вспомогательными ударами из Севастополя и со стороны Сапун-горы. Прорыв в этот стык выводил русские войска в тыл обоих вражеских корпусов, грозя им окружением и разгромом поодиночке. Правда, осуществление этого прорыва было в высшей степени затруднительным, так как наступающим предстояло подняться на узкое плато между обрывами Сапун-горы и оврагом Килен-балка у развалин древнего селения Инкерман, а затем взять штурмом укрепленную позицию английской дивизии, прикрывавшей выход из дефиле. Но для удара по этой дивизии, насчитывавшей всего 3–4 тысячи человек, Меншиков выделил 12 пехотных полков (35 тысяч человек) под общим командованием генерала Данненберга, из них 7 полков (отряд генерала Соймонова) должны были наступать с Корабельной стороны Севастополя, а 5 полков (отряд генерала Павлова) — со стороны Инкерманских высот. Такое соотношение сил позволяло рассчитывать на успех, тем более что остальные дивизии обсервационного корпуса союзников предполагалось сковать демонстративным наступлением 22-тысячного отряда генерала П. Д. Горчакова[59], а дивизии осадного корпуса противника — вылазкой из Севастополя 3-тысячного отряда генерала Тимофеева. Кроме того, наступление русских полков на направлении главного удара должно было быть поддержано артиллерийским огнем с пароходов, выдвинутых к Инкерманской бухте.
Однако уже самая подготовка сражения русским командованием во многом свела на нет выгоды этого замысла. В общей диспозиции, составленной Меншиковым, задачи отдельных отрядов были определены весьма туманно, и поэтому диспозиции Данненберга, Соймонова и Павлова, которые должны были дополнить общую диспозицию, на деле противоречили и ей и друг другу. В штабе Меншикова не имелось ни карт, ни планов местности, на которой должно было развернуться сражение, и поэтому командирам отрядов предстояло действовать на-глазок. Данненберг должен был принять командование над отрядами Соймонова и Павлова лишь после того, как те соединяться на плато, и поэтому никто из трех генералов не знал, как им согласовать друг с другом свои действия в ходе сражения. Все эти несообразности при установке на механическое исполнение войсками команд свыше, к которой привыкли николаевские генералы, не могли не привести и действительно привели к очень тяжелым последствиям.
Сражение началось на рассвете 5 ноября наступлением из Севастополя отряда Соймонова. Оставив в резерве перед подъемом на плато четыре полка под командованием генерала Жабокритского, Соймонов с остальными тремя полками поднялся на плато, бесшумно снял боевое охранение противника и внезапной атакой выбил английскую дивизию с ее позиции. Но, отступив, англичане открыли по русским колоннам убийственный огонь из своих штуцеров. Одним из первых был смертельно ранен сам Соймонов. Много старших офицеров также выбыло из строя. Управлять войсками оказалось некому. В ожидании резервов три русских полка держались некоторое время на захваченной ими позиции, но затем были выбиты с нее подоспевшими на помощь к англичанам пехотной дивизией и гвардейской бригадой из состава их осадного корпуса. Русские отступили к четырем полкам резерва, которые Жабокритский так и не осмелился двинуть вперед без команды свыше. Команду же эту дать ему никто не мог: Соймонов погиб, а Меншиков и Данненберг не знали о сложившейся обстановке, так как находились при отряде Павлова, задержавшегося при наводке моста через реку Черная и только теперь начавшего переправу.