Думать о Генри было больно, и следующее утро не принесло никакой отдушины. Я попыталась покинуть спальню, но указ Генри не поменялся: я застряла в своей комнате, пока его доверенное лицо — что, по сути, сводилось либо к Николасу, либо к Каллиопе — не зайдет за мной. Идти и так было некуда, но мне не нравилось ощущение жизни в клетке.

С другой стороны, разве не в ней я находилась последние шесть месяцев? Тихий голосок на задворках моего разума был на удивление суровым. Разве меня не заперли здесь, как какое-то животное, словно я принадлежу ему?

Нет. Я здесь по своей воле, и Генри четко дал понять, что меня не станут держать насильно. С моей стороны было очень невежливо так думать. Я — не Персефона.

Каллиопа зашла за мной в полдень, держа в руке корзинку для пикника. Вид у нее был до того счастливый, будто вчерашнего разговора никогда не было, а я не рискнула возвращаться к нему. Мы переплелись руками и двинулись по коридору. Я косилась по сторонам в поисках Генри. Он всегда являлся мне, когда я в этом нуждалась, но не в этот раз.

Мы вышли из поместья, в паре шагов от нас следовал Николас. Его присутствие одновременно раздражало и успокаивало; хоть он и хромал, я не думала, что найдется такой безумец, который рискнет иметь с ним дело. Пого он явно приглянулся — щенок бегал по саду, держась поближе к охраннику, а не ко мне.

— Кейт?

Я подняла голову при звуке своего имени. В мгновение ока Николас возник между мной и Авой, стоящей по другую сторону фонтана. Я не видела ее с Рождества.

Мне не хотелось ее игнорировать, но учитывая все, что произошло со мной и Генри, у меня не было сил с ней разбираться. Подруга вызывала у меня чувство вины, а мне и без этого нынче было тяжко.

— Кейт… — Ава попыталась обойти Николаса, но он был неподвижен как скала. — Прошу тебя… Меня не пускают к тебе в комнату, а мне нужно…

— Ты что, не поняла? — спросила Каллиопа с такой злобой, что я удивленно на нее покосилась. — Она не хочет с тобой разговаривать.

Я видела лицо Авы из-под левого локтя Николаса, вид у нее был обескураженный.

— Кейт, — вновь обратилась девушка со слезами на глазах. — Пожалуйста, всего на минутку.

Я словно приросла ногами к земле. Никогда не видела ее такой испуганной. Несмотря на доводы рассудка, я спросила:

— Что такое?

Она нервно покосилась на моих компаньонов.

— Мы не могли бы прогуляться вдвоем?

Николас нахмурился.

— Это запрещено.

— Николас, умоляю, — начала Ава, и прозвучало это столь фамильярно, что я задумалась, не обкрутила ли она и его. — Мне нужна всего минутка…

Каллиопа перебила ее:

— Мы уходим сейчас же.

Она потянула меня за локоть и повела к лесу. Я не сопротивлялась, хоть и настояла бы на разговоре с Авой еще пару дней назад. Но кто-то пытался причинить вред мне и Генри, и как бы ни претила эта мысль, у Авы были мотивы. Ей всего-то нужно было проскользнуть на кухню и подсыпать порошок в наши напитки. Может, она просто пыталась помочь, подтолкнуть нас с Генри друг к другу, не задумываясь о последствиях. Или же сделать так, чтобы я провалила испытание и стала такой же одинокой, как она. Что первое плохо, что второе.

Дойдя до края деревьев, я оглянулась через плечо и увидела, как Николас держит Аву за руку, чтобы та не последовала за нами. Она боролась, повернувшись к нему лицом и читая лекцию, которую, к счастью, я не могла слышать. По крайней мере, от нас они отстали.

— До чего унизительно, — сказала Каллиопа, переступая через плотный корень, вылезавший из земли. — Любой бы чувствовал себя ужасно на ее месте, но это не оправдывает подобное поведение.

Я осмелилась еще раз оглянуться. Николас уже спешил к нам, а Ава с поникшими плечами осталась стоять у фонтана. Девушка наблюдала за мной.

Я отвернулась и уставилась прямо, не оглядываясь всю оставшуюся дорогу. В пути я молчала, пытаясь разобраться в собственных мыслях, что было нелегко — я все еще страдала от последствий порошка. Может, я что-то не так поняла? Может, она услышала новость об отравлении и забеспокоилась?

Но чем дольше я об этом думала, тем больше ее подозревала. После случившегося на Рождество Ава наверняка на меня злилась, ведь у меня было то, чего лишилась она. Жизнь, перспективы — а еще, как минимум один день, у меня был Генри.

Каков следующий шаг? Может ли ревность стать той мотивацией, которая подтолкнет на убийство? Или, услышав о реакции Генри, она удовлетворила свою жажду мести?

— Река в той стороне, — сказала Каллиопа, перебивая мой поток мыслей. Я опустила взгляд, не желая споткнуться об ветки и корни.

Затем попыталась придумать, что бы такого сказать, чтобы это не касалось Авы.

— Она бежит через всю территорию? — не помню, чтоб видела реку по другую сторону изгороди.

— Она уходит под землю, — ответила Каллиопа, будто это совершенно нормально. — Слышала, что как-то Ава чуть в ней не утонула. Это правда?

— Не чуть, — я скривилась от воспоминаний. — Она действительно утонула. Мне пришлось прыгнуть за ней. Так она и умерла… ударилась головой об камень.

Я сосредоточилась на лесных видах, пытаясь не думать о той ночи.

— Как думаешь, чем бы ты сейчас занималась, если бы не была здесь? Если бы Ава не умерла?

Именно этот вопрос я избегала последние шесть месяцев.

— Не знаю. Вернулась бы в Нью-Йорк, наверное.

— Вместе с мамой?

Я вздохнула.

— Нет. Она бы уже умерла к этому времени, — сказать это далось гораздо легче, чем я думала. — Она хотела, чтобы я окончила школу в Эдеме, но вряд ли я смогла бы на этой пойти.

Каллиопа окинула меня сочувствующим взглядом, но мне не нужна была ее жалость.

— Поляна совсем близко, — сказала она, и, выглянув сквозь деревья, я увидела ее — лужайку размером с мою спальню. Поблизости журчала вода. — Что насчет твоего отца?

— В смысле? Я его никогда и не видела. Без понятия, где он сейчас. Мы отлично справлялись и без него.

— Но теперь все изменилось, — тихо заметила девушка. Я ее проигнорировала. Мама редко вспоминала о папе, но я в довольно раннем возрасте поняла, что упоминать о нем не стоит. Не то чтобы она злилась или начинала плохо о нем отзываться. Ей просто было нечего сказать. Они не были женаты, и я не спрашивала, что же произошло. Все мои детские фантазии о том, как он однажды объявится на пороге, обнимет меня и купит мне мороженое и игрушки уже давно развеялись. Мы с мамой были командой. Больше нам никто не нужен.

Мы с Каллиопой молча постелили покрывало и выложили еду. Было трудно вспомнить о своем обещании Генри, глядя на корзинку, набитую бутербродами, макаронами, жареной курицей и тем же роскошным десертом, который мне подавали каждый вечер, но мне удалось. Едва.

— Прости… еда выглядит очень вкусно, но я не могу есть. Я не особо голодна.

— Да ладно? — она разгладила уголок покрывала и устроилась посредине. На краю поляны маячил Николас с угрюмым видом. — Ты же не завтракала! Кроме того, я тоже буду есть, так что не волнуйся.

— Дело не в… — я закусила губу. Последнее чего мне хотелось, это обидеть ее, но я также не могла признаться, что это испытание. — После случившегося… я дала Генри обещание. Прости. Нужно было сказать тебе, прежде чем ты принесла все сюда.

Я ждала ответа, но выражение лица девушки было нечитабельным. Наконец она улыбнулась, но улыбка не достигла глаз.

— Нет проблем. Ты не против, если я…?

— Вовсе нет. Кушай, конечно. И не обращай внимания на бурчание в моем животе.

Она начала рыться в корзинке, а я села напротив и прижала колени к груди. Мы находились рядом с тем местом, где я впервые повстречала Генри. Думать об этом было до того больно, что я отвернулась и сосредоточилась на Пого, скачущем в траве.

— Каллиопа? Можно задать тебе личный вопрос?

Она даже не подняла взгляд.

— Конечно.

Я оглянулась на Николаса, стоящего достаточно близко, чтобы нас подслушать.

— Это связано с… э-э, тем, что было в топленом шоколаде.