Грей решает трансформировать мою кровать в палатку, навешивая все простыни поверх балдахина, пока мы не оказываемся полностью отделены от всей остальной комнаты. Так как делает он это голышом, то я очень даже не против. Прикусываю краешек нижней губы, когда его бледный крепкий зад напрягается, а мускулы спины и плеч бугрятся. Грей полностью владеет своим телом, двигаясь с неимоверной грацией. Однако, предполагаю, что если бы я была настолько здоровой и натренированной, как Грей, то выпендривалась бы так же как и он.
Прямо сейчас же я не могу даже пошевелиться. У меня болит все тело; тот тип боли, обладателем которой вам посчастливилось стать после секс-марафона. Я улыбаюсь этой мысли, уткнувшись носом в подушку. Прошлая ночь была отдана этому делу всецело и полностью. Мы прерывались лишь для того, чтобы немного вздремнуть или поговорить. Но посреди разговора или шутки вспоминали, что да, теперь же мы можем к друг другу прикасаться. И собственно дальше приступали к делу, лаская друг друга руками, целуясь, толкаясь на встречу друг другу бедрами.
Когда взошло солнце, Грей отыскал остатки французских булочек и объявил их лучшей штукой, что когда-либо пробовал. Ну, за исключением моей "сладкой до чертиков киски". За это мне пришлось добавить очков в его пользу за умение быть одновременно лестным и грубым.
Прямо сейчас же, Грей встает рядом со мной и, замечая мою улыбку, усмехается в ответ. Все наши действия - столь грязные, сладостные и пошлые - мы разделяем и храним, как самые сокровенные секреты. Жар распространяется по моему телу, но я не двигаюсь.
Закончив поглощать выпечку, Грей забирается ко мне под одеяло и притягивает меня поближе. Его кожа прохладная, и я оборачиваю руки вокруг его большого тела, пытаясь согреть. Грей выдыхает, а затем неспешно покрывает нежными поцелуями все мое лицо.
- Назови меня безумцем, - говорит он, целуя меня в щеку, - но с тех пор как в детстве я увидел Рождественскую Историю, хотел спать в завешанной тканью кровати.
Я провожу ладонями по его плечам. По ощущениям, это словно сочетание теплого атласа и резного гранита. Как же я люблю к нему прикасаться.
- Хммм. В нашем случае это более похоже на одну из тех старомодных парусиновых палаток.
Он бросает взгляд на белые простыни вокруг нас. В заливающем комнату солнечном свете, наше маленькое замкнутое пространство озаряется золотым сиянием. Но здесь так уютно и спокойно, это наш мирок. Я пододвигаюсь еще ближе к Грею, прикасаясь к его челюсти, следуя пальцем по изгибу его пухлой нижней губы. В ответ он прикусывает кончики моих пальцев.
- Ага, нам реально очень нужны черные простыни для воссоздания викторианского эффекта.
- Да все нормально, я вот всегда мечтала о сафари из фильма Из Африки, - улыбаясь, я тру пальцами по его виску. - Ты мог бы быть моим Робертом Рэтфордом и чуть позже помыть мне голову.
- Разве он не староват для тебя, Мак? - Грей морщит нос от притворного ужаса.
- У сексуальности нет срока годности, Кексик.
- Ну, по крайней мере, я знаю, что тебе нравятся блондины, - он сильнее зарывается в подушки. На фоне нашего гнезда из белых простыней его кожа кажется нереально медового оттенка, а глаза - лазурно-голубые. Он такой офигенно красивый, что у меня дыхание перехватывает.
- Я влюблена в тебя, - говорю я.
И будто находясь под таким же сильным гипнозом, Грей исследует взглядом мое лицо, пока его длинные и ловкие пальцы скользят по моему телу.
- Я и правда имел в виду то, что сказал ранее, Айви. Я охуеть как безумен из-за тебя, я... - его зубы прикусывают полную нижнюю губу. - Я никогда не ощущал ничего подобного. И не хочу все испортить.
Волнение и раздумья омрачают его черты, словно парень цепляется за это мгновение, не желая позволить ему ускользнуть. Умиление сдавливает мне горло. И я облизываю губы, ощущая, какими чувствительными они стали от его поцелуев.
- Я знаю, - шепчу я. - Это большое дело, Грей. Но если мы будем честны друг с другом, когда что-то идет не так, то в конце концов все будет хорошо.
- Значит, так мы и поступим, - огрубевшим кончиком пальца он проводит по моему лбу вниз к щеке. - Мак?
- А? - я тоже не могу перестать к нему прикасаться. Его шея. Жесткий изгиб плеча. Пульсирующая венка на внутренней стороне руки.
- О чем была твоя фантазия?
Я останавливаю свои исследования его тела.
- Что? Ты имеешь в виду сексуальная?
- Ага.
Жар заливает мои щеки.
- Я не... Нет. Я не могу тебе это рассказать.
- Почему нет? Ты подробно рассказала мне, как бы хотела быть оттраханой, - он широко улыбается. - И это, кстати, было очень сексуально.
Я наклоняю голову, прижимая лицо к его плечу.
- Это другое. Мы говорили по телефону.
- Но я так сильно хотел тогда быть здесь с тобой в этой кровати, Мак. Думаю, я стер свой член, который вставал по стойке смирно лишь от звука твоего голоса.
Смешок срывается с моих уст, и я целую грудь Грея.
- Я тоже хотела, чтобы ты был здесь.
Грей снова угукает, а его большая рука поглаживает меня по голове до тех пор, пока парень не отодвигается, чтобы заглянуть в мои глаза.
- Так что это, а? Какова твоя глубинная, темная, шаловливая фантазия?
- Почему ты так сильно хочешь это знать?
Маленькая морщинка пролегает между его бровями, когда он разглядывает мое лицо.
- Потому что хочу дать тебе все. Каждый сексуальный опыт, о котором ты мечтала. И все то, о чем даже не подозревала, что хочешь.
О. Мое дыхание замирает.
- Давай же, - он трется своим носом о мой. - Расскажи мне, сладкая.
Я закрываю глаза.
- Ладно. Моя фантазия не столь драматична или креативна. В ней меня просто соблазняет незнакомец.
- Соблазняет? - Грей целует меня так, словно нуждается в том, чтобы ощутить мой вкус. - Каким образом?
Господи. Так неловко. Я шумно вздыхаю.
- Ну, я не хочу, понимаешь? Но он уговаривает меня сделать это. Вынуждает раздеться, несмотря на то, что я отказываюсь. И... ну знаешь, - я издаю приглушенный стон. - Трахает меня.
- Типа немного извращенным образом, - в голосе Грея слышна улыбка. - Я впечатлен, Мак.
Я открываю глаза, глядя на него.
- Это не фантазия об изнасиловании. Мне не нравится насилие. Меня не возбуждает неведомая опасность. В реальной жизни я бы ударила парня кулаком в горло, если бы он...
- Все в порядке, дорогая, - он прижимает ладони к моим щекам, выражение его лица серьезное, открытое. - Я понимаю. Это называется фантазия с определенной целью, - уголок его рта приподымается, а в глазах пылает жар. - Мне нравятся твои фантазии.
В ответ я пренебрежительно фыркаю. Он смеется, снова нежно целуя меня.
И мой стыд растворяется от выражения волнения и заботы на его лице.
- А что на счет тебя? Какова твоя глубинная грязная фантазия?
Грей вздрагивает, словно я его удивила.
- Моя?
- Ага, твоя, - я хмурюсь. Кажется, будто он не ожидал, что я вообще могу поинтересоваться его потребностями. - Почему бы нам не попытаться воплотить и твои мечты?
Его руки покидают мое тело, а веки опускаются, скрывая от меня его глаза.
- Нет. У меня на самом деле нет ни одной.
- Чушь собачья. У каждого есть фантазии.
Его широкие плечи напрягаются.
- Не у меня.
Я приподымаясь на одном локте, перенося на него свой вес, а затем сердито гляжу на Грея.
- Ты не хочешь мне рассказывать. Невероятно, - я тыкаю пальцем в его грудь. Это равносильно тыканью пальцем в скалу. - Ты мне не доверяешь.
На эти слова Грей прищуривает глаза.
- Я доверяю тебе больше, чем кому-либо в этом мире.
Его тон резкий и настороженный. Он кажется столь непреклонным - его челюсть стискивается, словно парень готовится к драке - и поэтому мне стоит унять свое разочарование. Я не хочу давить на него. Даже если меня ранит его отказ открыться передо мной, тогда как я только что рассказала ему свои сокровенные мысли.