Он продолжал иллюзию поцелуя, пока я не начала задыхаться, крепко сжав руки вокруг его шеи. Своим телом я чувствовала, как дрожали его мышцы, когда он пытался себя сдержать.
Он поднял голову, чтобы взглянуть мне в лицо, и наше дыхание смешалось. Глядя в его сияющие глаза, я просто растворилась в них. Но к моим губам он так и не прикоснулся. Просто оставил меня сгорать от желания, которое я не могла удовлетворить. Не сегодня...
Лента, которую я носила в кармане, будто обжигала. Не заставляй меня больше страдать.
— Арик, отпусти меня.
— Ты уверена, что этого хочешь?
В его сверкающих глазах читалась растерянность.
— Пожалуйста.
Он поставил меня на ноги:
— Я отпущу тебя. Сегодня. Но ты будешь моей, sievā.
Когда я попыталась его оттолкнуть, меня снова поразил вид моих бледных рук на его теле. Сколько раз я приникала к его обнаженной груди, в отчаянных попытках прижаться сильнее?
Наконец он отступил, и я в полном оцепенении вернулась в комнату. Заперев дверь, я прислонилась к ней спиной, пытаясь унять дрожь.
Дальше я действовала, как в тумане: подошла к спальному мешку, проверила заряд радиопередатчика, легла.
Пытаясь игнорировать свое раскаленное тело, я снова пялилась в потолок. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем я сомкнула глаза.
Погружаясь в сон, я почувствовала в комнате присутствие Арика.
Он наблюдал за мной. Думал, что я сплю!
Он тихо прошептал:
— Сколь многому я могу научить тебя об игре. Сколь многому ты можешь научить меня о жизни. Так давай начнем, маленькая жена.
Во сне я увидела Смерть примерно в моём возрасте. Одно из видений, что Мэтью хотел показать мне, пока ещё не поздно?
На дворе была летняя ночь, над Балтийским морем бушевал шторм. Арик возвращался с какого-то задания.
Я проезжаю мимо знакомых рунических камней, копыта жеребца стучат о землю, соревнуясь в громкости с громом богов. Богов, которые прокляли наше поселение болезнью.
Разгневали ли их пышные празднества, устроенные нашей семьёй два дня назад? Неужели Семейство Доминия повинно в гордыне?
Я пытаюсь сосредоточиться на ходе своих размышлений, прийти к какому-то выводу, но мысли в голове путаются. Раньше бывало, что я неважно себя чувствовал, но сейчас, вместо того, чтобы болеть, как остальные жители селения, я чувствую себя здоровым и сильным.
Сильным как никогда.
Недавно я раздробил камень в руке, раскрошил в порошок. С каждым днём моя сила и скорость возрастают. Но я ощущаю тьму в себе… и сам не знаю, что это.
По прибытию домой мне приходится скрывать от слуг свою неестественную быстроту. Я иду по мощённой тропе в покои отца. Открываю дверь, и вижу, что он уже идет мне навстречу.
«Ты нашёл лекаря?» — спрашивает он.
Отец Арика — высокий широкоплечий мужчина со светлыми волосами. И хотя его глаза голубого цвета, а не янтарного, как у Арика, сходство с сыном налицо. Я понимаю их язык как родной, наверное, Мэтью адаптировал видение под меня.
— Он уже ухаживает за больными, — почему отец выглядит на десяток лет старше, чем вчера? — я привёл его прямо сюда.
— Славно, — рассеянно отвечает отец, — я сейчас вернусь.
— Не нужно никуда идти, ты слишком изможден. Ты должен беречь силы ради матери. Она отдыхает?
Он кивает.
-— Я настоял на этом.
— Ей очень тяжело, — множество наших гостей заболели, в основном их дочери, — я пойду вместо тебя.
Он морщит лоб.
— Но если что-нибудь случиться с тобой... Если тебя поразит хворь... я этого не перенесу.
— Я не болел ни дня в своей жизни. И сейчас решил не начинать.
На его лице промелькнула тень улыбки, что сделало его больше похожим на самого себя. Было так странно не слышать в их с мамой покоях весёлый смех.
Я положил руку ему на плечо, встретившись с ним глазами.
— Помяни моё слово, мы пройдем через это.
Его голубые глаза вспыхивают.
— Я говорил тебе, насколько горд быть твоим отцом?
Я смотрю на него с притворным недовольством.
— Каждый день. Сколько себя помню. Эти слова укоренились во мне, словно высеченные на руническом камне.
— Но сегодня еще нет, — отец сжимает мою руку, — сын, я так горд...
Нахмурившись, он резко замолкает.
— Отец?
Он бледнеет и широко раскрывает глаза. На лице появляется мучительное выражение, и меня охватывает ужас.
— Что происходит?
Я касаюсь его щеки, и по ней расходятся черные линии.
Как у поражённых хворью селян.
— Сын?
Вдруг он весь напрягается, руки сжимаются в кулаки.
— Что случилось, отец? — я обхватываю его содрогающееся тело и опускаю на землю. — Что происходит?
По его искаженному болью лицу разливается блаженный свет. Он меркнет… с каждой секундой?
— Скажи, как тебе помочь! — умоляю я. — Пожалуйста, пожалуйста, ответь!
Но он уже не может мне ответить. Жизнь покинула его. Он... умер.
Не смотря на переполняющую меня скорбь, в душу закрадывается подозрение.
— Арик!
С другого конца комнаты на нас смотрит моя мать. Она кричит, прикрывая руками округлившийся живот, инстинктивно ограждая малыша, которого они так долго ждали. У неё подкашиваются ноги.
Не задумываясь, я бросаюсь к ней. За долю секунды пересекаю расстояние между нами и подхватываю её на руки.
Но когда я до нее дотрагиваюсь, она вскрикивает.
— Мама? Нет, нет, нет!
От моих прикосновений по её руке расходятся чёрные линии.
С воплем я отпускаю свою хватку. От проблесков понимания, стук моего сердца звучит в ушах, словно гром богов. Болезнь исходит... от меня.
— Мама, борись с этим!
Мучительная боль сдавливает ее дыхание, искажает прекрасные черты лица. Но в ее глазах я вижу ужас.
— А-арик?
Она тоже подозревает меня.
Она корчится в муках... и я не могу облегчить её страдания, не могу ничем помочь.
— Не оставляй меня, пожалуйста! — мои слезы стекают на ее щеку. Тот же свет озаряет ее лицо. — Борись, мама! Борись ради своего ребенка. Р-ради меня.
Она смотрит на меня, как завороженная, но затем её взгляд становится невидящим. Жизнь покинула её. Её больше нет.
Мои родители умерли.
Я убил свою семью. Убил самых дорогих мне людей одним своим прикосновением.
Тьма во мне вырвалась наружу. Я откидываю голову и реву, когда осознание накрывает меня.
Я – Смерть...
Глава 31
Первое, что я увидела, когда проснулась – грязные ботинки. Джек?
— Отойди от нее, Жнец, — в руках он держал пистолет! — или я тебя пристрелю.
— Да ну?
Арик провёл пальцами по моей щеке, смахивая... слёзы?
Я повернула голову. Он сидел рядом и ни на секунду не прекращал меня касаться... не смотря даже на угрозу.
Я повернулась к Джеку.
— Пожалуйста, опусти оружие.
— Мой пистолет, твой череп, Смерть. Я тебя предупреждал, — он впился в меня безумным взглядом, – ты с ним спала?
— Что? Нет!
Хотя, согласна, со стороны всё так и выглядело.
Арик был без рубашки, в одних, низко сидящих на бедрах кожаных штанах. Его глаза светились удовлетворением.
Абсолютно спокойно он спросил:
— Ты хоть понимаешь, какое это удовольствие прикасаться к ней после столь долгой разлуки? Ради этого блаженства я не устрашусь пули. Я приму пулю.
Я отодвинулась от Арика, и он разочарованно вздохнул.
— Вот чем ты занималась в доме Смерти? — с упрёком спросил Джек. — Ты позволяла ему касаться себя? А после этого еще и танцевала для него?