‒ Мне какое дело до ваших расследований. Вы там себе по лесу носитесь, как идиоты, только приличных котов с лап сбиваете. Но мне на самом деле никакого интереса до ваших расследований нет.

               Кабанов осмотрелся по сторонам.

               ‒ Видишь, вот, соседи наши, ‒ он показал лапой в сторону близстоящих жителей. – Они живут с нами в поселке, делают свое дело, строят планы. Но только есть проблема одна. Никто из них не убивал Драного. Но о тебе я такого сказать не могу.

               ‒ Чего? – неприкрыто возмутился Пус. – Вы, твари серые, меня под свой каток загнать решили? За компанию? Шиш вам! – кот увенчал свою речь соответствующим жестом. Но волк, находясь в хорошем расположении духа, не отреагировал на это заявление Мидуна.

               ‒ Да, это факт, что твоего запаха на медведе и возле него не было. Лишь возле реки твоей немытой шерстью разило. Но это не значит, что это не твоих лап дело.

               Пус разглядывал брусчатку, из которой была выложена площадь. Он совсем забыл про несчастный случай с Драным.

               ‒ Я там рыбу ловлю. Ты знаешь это сам. Потому и запах мой там был.

               Волк оглядел догорающую папироску и сказал:

               ‒ Ты же помнишь, я тебя недавно предупреждал. Я слежу за тобой. Будь осторожен. А доказать, я докажу. Немного позже.

               Кабанов швырнул окурок Мидуну под лапы и направился прочь к своему участку. Небольшая компания проводила его взглядом до поворота. Пус недовольно шевелил носом и усами, всячески выказывая свое искреннее желание поквитаться с волком за обиду. И тут же сам себе сознался в том, что уже давно задумал убийство Кабанова. Еноты вскоре засобирались по своим домам и, обнявшись на прощание, разбрелись в разные стороны. Лишь Чумазый споткнулся о черепаху, которая спешила к площади, чтобы поглазеть на суд и новых слухов послушать.

               ‒ Вот и все, братец… ‒ внезапно произнес гнусавым басом заплаканный Шолох. Он поднялся, отряхнул зад, и вяло поплелся, куда глаза глядят. Сегодня в его планах было лишь одно – постараться дожить до завтра.

               Пус только мельком взглянул на забытую орангутаном тряпку, на которой тот сидел, отрешенно улыбнулся и зашагал на край села. В ту сторону, в которой он давно заприметил хорошее место для нового жилья.

Глава 7

               Холода уже безраздельно царили на этих землях, и по ночам температура сковывала толстой коркой льда лужицы и водоемы. Дожди закончились пару недель назад, а вместе с ними ушел и лосось ниже по течению. Говорят, в нескольких десятках километров под водой пролегает какая-то большущая труба, и что она всегда теплая. Нынешний лосось повадился зимовать около нее, припадая по очереди к теплым стенам трубы и отогревая бока. Не далее, чем вчера вечером Пус обнаружил вмерзший в лед рой пчел, водивший хороводы перед своим ульем в знак окончания медоносного сезона. По необъяснимой загадке природы они все разом вдруг оказались во льду, как будто бы мгновенно замерзли. Если присмотреться, то можно было бы разглядеть, как у них устроены празднества: молодняк и насекомые среднего возраста угощаются муравьиными головами и капельками забродившей на подорожниках росы. А пчелы постарше, которые отработали прошлый год, позволяют себе открыть кое-что из зимних запасов меда и мажут им друг дружку, теряясь в беспорядочном танце. По приметам стариков, обнаружить рой пчел, вмерзших в лед – к необычайным холодам. А еще можно было смело лакомиться оставшимся в улье медом – никто уже не станет ни защищать его, ни требовать за него денег. Одна беда – не ел Пус меда, аллергия на мед была у него страшная. И все, что ему оставалось делать, так это нагадить в улей, повинуясь своим бессознательным асоциальным потребностям, что он и сделал.

               А сегодня, словно подтверждая правдивость старых примет, засобирались на горизонте низкие серые тучи, прочащие сильный снегопад и ветер. Кот сидел на высоком пеньке, оставшемся тут еще со времен лесопилок, и вглядывался в черноту надвигавшегося ненастья. Он буквально носом мог ощутить тот холод, который несла с собой эта буря. Позади кота, низко над землей, между двумя маленькими холмиками располагалось его новое убежище. Он нашел это место случайно, когда после убийства козла Федора спасался бегством от его друзей, с которыми тот квасил капусту. Запутывая следы, Мидун кружил между холмами и камнями, бегая от одной рощицы к другой ‒ скорее, веселья ради, чем от страха возмездия. И вдруг он забрел в это место, закрытое с трех сторон холмами, а с четвертой подобравшимися сюда деревьями. Только последний простофиля смог бы пройти мимо такого места и не осесть здесь на некоторое время. Все, что надо было сделать, это принести несколько досок и бревен, положить их между двумя холмиками, образующих естественные стены для нового дома. А получившуюся крышу следовало законопатить тряпьем, кусками мха и воробьиными гнездами. Дверью коту служила украденная из местной школы картина, на которой была нарисована мышь, повешенная на виселице за хвост и смотревшая грустными глазами на окружавший ее мир. Дверь в виде холста с маслом совершенно не пропускала воздух и хорошо удерживала тепло внутри, а холод снаружи.

               Когда первые снежинки достигли земли, Пус еще раз окинул взглядом видневшийся вдалеке Тучун, на темном фоне которого непогода раскрывала карты, крутя снежными хлопьями. Пришло время прятаться от непогоды и залечь в своем убежище. Неторопливо он спрыгнул с пенька и, важно ступая, побрел в тепло и уют, скрытые за изображением повешенной мыши. Внутри его дома обстановка, согласно внутреннему миру кота, была аскетической. Из мебели имелся только полосатый матрац, набитый соломой, одиноко дремавший в углу. Да стояли рядом пару мисок с засохшей едой. Удалось коту на той неделе раздобыть немного каши, которую он растянул на несколько дней. Еще пару комочков были оставлены на сегодняшний вечер, правда кое-где кашу уже начала брать зеленая плесень. С другой стороны от матраца кот соорудил нехитрый очаг из камней и тонкий дымоход. Пус умел правильно построить очаг, и весь дым, не задерживаясь, вылетал в трубу. Труба же, прежде чем пронзить крышу, делала несколько совершенно неожиданных с точки зрения траектории и здравого смысла витков и, рассеивая оставшееся от дыма тепло по жилищу. Сейчас в золе еще тлели несколько поленьев, которые Мидун бросил пару часов назад, желая натопить помещение перед морозной ночью. Воздух в его жилище, по мнению кота, был приятным и очень теплым. Пахло старой рыбой, шерстью, кровью и испорченной едой, и валяться на матраце, усеянном пятнами и дырами, ему было так же уютно, как когда-то в доме у Барки. Через несколько минут после того, как Пус улегся и принялся наслаждаться приятной истомой, за стенами поднялся ветер, и буря приступила к своей работе. Кот еще некоторое время прислушивался к скрипу старых деревьев, как их ветки ломаются и трещат, как гудит на ветру повешенная им пустая бутылка, чтобы отпугивать незваного гостя. Из этого шума кот умудрялся выделить даже шорох, издаваемый падающим на крышу снегом. Все эти звуки умиротворили животное. Пус Мидун уснул.

               Спустя несколько часов сырой холод подобрался сквозь проплешины к животу кота и заставил его открыть глаза. Вокруг было темно, но остатки тлеющих угольков давали достаточно для кошачьего зрения света, открывая взгляду нанесенный ночной бурей сквозь щели хижины снег. Пус неторопливо потянулся, пошамкал пересохшим ртом и принялся на спине делать несложные упражнения для затекших лап. Вскоре он поднялся на них, прошелся с хозяйским видом по скудному жилищу, охваченному изнутри инеем, и принялся отодвигать картину, пытаясь выбраться наружу.

               Весь горизонт, насколько хватало зрения, слепил отблесками солнечных лучей, не дававших, однако, никакого тепла. Немного зажмуриваясь, кот поставил дверь-картину на место и длинными скачками направился в левую от поселка сторону, намереваясь проведать в пещере Чумазого. По пути коту удалось, внимательно ступая по уже оставленным следам, пробраться в чей-то двор и стянуть кусок крапивной колбасы, вывешенной за окно для сохранности от порчи. Уложив его за пазухой, он направился дальше. К енотовой пещере уже заботливо была прочищена дорожка, орошенная местами желтыми следами мочи. Из входа в пещеру валил густой черный дым, подымающийся ровно, словно опорный столб, подпирающий небо. Заглянув внутрь, Пус увидел своего друга, греющегося у костра. Возле енота валялись куски резины, которые Чумазый подбрасывал в огонь, подставляя поближе к нему замерзшие лапы. В пещерке невообразимо воняло, весь потолок сплошь покрылся копотью и сажей. Сам енот тоже был практически весь абсолютно черный, лишь шерсть на задних лапах свалявшимися комками была охвачена желтыми ледышками.