— У тебя всё хорошо и у меня всё хорошо. Следуя этой логике, у нас всё хорошо, — Слоан не отводила взгляда от душевого трапа. Несколько секунд спустя я поняла, что она считала — считала дырочки в трапе, плитку на полу.

— Мы не хотели бросать тебя, — сказала ей я.

— Я к этому привыкла.

Учитывая то, как работал мозг Слоан, она наверняка провела всю жизнь до программы в стороне от людей. Я была её соседкой по комнате, и ещё я было профайлером — я должна была знать это.

— Дин и мой друг, — Слоан говорила тихо, но сердито. Она подняла взгляд от пола, но не обернулась ко мне. — Я не умею вести себя на тусовках и вечеринках. Я всегда говорю глупости. Делаю что-то не так. Я прекрасно знаю это… Но даже числа — лучше, чем ничего, и если бы я пошла с вами, Лия не осталась бы одна, — Слоан замолчала и прикусила губу. — Она ведь даже не спросила, — она тяжело сглотнула. — Прежде чем появилась ты, Лия могла бы позвать с собой меня, — Слоан, наконец, обернулась ко мне. — Вероятность составляла всего шестьдесят девять и шесть десятых процента, но она правда могла позвать меня.

— В следующий раз, — сказала я Слоан. — Я позову тебя.

Слоан осторожно выслушала мои слова и кивнула.

— Теперь мы должны обняться? — спросила она.

Вопрос прозвучал непринужденно. Я обвила её плечи руками и стиснула её в объятьях.

— По статистике, — сказала мне Слоан, больше походя на обычную себя, — ванная — самая смертоносная комната во всём доме.

Я нашла Майкла за работой над машиной. Если точнее, я нашла его сжимающим в руках что-то наподобие электрического полировального станка и глядящим на машину со свирепым выражением лица.

— Джадд разрешил тебе поиграть с инструментами? — спросила я.

Майкл включил и выключил полировальный станок, словно пробуя, а затем улыбнулся.

— Джадд — здравомыслящий человек.

— Значит, он не знает, что ты играешь с инструментами? — заключила я.

— Никакой самоинкриминирующей информации, — сказал мне Майкл.

После короткой паузы я задала вопрос, ответ на который мне очень хотелось услышать.

— У нас всё хорошо?

— А почему у нас что-то может быть не хорошо? — Майкл включил электрический полировальный станок и попытался атаковать ржавчину на переднем бампере, заглушая наш разговор.

Я думала, что смогу оставить всё, как есть, но всё менялось само с собой. Между нами с Майклом. Между нами с Дином.

— Майкл, — сказала я так мягко, что он не должен был различить моих слов за грохотом инструмента.

Майкл отключил полировальный станок. Затем он обернулся ко мне. Я чувствовала себя голой под его взглядом, как чувствовала себя всегда, зная, что моё лицо выдает все мои эмоции. Почему он не мог быть обычным парнем, а не тем, кому хватало одного взгляда на меня, чтобы понять, что именно я чувствую?

— У нас всё хорошо, Кэсси. Просто за всей твоей невероятной порядочностью и восхитительной терпеливостью, тебе нужно хоть разок дать волю эмоциям. Может дважды. Или семь раз.

Он выплескивал своё разочарование во мне на свою машину.

— Между нами с Дином ничего не было, — сказала я.

— Я знаю, — ответил он.

— Между нами с Дином ничего не будет, — сказала я.

— Это я тоже знаю, — Майкл снова склонился над машиной. — И даже лучше, чем ты. Ты смотришь на Рэддинга и видишь всё, что вас связывает. А когда я смотрю на него, я вижу настолько яростного человека, что среди этой ярости нет места кому-то ещё.

Вдруг, я поняла:

— Поэтому тебе не нравится Дин.

— Потому что он не умеет встречаться с девушками? — хмыкнул Майкл. — Я почти уверен, что именно это его качество я и ценю больше всего.

— Нет, — сказала я, так и эдак вертя эту мысль в своём мозгу. — Потому что он зол, но сдерживает злость. — На месте Дина я бы тоже была в ярости. Я понимала, почему он не позволял себе выплескивать чувства, почему всеми силами боролся с этим. Он боялся, что стоит ему сорваться, и он не сможет остановиться. Но я никогда не думала о том, каково Майклу находиться рядом с кем-то вроде Дина.

Майкл взглянул на меня:

— Ты профилируешь меня.

Я пожала плечами.

— Ты всё время читаешь мои эмоции.

Он ненадолго замолчал.

— И что ты видишь?

Кажется, он только что дал мне что-то близкое к разрешению копаться в его голове.

— Ты вырос в доме, где всё казалось идеальным, имел всё, что только можно купить за деньги. Но в действительности всё было далеко не идеально, — об этом Майкл рассказывал мне, но я решила не останавливаться и на цыпочках забралась в опасные воды. — Ты научился читать эмоции, потому что твоего отца было сложно понять, а ты должен был знать, когда он был зол.

Майкл не ответил.

— Даже когда он улыбался или смеялся, ты должен был видеть, не сердится ли он, — я проглотила ком эмоций в моём горле. — Ты должен был сторониться его в такие моменты. Чтобы он не бил тебя.

— Когда-то Дин сказал мне что-то подобное, — Майкл скрестил руки на груди, не отрывая от меня взгляда. — Только он и подавно не старался быть таким приятным.

Когда мы с Майклом познакомились он совершенно не доверял профайлерам — и сильно недолюбливал Дина. Я никогда не задумывалась о том, что Дин мог как-то спровоцировать такое его поведение.

— Что он сказал тебе? — спросила я, чувствуя, как у меня пересыхает горло.

— Разве это имеет значение? — Майкл взглянул на дом. — У него ведь есть оправдание ужасным детством, не так ли? У него кажется есть карточка «освобождение из тюрьмы» из Монополии, — Майкл улыбнулся, но я видела надрыв в его улыбке. — Игра слов.

— Расскажи мне, — сказала я.

Майкл как ни в чем не бывало обошел вокруг машины, оглядывая её со всем сторон. Заговорил он вовсе не чтобы ответить на мой вопрос.

— Ярость, — небрежно произнес он. — Может, ты удивишься, Кэсси, но я не всегда хорошо на неё реагирую, — надрыв прокрался в его голос. — Вообще-то, у меня очень специфическая реакция на ярость.

Я подумала о каждом незаметном комментарии Майкла на тему дурной крови. Подумала о том, как Майкл позволяет Лие использовать его, чтобы разозлить Дина.

— Ты размахиваешь красным флагом перед быком.

— Если не можешь заставить их прекратить бить тебя, — произнес Майкл, — приходится напрашиваться на удары. Тогда ты хотя бы готов. Тогда им не застать тебя врасплох.

Теперь мне было легко представить, каково всё было, когда Майкл присоединился к программе. Он был совсем не рад этому, но зато ему больше не нужно было делить кров с бомбой замедленного действия. Но затем он приехал сюда и встретил Дина, у которого была сотня причин злиться и который боролся со своей яростью на каждом шагу.

— Однажды мы с Лией гуляли до рассвета, — Майкл никогда не скрывал их с Лией прошлого. Я была так сосредоточенна на картине, которую его слова рисовали передо мной, что не замечала ничего вокруг. — Поверь, к Дину это не имело никакого отношения. Но когда мы вернулись на утро, он поджидал нас, буквально дрожа от ярости, едва сдерживаясь.

Я практически видела всё это: Майкл вел себя, как Майкл, Лия вела себя, как Лия, оба они вредили себе, наслаждаясь хаосом и желанием слегка поиграть на нервах ФБР. Я видела Дина, беспокоящегося о Лие, проведшей всю ночь непонятно где с незнакомцем, которому у них не было причин доверять.

— Значит, ты сказал что-то, чтобы Дин оказался на грани, — я не была уверенна, что хочу знать, что именно сказал Майкл.

— Я нанес метафорический удар, — сказал мне Майкл. — И Рэддинг ударил в ответ.

— Но не кулаками, — уточнила я.

Способности Дина так походили на мои собственные. Мы знали наверняка, что сказать, чтобы причинить человеку боль. Мы видели слабые места. А слабым местом Майкла был его отец. Одна лишь мысль о том, что Дин мог использовать это, чтобы сделать Майклу больно, заставила мой желудок скрутиться в узел.

— Я врезал ему, — добавил Майкл обыденным тоном, словно говорил о погоде.