Общие потери русских войск в сражении на Альме превысили пять тысяч человек убитыми и ранеными. Потери союзников были несколько меньше.
Отступление русской армии было совершено в полном порядке, под прикрытием сильного арьергарда. «Но если, — по словам Ф. Энгельса, — русская пехота сохранила присутствие духа и спокойствие, сам Меншиков поддался панике»[53]. Не сумев должным образом подготовить сражение и организовать управление им, он счел все потерянным и, вместо того чтобы отойти к востоку, сковывая дальнейшее продвижение противника, отвел свои войска к югу, за Севастополь, открыв тем самым англичанам и французам дорогу на город.
Между тем, северная сторона Севастополя, на которой находилась почти половина батарей береговой обороны, была прикрыта с суши лишь небольшим старым фортом, который легко можно было обойти по оврагам. К тому же защищать эту позицию могли всего 4–5 тысяч солдат морской пехоты и гарнизона, так как остальные моряки должны были оставаться в боевой готовности на своих кораблях. Таким образом, перед армией союзников открывалась возможность захватить с тыла береговые батареи Северной стороны, а затем артиллерийским огнем уничтожить русский флот на рейде и военные склады на Южной стороне. Именно такой план действий и наметило англофранцузское командование. При этом, по свидетельству французского адмирала Гамелена, захват Северной стороны должен был быть облегчен прорывом на рейд флота союзников.
В этих условиях Меншиков принял, наконец, запоздалое решение отвести свою армию к Бахчисараю, с тем чтобы угрожать флангу и тылу противника в случае его наступления. Однако он не позаботился сохранить связь с защитниками города и оказать им необходимую поддержку. Севастополь фактически оказался брошенным на произвол судьбы.
II
Оставленные без поддержки сухопутных сил перед лицом возможного в любой момент удара армии и флота противника, севастопольские моряки во главе с Корниловым и Нахимовым начали подготовку города к обороне. Для преграждения доступа вражескому флоту у входа на рейд было затоплено несколько старых кораблей; это позволило значительно усилить оборону Севастополя с моря и с суши, увеличив число защитников города за счет сошедших на берег моряков, снабдив их тяжелой артиллерией с кораблей и обеспечив им поддержку огнем со стороны оставшегося на рейде флота. 25 сентября в Севастополе было введено осадное положение. На Северной стороне развернулось строительство укреплений.
Получив известие о заграждении входа на рейд и о широком размахе оборонительных работ к северу от него, Сент-Арно и Раглан сочли штурм Северной стороны города без поддержки флота слишком рискованным и решили обойти Севастополь с юга, где Херсонесский полуостров представлял собой, по их мнению, более надежную базу для дальнейших действий. Отказ от штурма Северной стороны, которая являлась ключом к Севастополю, был грубой ошибкой командования союзников, упустившего удобный случай добиться быстрого успеха с минимальными потерями. Защитники Северной стороны были изумлены таким решением противника.
Армия союзников двинулась в обход Севастополя почти в тот же день, когда Меншиков выступил к Бахчисараю. Обе армии сильно растянулись на марше, и любая из них, в случае внезапного нападения противника, могла бы понести тяжелое поражение. Но ни Меншиков, ни Раглан и Канробер, заменивший умиравшего от болезни Сент-Арно, не сумели организовать разведку. Обе армии двигались вслепую. Лишь случайно им удалось не столкнуться на перекрещивающихся маршрутах. 26 сентября, в тот момент, когда Меншиков подошел к Бахчисараю, англо-французская армия заняла Херсонесский полуостров и начала подготовку к штурму Южной стороны Севастополя.
В близком падении Севастополя не было в эти дни никаких сомнений ни у Меншикова, ни у Раглана и Канробера. Кто-то из английских корреспондентов в Константинополе даже сообщил в газеты о том, что русское командование согласилось якобы сдать Севастополь без боя. В правящих кругах Англии и Франции это давно ожидавшееся известие было встречено с восторгом. Резко поднялся курс акций на парижской и лондонской биржах. Дипломаты великих держав Западной Европы спешно согласовывали условия, на которых поверженной России должен был быть продиктован мир.
А между тем у севастопольцев не было и мысли о капитуляции. Им было хорошо известно и то, что армия противника в четыре раза превосходила их численностью, и то, что на помощь войск Меншикова рассчитывать им пока что не приходилось, и то, что неравный бой придется, возможно, принять на почти неукрепленной позиции. И все-таки русские моряки твердо решили бороться за свой родной город до конца.
Покинув Севастополь, Меншиков так и не удосужился назначить в нем главного начальника и создать единство командования, необходимое для успешной обороны города. Высшие должностные лица в Севастополе — начальник гарнизона генерал-лейтенант Моллер, командир порта и военный губернатор города вице-адмирал Станюкович, начальник штаба Черноморского флота вице-адмирал Корнилов и командующий эскадрой флота вице-адмирал Нахимов — были поставлены в неопределенные отношения друг к другу. Нетрудно представить себе, что получилось бы, если бы они начали пререкания о субординации в тот момент, когда штурм города мог начаться каждую минуту.
К счастью, Нахимов и Корнилов оказались выше мелкого честолюбия, столь обычного для царских генералов. На военном совете, собранном Корниловым вечером 26 сентября для обсуждения вопроса о способах обороны города, Нахимов выразил готовность подчиниться Корнилову. А Моллер и Станюкович поторопились вообще устраниться от какого бы то ни было серьезного участия в руководстве обороной города, страшась ответственности за дело, в успех которого они не верили. Фактическое руководство обороной принял на себя Корнилов, назначенный начальником штаба севастопольского гарнизона. Единое командование было создано. «Будем драться до последнего, — объявил Корнилов в приказе по гарнизону. — Всем начальникам я запрещаю бить отбой. Барабанщики должны забыть этот позорный бой… Товарищи, если бы я приказал ударить отбой, — не слушайте, и тот подлец будет из вас, кто не убьет меня!»[54].
Владимир Алексеевич Корнилов.
Доставив на берег орудия еще с нескольких кораблей, защитники Севастополя приступили к сооружению укреплений вокруг Южной стороны города. Оборонительные работы шли безостановочно днем и ночью. В них приняли участие не только моряки, но и мастеровые, отставные флотские ветераны, женщины и даже дети, — словом, все население Севастополя. Энтузиазм строителей, самоотверженно трудившихся в 1–2 км от вражеских дозоров, обеспечил небывало высокий темп работы. Укрепления росли буквально по часам. Матросы на канатах подтягивали к ним тяжелые морские орудия весом в сотни пудов. Уже через несколько дней сооружение главной линии обороны было, в основном закончено, а к середине октября на ней было установлено 341 орудие, из которых 118 предназначались для борьбы с осадными батареями противника, а остальные — для картечного огня на случай штурма.
Корнилов лично руководил строительством укреплений, проводя целые дни на оборонительной линии. Нахимов деятельно помогал ему. За короткий срок он сформировал из команд кораблей 19 флотских батальонов во главе с лучшими морскими офицерами. Под его непосредственным руководством свозили на берег орудия с кораблей. Был построен мост на судах через Южную бухту, разделявшую Городскую и Корабельную части Южной стороны города. Кроме того, по указанию Нахимова, корабли русского флота были расставлены на рейде так, чтобы иметь возможность оказывать эффективную помощь обороне города.
Под руководством Корнилова, Нахимова и их боевых соратников — контр-адмирала Истомина, военных инженеров Тотлебена и Ползикова — строительство севастопольских укреплений с самого же начала пошло по пути, резко отличавшемуся от традиционных методов сооружения крепостей. В противоположность обычным тогда шаблонным веркам[55], эти укрепления, сооруженные в соответствии с идеями А. 3. Теляковского, везде были тщательно приспособлены к местности, что сильно затрудняло возможность их продольного обстрела. Они состояли из замкнутых оборонительных сооружений насыпного типа — бастионов и редутов, соединенных между собой валами и рвами, за которыми размещались артиллерийские орудия и стрелки. 30 сентября к Северной стороне Севастополя возвратилась, наконец, армия Меншикова, и в город прибыли значительные подкрепления. Так, благодаря выдержке и самоотверженному труду, севастопольцы с честью вышли из критического положения, казавшегося для них совершенно безнадежным.