Элиза кивнула. Нужно было пользоваться хорошей погодой.

– Оденься, но не смей выходить из комнаты. Жан принесёт дров и еды.

– Я провожу тебя!

– Вас запереть на замок, мадмуазель?

Элиза вздохнула. Джек коснулся её щеки, ожидая её ответного взгляда и борясь с искушением снова поцеловать и никуда не уходить.

– Только учтите, мсье, что если я умру от тоски и безделья, это будет ваша вина! – в шутку заявила она.

– В таком случае позаботьтесь о том, чтобы скорее выздороветь! – предложил он.

– А вы о том, чтобы скорее вернуться! – шепнула она, кидаясь ему на шею и целуя.

– Моё сердце всегда с тобой, жизнь моя, – прошептал он как всегда.

Джек с тем же стоном сожаления покинул девушку, успев распорядиться, чтобы Жан пожарче развёл огонь в комнате. Джек вскочил в седло, поднял Рейвена на дыбы и посмотрел на приоткрытое окно, откуда выглядывала Элиза. В сердце кольнуло от волнения. Клоду и его дочери Паулине он доверял, но ради их же блага им лучше было ничего не знать. Но если его Элизе понадобится лекарство, он раздобудет его хоть в аду!

Джек присвистнул и первым выехал за ворота форта.

* * *

Одев халат и накинув на плечи шаль, Элиза сидела в кресле, положив ноги на низенькую скамеечку. Она насытилась, пригрелась и теперь её, как котёнка, клонило в сон. Но в комнате теперь казалось душно и жарко, и заснуть Элиза так и не смогла.

Девушка встала и снова приоткрыла ставень, чтобы глотнуть свежего морозного воздуха. Неужели Джек согласился уехать? Останется уговорить его не тянуть с отъездом. Весенняя грязь и распутица ничем не лучше холода и снега.

Задумавшаяся Элиза не услышала крадущихся шагов за дверью. Но чужое тяжёлое дыхание выдало чьё-то нежеланное присутствие в комнате. Элиза обернулась, и тут же отшатнулась, ударившись спиной о ставни окна. Девушка побледнела и похолодела от испуга, колени предательски подгибались. Жильбер не двигался с места, и Элиза наивно предположила, что его послали что-то сказать ей. Она вскинула подбородок.

– Что тебе нужно? Говори или убирайся!

– Скучаешь, пташка? – прохрипел он.

– Не твоё пёсье дело! Пошёл вон отсюда!

– Джек снова бросил тебя одну?

– Он скоро вернётся! А тебе оторвёт голову за то, что ты был здесь!

– Ничего, мы быстро управимся! Тебе понравится! – криво ухмылялся он.

Элизу замутило при виде его немытого лица, заросшего чёрной щетиной и запаха пота и перегара. Ненависть и отвращение почему-то вдруг стали сильнее леденящего страха, хотя колени по-прежнему дрожали. В намерениях Жильбера оставалось мало сомнений, и по спине девушки пробежала холодная дрожь. Элиза также сомневалась, что её слова и угрозы остановят его. Даже если её стошнит от отвращения на его грязные сапоги. Может, пора позвать на помощь? Потому что этого громилу остановит только пуля в голове или нож в горле. А у Элизы под рукой не было ни пистолета, ни кинжала.

Осознавая свою беззащитность, Элиза отчаянно сжала кулаки. Она не могла ни сдвинуться с места, ни выпустить из поля зрения угрожающего ей насилием мужчину.

– Я сказала, пошёл вон отсюда, грязная скотина! – закричала на него Элиза. – Пока я не приказала вышвырнуть тебя отсюда! Андре! Морис! Сюда! – теряя самообладание, выкрикнула она.

Пощечина оглушила её, а потная грязная ладонь тут же зажала ей рот. Элиза сдавленно вскрикнула, падая под чужой тяжестью тела. Едва имея возможность дышать и двигаться, Элиза замерла от бессилия. А Жильбер, между тем, не собирался даром терять время. От угрожающей опасности Элиза вспыхнула решимостью и яростью.

Затрещала тонкая ткань её сорочки, но у Элизы появилась возможность сопротивляться насильнику. Едва сделав вдох, она завизжала и тут же вцепилась ногтями в отвратительное ухмыляющееся лицо.

– Заткнись, – прошипел Жильбер, снова зажимая ей рот ладонью.

На этот раз Элиза исхитрилась вцепиться зубами в его руку. Жильбер выругался, отдёрнул ладонь и ударил наотмашь.

– Так-то лучше, – услышала она торжествующее шипение над ухом и, едва пребывая в сознании, была уже не в силах защищаться,.

Дышать почему-то стало легче, хотя Элиза едва осознавала это. И когда она снова ощутила прикосновении к себе, она завизжала и стала из последних невесть откуда взявшихся сил отбиваться, полагая, что сейчас произойдёт самое ужасное.

Знакомый мужской голос едва доходил до её испуганного сознания.

– Элиза! Элиза! Это я! Успокойтесь! Это я! Всё хорошо! Он причинил вам вред? – повторял Андре.

Девушка, наконец, затихла и посмотрела на того, кто держал её за плечи, пытаясь успокоить. Сквозь пелену слёз она узнала заботливый серый взгляд.

Андре осторожно коснулся её щеки.

– Не молчите! Он обидел вас?! Элиза?!

Её щеки горели от пощечин, в уголке губ выступила кровь. Да и видел Андре достаточно, чтобы не нуждаться в ответах девушки. Они подоспели вовремя, чтобы предотвратить насилие. Но и за то, что успело случиться, им нет оправдания.

– Не бойтесь. Его здесь больше нет.

Направление его взгляда чуть изменилось, и Элиза, заметив это, начала приходить в себя. Она судорожно запахнула полы халата и обхватила себя руками.

Её признательность была сильнее смущения, и Элизе даже не пришло в голову упрекнуть Андре за то, что тот смотрел на её обнажившуюся грудь и голые ноги, которые были доступны не только его взору. Новая мысль снова наполнила её сознание страхом, и рука девушки скользнула на её живот.

– Мой ребёнок! – прошептала она. – Только бы он не навредил моему ребёнку.

– Вы беременны?! – побледнел Андре.

– Умоляю, тише! Не говорите ничего Джеку, прошу вас! – вцепилась она в него.

– Разумеется, – бормотал он растерянно, – это лишь ваше право…

– Я не могу быть до конца уверена в этом, Андре, – зашептала она, сочтя нужным объяснить свою просьбу, – лишь поэтому я прошу вас молчать о моём положении. Помогите же мне подняться.

– Вам лучше прилечь, – предложил Андре, чувствуя её слабость. – Позвольте.

Элиза оказалась на его руках, таких же сильных и заботливых, как у Джека. Андре опустил её на край постели, но продолжал обнимать её.

Элиза никак не могла разгадать его взгляд.

– Вы хоть понимаете, что случившееся невозможно будет скрыть от Джека? – спросил он, странным образом подразумевая и нападение на Элизу, и её возможную беременность.

И девушка, чувствуя, как ссаднит разбитая губа, и ощущая слабый привкус крови на языке, осознавала его правоту. Элиза снова задрожала от ужаса пережитых мгновений. Нахлынула новая истерика, и Элиза разрыдалась, закрывая лицо руками.

Андре молча прижал её к себе, ожидая, пока она выплачется и перестанет вздрагивать. От тепла её тела у Андре сильнее и взволнованнее билось сердце.

И даже от этой почти невинной, доверчивой близости у молодого мужчины пропадала способность здраво мыслить.

Элиза подняла на него заплаканное лицо, и Андре, окончательно потеряв самообладание, поцеловав её припухшие губы. Девушка замерла, принимая его прикосновение.

Но поцелуй причинил ей боль, и Элиза очнулась. Негодование и новый страх оказались сильнее симпатии к молодому мужчине. Она оттолкнула от себя его лицо. Её ладонь слабо скользнула по его щеке, слегка царапая. Элиза возмущённо выдохнула.

– Вы забываетесь! Или тоже хотите воспользоваться моим уединением?!

– Простите! Простите меня! Мне лучше уйти!

– Подождите! Вернитесь!

Андре остановился вблизи изножья кровати, не осмеливаясь смотреть на девушку. Элиза потянула на себя одеяло, прикрываясь, и тоже не решалась взглянуть на мужчину.

Она чувствовала необходимость извиниться и прояснить отношения и облегчить неловкую ситуацию.

– Я охотно прощаю вас, Андре, – зашептала она быстро. – Я понимаю ваш порыв и не виню вас. Я испытываю к вам самые нежные чувства и благодарна за всё, поверьте. Но если мои дружеские чувства ввели вас в заблуждение, прошу вас простить меня.