А потом случилось то маленькое чудо, и Фиона поняла, что снова ждёт ребёнка. Мы сомневались, нужно ли говорить Джеймсу, и не знали, как объяснить это тебе, Бэсси.

Но в одном Фиона была уверена – она хотела выносить и родить этого малыша здесь, в Англии. И больше никогда не возвращаться к мужу. Но случился очередной выкидыш, и Фиона решила уехать, как только оправилась от несчастья.

Фиона повторяла, что Франсуа превратил её лоно в склеп, в котором больше никогда не будет ростка жизни.

Я не знаю, что произошло в Фонтэнэ, но в том последнем письме, которое я получила от неё, Фиона сказала, что граф всё ещё не оставлял попыток заполучить наследника, угрожал избавиться от неё, если она не родит ему сына. И поклялась, что если его насилие даст плоды, то она сама избавится от ребёнка. А меня она просила забрать тебя, если её не станет. Я не знаю всей правды, Бэсси. Но я до самого своего последнего дня буду винить графа в смерти сестры. А мне не удалось выполнить её последнюю просьбу.

Бомон уже отправил тебя в аббатство Фонтенвро и ни на каких условиях не захотел уступить. Я не посмела рассказать ему, что ты дочь другого мужчины. Бог знает, как он поступил бы тогда с тобой, и не осталась ли бы ты тогда в монастыре навсегда.

Быть может, так он спас тебе жизнь, потому что той же зимой мои Джейми и Джейн отправились на небеса. А Джеймс погиб.

Когда я получила твоё письмо с той печальной новостью, я тут же написала ему. И получила письмо от его жены, с проклятьями с первых же строк.

Она рассказала, что Джеймс прочёл моё письмо, на весь день заперся у себя в кабинете, а поздно вечером велел оседлать коня и выехал из поместья.

Его нашли мёртвым утром, со сломанной шеей. Лошадь в темноте подвернула ногу, и он вылетел из седла. С тех пор мне кажется, что и ложь, и правда одинаково опасны. И будь обстоятельства другими, я никогда бы не решилась рассказать тебе, и ты лишь осуждала бы, но не поняла бы нас.

Элиза тихо плакала, слушая леди Кэтлин. Баронесса обняла племянницу, и они долго сидели молча. Уже не было слов, только воспоминания и тишина.

Джек едва выдержал их долгое уединение, то ли ревнуя Элизу к родственнице, то ли желая знать содержание их беседы. Он терпеливо коротал время в кабинете, и его расчёт оказался верен. Элиза пришла сама, нуждаясь в возлюбленном, и почти кинулась ему на шею. Джек крепко обнял девушку, прижавшись щекой к её щеке.

– Девочка моя! – прошептал он. – Ну что с тобой?

– Вы не передумаете жениться на мне, господин граф?

Джек посмеялся бы над её сомнениями, но смех остался в горле, улыбка криво застыла на губах. Джек нахмурил брови и вгляделся в глаза девушки, в которых отразилось пламя свечей.

– Что заставило вас снова усомниться во мне, госпожа графиня? – спросил он с мягким упрёком.

– Правда, которую я узнала о себе, – прошептала Элиза.

– Ты тоже знаешь всю правду обо мне, любовь моя.

У Элизы дрогнули губы, она отвела взгляд. Джек коснулся ладонью её лица.

– Ты любишь меня, сердце моё?

– Да!

– Вот единственная правда, которую я хочу знать. Но если ты захочешь сказать мне что-то ещё, я выслушаю тебя.

– Моя тайна неотличима от вашей, господин граф, – вздохнув, горько усмехнулась Элиза.

Всё ещё хмурый и серьёзный, Джек смотрел на девушку. Его удивила причуда судьбы. Но Элиза не виновата в этом так же, как и он.

– Я услышал всё, что хотел знать. Мне не нужна наследница Фонтэнэ. Мне нужна та, которая носит сейчас под сердцем моего ребёнка. Та, которая клялась мне в любви. Потому что и ей нужен не лорд Данфорд и не граф Давенпорт. Я ведь прав, мадам? – Элиза робко улыбнулась ему в ответ. – Вы будете моей женой, госпожа графиня. И пусть хоть ад встанет на моём пути, но я поведу вас к алтарю!

И Джек долгим поцелуем подтвердил свои слова.

* * *

Церковь Святого Кристофера была украшена цветами, искусно сделанными из шёлка и атласа, а у алтаря стояли корзины живых цветов, доставленных из лондонских оранжерей.

Лорд Джон Данфорд стоял у алтаря, обернувшись в ожидании появления невесты. Торжественно и неторопливо, барон Стэнтон вёл Элизу де Бомон де Фонтэнэ к алтарю.

Молодой граф затаил дыхание. Его Элиза, словно сияющий ангел приближалась к нему в платье из серебристой парчи и белого атласа, расшитого серебряными нитями.

Под тончайшей прозрачной вуалью, украшенной кружевами и вышивкой, сияли её счастливые глаза, с губ не сходила улыбка. Кончики её дрожащих от волнения пальцев легли в его горячую ладонь, встретились их взгляды.

Два согласия прозвучали под сводами церкви, и Джон откинул вуаль. В серо-зелёных глазах, смотревших на него с доверием и восторгом, блестели слёзы счастья.

И Джон склонился к её мягким тёплым губам с печатью нежного поцелуя.

– Я люблю тебя, жена моя, – прошептал он.

– И я люблю тебя, муж мой, – шёпотом ответила она.

И граф, не удержавшись, снова поцеловал женщину, укравшую его сердце.

Эпилог

Элиза выглянула в окно гостиной, из которого была видна парковая аллея. Снова октябрь. Такой же дождливый и промозглый. Но неужели прошло уже три года?

Словно вчера было их венчание, состоявшееся в третью среду апреля, а повязанная на запястье голубая атласная лента с маленькой золотой подковкой, украшенной сапфирами и жемчугом, обещала удачу.

В середине августа, в положенный срок родился их первенец, которого Элиза пожелала назвать именем его отца – Джон Кристофер. Но мальчика  всё чаще называли Джек. Черноволосый и темноглазый, он всё больше становился похож на отца.

А сегодня их дочь Лилиана Роуз училась делать свои первые шаги, и Элизе не терпелось дождаться возвращения мужа, чтобы порадовать его.

Несколько дней назад она получила письмо от леди Кэтлин вместе со вложенным письмом от Андре. Джон приревновал и лишь усмехнулся, узнав, что Брийон объявил о своей помолвке с очаровательной и юной мисс Кейт.

Но Элиза знала, что он искренне желает добра воспитаннице леди Кэтлин, так опрометчиво, по его мнению, влюбившейся в Андре.

Да и сама она надеялась, что Андре испытывает к девушке нежные чувства, заставившие его наконец попросить её руки у четы Стэнтон. И всё же она испытала странный укол ревности, смешанной с волнением за Кейт.

Имела ли она право вмешиваться в чужие жизни и просить Андре жениться? Или ей хотелось узнать, по-прежнему ли он любит её спустя всё это время вдали от неё, чтобы исполнить эту просьбу? Ей просто хотелось, чтобы он был счастлив, и не испытывать чувство вины за собственное счастье.

Сейчас прошедшие годы показались Элизе мгновениями. А от воспоминаний её отвлекло появление всадника на аллее. И молодая женщина поспешила в холл.

Едва скинув редингот на руки слуге, Джон Давенпорт заключил в объятья кинувшуюся ему навстречу супругу. Коротко, но крепко поцеловал в губы.

– У нас с Лилианой есть подарок для вас, господин граф.

Джон поспешил за женой. Догадываясь, что ожидает его, Джон присел и протянул руки. Перед ним стоял его маленький ангелочек в батистовой рубашечке с кружевами.

Лилиана сделала крошечный шажок и оказалась в объятьях отца. Получив поцелуй, девочка радостно закричала и замахала ручками.

Тут же, словно приревновав отца к сестре, нахмурился и заплакал маленький Джек на руках у Элизы. Джон засмеялся и, подхватив Лилиану, поцеловал сына в макушку.

Взглянул в сияющие глаза жены.

– Вы избалуете его, господин граф, – осмелилась заметить кормилица.

– Мой сын будет с детства знать, что я люблю его, – спокойно ответил Джон. – Люблю его, люблю его сестру, и люблю свою жену.

– Я тоже люблю вас, господин граф, – улыбнулась ему в ответ Элиза.

Кормилица увела детей, чтобы уложить спать, и супруги остались наедине. Джон тут же стиснул в объятьях засмеявшуюся от счастья супругу.