— О-о, — ее щеки залились румянцем. — Может, будет лучше, если Николас…

— Да, — я прочистила горло. — Николас? Ты не мог бы оставить нас на пару минут?

Он насторожено перевел взгляд с меня на Каллиопу.

— Клянусь, никто не собирается напасть на меня посреди леса, — сухо улыбнулась я. — А даже если и рискнет, Каллиопа и Пого защитят меня. Всего на несколько минут, правда.

— Я присмотрю за ней, — отозвалась Каллиопа, и Николас растворился в деревьях.

— Как ты с этим справилась? С тем, что сделало меня и Генри… — теперь пришел мой черед краснеть. А вот в глазах Каллиопы вспыхнуло что-то непонятное.

— Я ни с кем не встречаюсь, и моей дозы было недостаточно, чтобы начать лазить по стенам, как вы. Я пошла спать, — ее голос был отнюдь не дружелюбным, и я нахмурилась. Что я такого сказала?

— Почему ты ни с кем не встречаешься? — спросила я, надеясь, что это легкий вопрос. — Ты же такая красивая, умная и забавная, и наверняка много знаешь о всех, кто здесь живет…

— Ты очень добра, — напряженно ответила она. — Но, боюсь, я никогда не буду достаточно хороша для того, кого я хочу.

Я еще больше сдвинула брови.

— Что ты такое говоришь! Знаешь, он просто сумасшедший, если не хочет тебя…

— Нет, Кейт, — ее тон стал ледяным. — Я недостаточно хороша для него, и никогда не стану. Он ясно дал понять, что единственная, кого он хочет, это ты.

Я опешила и начала путаться в словах.

— Каллиопа, я… мне жаль, я не хотела… кем бы он ни был, я уверена, мы можем поговорить и все решить…

— Ты действительно настолько тупа?

Я умолкла. Видимо, да.

— Твой Генри, — сплюнула она. — Я наблюдала, как он сохнет по таким девчонкам, как ты, на протяжении десятилетий! Ему плевать на меня… я нужна ему только для того, чтобы приглядывать за его гостьями. — В ее глазах мелькнули слезы. — Знаешь, однажды я ему призналась, еще когда он пригласил сюда самую первую девушку. Сказала, что я прекрасно подойду на ее место, что я буду любить его и относится к нему гораздо лучше Персефоны. Знаешь, что он сделал? Ушел и с тех пор не сказал мне ни единого слова, если оно не касалось одной из его тупоголовых подружек!

Я не знала, что сказать или думать… что тут поделаешь? Поэтому она на меня злилась? Потому что я переспала с ним под действием афродизиака?

— Прости, — сказала я, пытаясь отвечать твердым голосом. — Это был не мой выбор. Может, если Генри никогда тебя не замечал… значит, этому не суждено было случиться?

— Конечно суждено! — вспыхнула девушка. — А как же иначе? Я люблю его. Люблю дольше, чем ты живешь на этом свете.

Ее лицо лишилось всяких эмоций, и на пугающую долю секунду ее глаза были такими же мертвыми, как и она сама.

— И буду любить еще столько же после твоей кончины.

Затем она достала что-то острое и металлическое из корзинки. У меня не было времени бежать. Она двигалась так быстро, что превратилась в размытое пятно. Я пыталась пнуть ее под голень и уползти, но Каллиопа схватила меня за волосы и дернула с такой силой, что чуть не сломала мне шею.

— Николас! — позвала я, но было слишком поздно.

Сначала я почувствовала странное давление в боку. Боль не расцветала, пока она не выдернула нож, и вот тогда я закричала. Поддавшись инстинкту, я ткнула в соперницу локтем и почувствовала, как что-то хрустнуло, но тем самым я открыла себя для нового удара. Я ахнула, когда она пырнула меня в живот, рана мгновенно вызвала адскую боль в теле. Я уже чувствовала вкус крови у себя на языке.

— До чего нелепо, — сказала Каллиопа, вытирая струйку крови со своего сломанного носа. — Это все, на что ты способна?

Почувствовав приток адреналина, я бросилась на нее и сомкнула руки вокруг шеи девушки. Но кровь из раны текла так быстро, что мне не хватило сил принести ей тот ущерб, на который я рассчитывала. Я беспомощно закрыла глаза, и Каллиопа нанесла финальный удар, вонзив нож прямо мне в грудь. На сей раз она не посчитала нужным вытащить его.

Затем девушка убрала мои руки со своей шеи и с легкостью подняла меня. Я услышала приглушенный и далекий лай Пого и попыталась крикнуть о помощи, но мне удалось издать лишь тошнотворное бульканье. Боль разгоралась во мне, как пламя. Голова кружилась, словно я падала в туннель, а держаться было не за что.

Всплеск ледяной воды взбодрил меня достаточно, чтобы поднять веки. В глазах помутилось, но я все же увидела нависающую надо мной Каллиопу. Ее тело отдалялось все дальше, хотя она стояла на месте. Поскольку я едва могла трезво мыслить, ушло пару секунд, прежде чем я поняла, что плыву по реке.

Вот и конец. Так чувствуется смерть. Холодная, мокрая, отупляющая и обжигающая. Я пыталась сделать вдох, но воздух не поступал в легкие. Вместо того чтобы испугаться, я чувствовала облегчение. Мне все-таки не придется прощаться с мамой. Если Генри хватит милосердия, он отпустит ее, как только поймет, что я мертва.

Генри.

Стоило ему раскрыться, зародить надежду, как я умудрилась умереть. Если умру я, умрет и он. Он не сдался, когда я об этом попросила, так какое имею право сдаваться я?

Я слабо забилась против течения, но все попытки были тщетными. Мне едва удалось пошевелиться, не говоря уж о том, чтобы выплыть на берег. Река унесет меня и, если повезет, в конце концов мое мертвое тело выбросит на какой-нибудь пляж неподалеку.

Сквозь ветви надо мной лились лучи солнца, но я позволила себе уплыть в темноту, позабыв о холоде. Мне стало так тепло, словно Генри обнял меня. Я представила, как он тянет меня к берегу. Прохладный ветерок обдувал бы мое тело, и я тут же задрожала бы. Генри исцелил бы меня и, в конце концов, все было бы хорошо.

Но уже слишком поздно для счастливой концовки. Я умерла. 

ГЛАВА 17 

СМЕРТЬ

Не знаю, что я ожидала увидеть, открыв глаза, но точно не маму. Она стояла прямо передо мной и выглядела целой и здоровой, как каждую ночь, когда я засыпала. Вместо того чтобы поприветствовать меня своей радушной улыбкой, ее выражение лица стало хмурым, а взгляд — далеким.

— Мама? — позвала я, и когда она посмотрела на меня, ее глаза оказались такими красными и пустыми, что просто не могли принадлежать моей маме. Даже в худшие дни своей болезни она не выглядела так плохо. Тогда внутри нее еще был маленький огонек, искра, улыбка или что-либо другое, что напоминало мне: это все еще моя мама. Но не в этот раз.

Я попыталась взять ее за руку, но не устояла на ногах и упала на скамейку. На улице было темно, в отличие от тех ярких деньков, которые мы здесь проводили, но полная луна и сияющие звезды давали достаточно света, чтобы я разобрала, где мы находимся. Мы все еще были в Централ-парке, но впервые с начала моих снов мы оказались не на Овечьей лужайке, а в лодке посреди реки.

Я замерла. Именно здесь я чуть не утонула, когда была ребенком.

— Мам… — я хрипела, и мой голос звучал очень слабо. Еще я устала и сильно хотела закрыть глаза, позабыв обо всем. Позволить прошлому раствориться с остатками моей жизни. — Мне жаль.

Она посмотрела на воду, и горе так ясно отобразилось на ее лице, что я его почувствовала.

— Это не твоя вина, — отозвалась она, нарушая пугающую тишину вокруг нас. Не было слышно ни единого звука: ни стрекота сверчков, ни шороха листьев на ветру. Я слышала лишь ее голос и шум волн, ударяющихся об бортики лодки. Казалось, мы единственные живые существа в городе.

Я слишком устала, чтобы двигаться, но мне отчаянно хотелось коснуться мамы. Показать ей, что я все еще здесь, даже если ненадолго.

— Моя. Все это время убийцей была Каллиопа, а я ничего не замечала. Мне стоило…

— Многие другие знакомы с ней гораздо дольше тебя, — сказала она. — Если кто и должен был догадаться, так это они. Нельзя винить себя в том, чего ты никак не могла знать.

— Но я должна была! — мои голосовые связки до того напряглись, что я боялась потерять голос. — Я знала, что кто-то хочет мне навредить, и должна была найти этого человека, но мои мысли были слишком заняты Генри, и я думала… думала, что никто не осмелится нападать в его присутствии. Я думала, что в безопасности.