Она берет мою руку и сильно её трясет. — Приятно познакомиться. — широкая улыбка освещает лицо Эмили. — Я так много слышала о вас.

Я краснею. Николас, вероятно, сказал ей, что я большая заноза в заднице.

— Спасибо, мне также приятно познакомиться с тобой.

— Проходи, Ник как раз проверял шоколадное печенье. — Он печёт?

— Вот, я возьму твоё пальто. — говорит Эмили, хватая и вешая его в соседней гардеробной.

— Спасибо.

Эмили с Николасом ведут меня через особняк в сторону столовой. Я нервничаю оттого, что Николас пристально следит за мной. Вдруг в квартире становится трудно дышать. Он прижимается ко мне, и застаёт меня врасплох тем, что кладёт свою руку чуть выше моего бедра. Это ощущение возвращает меня к воспоминаниям о том, как я тащила его домой с мероприятия Lit For Kids. Мои щёки горят от желания, которое зарождается внизу живота. Я не смогла забыть ночное мероприятие Lit For Kids и о том, как он скользил своими пальцами внутри меня, доведя меня до оргазма на ледяном выступе балкона.

Что-то случилось той ночью, которая подтолкнула нас к этому моменту. К трудному моменту, где мы пытаемся ходить на цыпочках вокруг гигантской задницы слона посредине чёртовой комнаты. Боже, я скучаю по ощущению, когда была опустошена им. Николас сжимает моё бедро и отпускает. Я выдыхаю, молясь Богу, что не сказала этого вслух, вместо того, чтобы подумать.

Мы подходим к столовой, и мои глаза тут же обращают внимание на стены. Они текстурированы лепниной и покрашены в оранжевый цвет с коричневыми вставками в тосканском стиле. Цвет неброский, красивый, и теплый, и кстати, он напоминает мне о доме, и об ощущение, когда зарываешь пальцы ног в теплый песок. Вот именно поэтому я больше всего скучаю, а здесь у меня нет возможности ходить на пляж. А зимой тем более.

В центре комнаты — круглый, деревянный стол, окруженный пятью стульями кремового цвета. Над столом висит черная чугунная люстра, которая завершает деревенский образ всего помещения. Кто бы ни декорировал эту комнату, он вложил много любви и заботы в то, чтобы она выглядела так, как и задумывалась. Мне интересно, ни Николас ли сам придумывал дизайн, или он нанял кого-то другого, сделать это.

Николас откашливается, я поворачиваюсь и обнаруживаю, что стою в нескольких сантиметрах от его отца. От удивления седые брови Стефана взлетают верх. Он выходит из кухни и приветствует меня теплой улыбкой и быстрым рукопожатием.

— Здравствуйте, Мисс Геллар, я не ожидал встретить вас здесь. — любопытный взгляд появляется на его лицо, и я не уверена, нравится ли ему или раздражает его видеть меня здесь.

— Я зашла, чтобы...

— Она зашла, чтобы оставить некоторые файлы. И я пригласил её остаться, — говорит Николас.

— Ну что ж, рад видеть тебя, Ребекка.

Я улыбаюсь про себя.

— Спасибо.

Он не ожидал меня увидеть здесь, а я определенно не ожидала его. Не к добру это. Надеюсь Элисон не рассказала ему о том, что происходило между Николасом и мной. Нет, я сомневаюсь, что он приветствовал бы меня так тепло, если бы это было так.

— Элисон присоединиться к нам на празднования Рождества? — спрашивает Эмили.

Николас смотрит на меня.

— Нет, она выполняет семейные обязанности. — я ощущаю чувство недовольства, исходящее от отца Николаса.

— Вы отмечаете Рождественский сочельник накануне Рождества? — спрашиваю я, надеясь смягчить напряжение.

— Мы всегда празднуем сочельник перед Рождеством, — объясняет Николас. — Но в последнее время мы не отмечаем.

Эмили вздыхает.

— Папа и Ник всегда заняты в офисе.

Николас улыбается.

— Мы стараемся наверстать всё то, что не успели во время праздников.

Звук стука раздается эхом по всей квартире, прерывая нас.

— Это, должно быть, Тристан, — говорит Стефан. — Эмили, почему бы тебе не открыть дверь, пока твой брат не принес ужин?

— Конечно, — говорит Эмили тихо. Её непринуждённая улыбка сменяется робкой. Я смотрю, как она встаёт и спокойно идёт по коридору. Перед тем, как скрыться за углом, она останавливается, чтобы поправить платье и провести рукой по волосам. Её нервные жесты возбуждают моё любопытство. Тристан приходится братом Николасу и Эмили, но не по крови. На самом деле, я не уверена, когда он был принят в семью, но должно быть странно, расти с таким красивым приёмным братом.

* * *

После ужина Стефан и Тристан направляются в гостиную, чтобы поговорить за стаканчиком одно солодового виски и посидеть у камина, в то время как Эмили следует за ними, под видом нанесения последних штрихов на ёлку.

— Давай помогу тебе прибраться, — предлагаю я Николасу.

Мы направляемся в сторону кухни, где я помогаю ему убрать тарелки с обеденного стола. Еда, которую он приготовил, была простой, но, невероятно вкусной пищей, которую я ела, с тех пор как приехала в Нью-Йорк. Запеченный в медовой глазури лосось идеально сочетался с молодым картофелем с розмарином и чесноком. Уверена, я бы выставила себя дурочкой, если бы дочиста вылизала свою тарелку. Это было определенно лучше, чем еда из микроволновки, которую я ела.

— Где ты так научился готовить?

Мой желудок трепещет, когда Николас мимолётно улыбается мне, а затем подмигивает.

— У меня есть свои секреты, — говорит он, перекладывая печенья с остывшего противня на тарелку.

— Не давай ему себя одурачить, — говорит Тристан, перебивая нас, когда входит на кухню. Он ставит пустую салатницу на стойку и похлопывает Николаса по спине. — Он учился у лучшего.

— Кто это? — улыбаюсь я.

— Я

Николай смотрит на него, закатывая глаза.

— Тристан научил меня одному блюду и с тех пор претендует на звание моего учителя.

Тристан смеется, доставая бутылку Москато из ведёрка для вина, вытаскивает пробку и наливает в бокал. Он предлагает мне, и я медленно выпиваю вино, смакуя сладость.

— Единственное, что я не могу приписать на свой счет так это его пекарский талант, — говорит Тристан. — Ты должна попробовать. — Тристан хватает печеньку и забрасывает её в рот прежде, чем извиняется. Николас провожает его слегка раздражённым взглядом, когда он возвращается в столовую.

— Тебя печь научила твоя мама? — спрашиваю я.

— Я сам научился, — говорит Николас, печально улыбаясь. — У нас не так много традиций, но мы стараемся придерживаться тех, которые у нас есть. Моя мама делала самые лучшее шоколадное печенье на Рождество, а Эмили любила их, но после того как она ушла, эта традиция ушла вместе с ней.

— И тогда ты решил научиться делать их?

— После смерти брата, осталось не так много воспоминаний, чтобы сделать это время года для нас веселым. Так что два года назад, я решил попробовать воскресить некоторые из наших старых традиций. Это одна из них.

— Это хорошая традиция. — улыбаюсь я.

— Вот, попробуй. — Он держит одну возле моего рта, и я на секунду колеблюсь. От мысли, что меня кто-то кормит я чувствую себя маленькой девочкой. Он подносит её ближе, я наклоняюсь вперёд, откусывая от неё. Теплый шоколад вытекает из кусочка, заполняя мой рот. Это божественно. Так или иначе, Николас испек печенье идеальной текстуры. Они не слишком твердые и не слишком мягкие. Я протягиваю руку к лицу, чтобы стереть шоколад, который испачкал уголки моих губ, но Николас останавливает меня.

Я поднимаю глаза и его пронзительные голубые глаза сканируют мое лицо, когда он протягивает руку и стирает шоколад. Мои губы раскрываются, я вытягиваю их, целуя его палец. Я не могу объяснить, почему я делаю это, но моё тело реагирует раньше, чем я успеваю подумать о последствиях моих действий. Зрачки Николаса расширяются, а его дыхание становится поверхностным. Он делает шаг вперед, не отрывая руки от моего лица. Его бедра прижимаются к моим, и я чувствую, как он становится тверже напротив меня. Мое сердце колотится оттого, что он всё сильнее вдавливается в меня. Я понимаю, что будет, но у меня не хватает силы воли, остановить его.