– Вы стали прекрасной наездницей, – не уставал повторять Джек.

– У меня прекрасный учитель, – возвращала комплимент девушка. – И вы обещали мне прогулку!

И Джек сдержал обещание. Элиза с восторженным волнением смотрела, как перед ней распахиваются ворота разбойничьего логова.

Щурясь на солнце, выглядывавшее сквозь верхушки елей, Элиза пыталась хоть как-то сориентироваться. Но вскоре оставила даже малейшие попытки понять, где они. Она глубоко вдохнула холодный свежий воздух, пахнущий хвоей и подмёрзшей землёй. Небо было необыкновенно безоблачным, ноябрьское солнце светило, но грело мало.

Маркиза пустилась вслед за Рейвеном неторопливой рысцой, и Элиза расплылась в улыбке от удовольствия, которое доставляла ей езда верхом.

На ней снова были рубашка и бриджи Джека, его жилет, редингот, шляпа с высокой тульей и широкими полями, шерстяные чулки и высокие шнурованные ботинки. Представив, как забавно она выглядит в этом со стороны, Элиза снова заулыбалась.

Между тем лес поредел, всадники оказались на широкой лесной просеке. Элиза даже подумала, что это та самая дорога, по которой она ехала. И посмотрела на Джека.

Он улыбнулся как-то странно.

– Поскачем, любовь моя? – предложил он. – Хочу вам кое-что показать. Уверен, вам понравится…

Элиза чуть подхлестнула Маркизу, и та охотно перешла на галоп. Холодный ветер слегка обжёг лицо, но Элиза почувствовала себя необыкновенно свободной и счастливой, вырвавшись из форта. И снова лес расступился перед ними.

И Элиза поняла, что только сейчас они выехали на настоящий проезжий тракт.

– Готовы устроить настоящую скачку, мадмуазель? – спросил Джек с наигранным, как показалось девушке, задором.

– А что же было только что? – устало улыбалась девушка.

– Всё самое важное ещё впереди, – словно пообещав что-то, объяснил Джек.

И они бок о бок карьером мчались вдоль проезжей дороги. Но Джек придержал Рейвена, они стали ехать медленнее. И Элиза вдруг стала о чём-то догадываться. Даже одинаковые, мокрые от осенней сырости стволы елей казались ей почему-то знакомыми.

Всадники остановились на опушке леса, и Элиза теперь действительно узнала местность. Это были владения Фонтэнэ. И даже виднелся замок. Но у Элизы не было желания стремиться туда. Догадка холодила её сердце. Прогулка показалась испорченной.

– Зачем мы здесь? – с укором спросила она, разворачивая Маркизу.

– Там твой дом, – отвечал ей Джек.

– Меня там никто не ждёт. Я никому там не нужна, – словно впервые, с горечью осознавала девушка.

Но у Джека всё ещё были причины трактовать её слова не в свою пользу.

– Или я и тебе больше не нужна? – спросила она о том, что было самым страшным.

– Нужна больше всего на свете!

– Тогда зачем мы здесь? – нервничала Элиза, дёргая поводьями.

– Я хочу, чтобы у тебя был выбор! Ты стала мне дороже жизни. И лучше я буду жить без тебя…

– Но я не смогу жить без тебя! – в отчаянии выкрикнула Элиза.

– Лучше я буду знать, что ты в безопасности и счастлива, чем видеть печаль и страх в твоих глазах. И понимать, что это я им причина. И я ненавижу себя, я готов убить себя за это. Я люблю тебя, мой ангел! Я счастлив с тобой, как ещё никогда в жизни! Но если ты несчастна со мной, то возвращайся домой, забудь меня! Только быстрее! Сделай это сейчас! Пока у меня есть силы отпустить тебя…

Джек не сводил с девушки пронзительного взгляда. И в его тёмных глазах было столько мучения и боли, что не приходилось сомневаться в том, скольких сомнений и терзаний стоило ему это решение и эти слова. Элиза долго смотрела на темнеющий силуэт родного замка. Потом отвела взгляд, опустила голову. Ей было больно и горько. Она так стремилась сбежать, так просила Джека вернуть её! А теперь, когда Джек выполнил её просьбу, она не в силах бросить его и самой остаться одной, отказавшись от их любви! Нет! Она не сможет так поступить! Элиза резко и решительно развернула лошадь.

– Никогда так не делай, Джек! Никогда! – сорвавшимся голосом выкрикнула она.

Девушка подстегнула кобылу, и Маркиза рванула галопом. Элиза предпочла сбежать от своего прошлого, чтобы встретить своё неясное, неизвестное будущее. Но там с ней рядом будет Джек! Он догнал и преградил ей путь.

Слёзы укором сверкнули в глазах Элизы.

– Я не хотел твоих слёз, любовь моя…

– Ты хотел от меня избавиться?

– Больше всего на свете я боюсь потерять тебя! Но жизнь со мной опасна!

Элиза долго молчала, набираясь решимости.

– Джек! Ты сделал всё, чтобы я не смела вернуться домой. А теперь, когда я могла это сделать, я уже не хочу. Не поступай со мной так, словно ты разлюбил меня.

Джек долго вглядывался в её лицо, словно зеркало отражавшее её терзания.

– Я так долго ждал тебя, ангел мой! Я буду любить тебя до самого последнего моего вздоха.

И его словам невозможно было не верить.

* * *

Пытаясь забыть о прошлом и жить настоящим, Элиза осмеливалась задумываться о неясном, тревожащем её будущем. Она даже мечтала о том, что однажды Джек, бросив преступное ремесло, увезёт её отсюда. Но заговорить об этом не решалась, боясь, что Джек не сможет так поступить. И понимала, что у него может быть определённая ответственность перед этими людьми. Или же это честолюбие Джека не дадут ему никому уступить? Какое же у них может быть будущее, если жизнь Джека наполнена таким риском? Элиза не могла ему запретить покидать форт. Но каждый раз, отпуская Джека, она безумно боялась, что он может не вернуться живым, и умоляла его беречь себя.

– Ради меня, Джек, – повторяла она.

Но Джек лишь улыбался, посмеиваясь над её страхами. И целовал её на прощание так, словно мог её больше и не увидеть. Так неужели в этом страхе за возлюбленного должна пройти её жизнь? Да и бывает ли долгой разбойничья жизнь?

Живя в лесном форте, отрезанном от прочего мира, Элиза порой сомневалась в реальности происходящего. Её затянувшийся сон из кошмарного стал счастливым, и девушка боялась вдруг очнуться. Ей даже начинало казаться привычным присутствие двух десятков мужчин за огромным длинным столом вечерами. Она даже перестала бояться их, чувствуя их уважительное отношение к ней, насколько этого вообще можно было ожидать от них. Но едва ли она сможет привыкнуть к их пьяным мужским пирушкам, к тому, что эти люди живут разбоем и грабежом, что на их совести человеческие жизни.

О том, что и Джеку приходилось, пусть и защищая свою жизнь, убивать прежде, она и вовсе заставляла себя не думать. Но о своём решении остаться с Джеком Элиза не пожалела ни на мгновение. Ей казалось, что она уже не представляет своей жизни без этого мужчины, так необъяснимо завладевшего её сердцем.

О том поступке Джека она думала весь следующий день, а вечером, не выдержав, заговорила с атаманом.

– Может, всё же написать моему отцу? Если я скажу ему, что сбежала и попрошу не искать меня, то, может, тебе больше не будет грозить опасность из-за моего исчезновения? – предположила девушка.

Джек долго смотрел ей в глаза, грустно и вдумчиво. Его поразило то, что девушка готова солгать отцу ради него. И ему показалось несправедливо запретить девушке написать письмо. Он открыл ящичек секретера, достал письменные принадлежности.

– Пишите, что угодно, – устало вздохнул он, – я не стану вам мешать.

Но когда Джек вернулся, готового письма на секретере не обнаружил. Элиза стояла рядом, но даже не обернулась. Джек взял на себя смелость развернуть скомканный лист бумаги. Пробежал глазами по строчкам, замечая кляксы расплывшихся чернил.

Как же не хотелось Джеку быть причиной этих слёз! Но так и было! Молодой мужчина осторожно коснулся девичьих плеч. Элиза, обернувшись, кинулась к нему, пряча лицо у него на груди.

У Джека было ощущение, что он гладит беззащитного котёнка, нуждающегося в ласке. Ему снова нелегко дались слова, но ему хотелось обнадёжить Элизу.

– Ты в любой момент сможешь передумать и вернуться к отцу, – пообещал он.