— Беглецов?

— Раф тебе не сказал? Пока мы были в городе, несколько наших и ваших рабов сбежали на болото. Мы узнали об этом в день приезда. Джилс послал за Рафом, но было решено, что преследовать их уже слишком поздно. Мужчины назначили награду за их возвращение и теперь наблюдают. Если те попытаются организовать банду, придется что-то делать. Пока все тихо, и мы можем лишь надеяться, что они разбрелись кто куда.

— Вот почему Рафаэль сказал нам не ездить верхом по дороге вдоль болота!

— Сказал, не объяснив? — Фанни закатила глаза. — Как это на него похоже.

Не желая обсуждать мужа, Кэтрин просто согласилась и продолжила:

— Я не знала, что ты умеешь водить.

Фанни энергично кивнула.

— Это одно из нескольких преимуществ старой девы. Помогает смириться с тем, что мне пора — как здесь говорят? — «забросить корсет на крышку шкафа». От незамужней женщины люди не ждут чрезмерной осмотрительности. Если бы еще они перестали ждать, что мы будем носить эти невероятно безвкусные шляпки старых дев…

— Ерунда. Ты еще не в том возрасте, чтобы так рассуждать.

— В том, уверяю. И я вполне довольна тем, что слежу за домом моего брата, — энергично продолжила она. — Единственное, что может это изменить, — решение Джилса жениться, но это вряд ли произойдет. Ни ему, ни мне не посчастливилось найти любовь.

Пока они шли по внутреннему двору и поднимались по винтовой лестнице, Кэтрин так и подмывало спросить девушку, что значит ее последняя фраза, но она сдержалась. Возможно, это вынудило бы болтушку Фанни дать более откровенный ответ, который привел бы в замешательство их обеих. И это оказалось мудрым решением, как позднее поняла Кэтрин. На лице Фанни явственно читалось облегчение, и едва они вошли в дом, как она принялась бурно нахваливать произошедшие благодаря Кэтрин перемены и рассказывать о ходе своей весенней уборки. Лишь приближение мадам Тиби заставило ее прерваться.

— Простите, мадам Наварро. Кук спрашивает, останутся ли на обед мадемуазель и месье Бартон.

— Вы же останетесь, правда? — спросила Кэтрин, затем, не дожидаясь ответа, повернулась: — Передайте Кук, что они непременно останутся, и распорядитесь, чтобы Оливер приготовил два дополнительных места за столом.

Когда мадам Тиби ушла (ее шаги были едва слышны благодаря тапочкам, которые она любила надевать в доме), Фанни повернулась к Кэтрин.

— И как ты ладишь с загадочной мадам Тиби?

— Она хорошо относится к Соланж, — сказала Кэтрин.

— Признаюсь, у меня бы все холодело внутри, если бы она, крадучись, бродила по моему дому. Кажется, она из тех, кто подслушивает под дверью.

— В твоих словах есть доля правды. — Кэтрин грустно улыбнулась. — Я не раз натыкалась на нее. Скажи мне, ты когда-нибудь слышала, что она занимается вуду?

— Честно говоря, я частенько задавалась этим вопросом, — ответила Фанни, нахмурив брови над серыми глазами. — Я слышала, как мои слуги говорили, что в Альгамбре есть женщина, которая ворожит, готовит приворотные зелья и другие, куда менее безобидные снадобья. Кроме нее, никто не приходит в голову. Конечно, это странное занятие для женщины ее положения. Не хочу тебя пугать, Кэтрин, но подобные увлечения говорят о ее неуравновешенном характере, а это может быть опасно.

— Опасно чем?

— Кто знает? Но мне говорили, что в культе вуду широко используются яды. На твоем месте я бы ела только то, что едят Соланж и Рафаэль.

С задумчивым видом Кэтрин сказала:

— Она никогда не угрожала мне лично.

— Естественно. Ведь это было бы неосмотрительно, правда? Благодаря миссионерской деятельности на востоке я знакома с магией и колдовством. Мне кажется, эта женщина, почувствовав исходящую от тебя опасность, не станет использовать примитивную магию, но попытается ударить по тебе через кого-то другого, близкого, кто тебе небезразличен.

Кэтрин пристально посмотрела на нее.

— Был один инцидент с Али и Индией. Я так до конца и не поняла, почему мадам Тиби набросились на эту девушку.

Когда Фанни узнала подробности, она задумчиво произнесла:

— Индия. Было что-то… — Потом покачала головой. — Не могу вспомнить. Что-то, связанное с ее родителями.

— Думаю, в ней течет кровь индейцев натчи.

— Может, и в этом дело. Но вопрос о мадам Тиби гораздо важнее. Я настоятельно рекомендую тебе поговорить об этом с Рафом.

— Он не станет слушать.

— Разве? — удивилась Фанни. — Сомневаюсь, что он предпочтет слушать не тебя, Кэтрин, а свою сестру, хоть и горячо любимую.

На лице Кэтрин мелькнула улыбка.

— Ты не понимаешь.

— Возможно. Он все еще ревнует к Маркусу Фицджеральду и тому, что он поблизости?

— Все еще? — непонимающе переспросила Кэтрин.

— Он был вне себя от ярости, когда узнал, что мы можем пересечься во время путешествия по реке. Ты не знала?

Кэтрин молча покачала головой.

— Джилс говорил, что никогда еще не видел его в таком ужасном настроении. Я и сама заметила это после того, как мне сказала Соланж, но подумала, что он, скорее всего, позволит тебе развеять его подозрения. Это неправильно с его стороны, особенно когда Фицджеральд наносит визиты всем в округе, чувствуя себя здесь как дома. — Голос Фанни прозвучал резко. — Видишь ли, он гостит у Трепаньеров. Если на мою вечеринку приглашены они, значит, наверняка он тоже явится. Ты ведь понимаешь, что это будет значить?

На долю секунду у Кэтрин появилось желание рассказать Фанни о встрече с Маркусом и его ухаживаниях за Соланж, но потом она передумала.

— Для меня это ничего не будет значить, — твердо ответила она.

— А для Рафа?

— Ты же прекрасно знаешь, Фанни, что мы поженились по необходимости. Давай не будем делать вид, что это не так. Я не понимаю, почему Рафаэль переживает — разве что, конечно, как ты говоришь, это ревность из-за задетой гордости собственника.

— Почему-то мне не верится, что Раф мог бы жениться, не испытывая по меньшей мере сильного желания, — медленно проговорила Фанни.

— Даже ради чести? — Кэтрин выдавила из себя ироничную улыбку.

— Прости, я не хотела совать нос в чужие дела или смущать тебя. Просто ты и Раф… Вы смотритесь так идеально, так подходите друг другу. Было бы ужасно, если бы вы не были счастливы.

Они не стали развивать эту тему, а предпочли заговорить о другом. Но в глубине души Кэтрин зародился страх. Она уже давно обнаружила поразительную особенность мужа узнавать все, что происходит вокруг. Оказывается, все это время он знал о присутствии Маркуса в этих местах. Если ему известно так много, сколько он еще узнал?

Был уже вечер, когда Джилс и Фанни уехали. Кэтрин стояла в галерее и махала им рукой, пока они не исчезли из виду. Рафаэль ушел к себе в кабинет, а она еще долго сидела на ступеньках лестницы перед домом. Она наблюдала за полетом соек, кардиналов и пересмешников, за бросавшимися вниз дерущимися воробьями, которые устроили брачные игры в листве деревьев, но ее мысли хаотично блуждали. В ее душе поселилось какое-то беспокойство. Она явственно ощущала нервное напряжение, гнетущее ожидание неизвестного.

Когда за ее спиной послышалось шарканье ног, она испуганно обернулась.

— Ради бога простите, мадам. Я не хотела вас напугать.

Такой низкий голос и любезный тон был несвойственен мадам Тиби. Кэтрин пристально посмотрела на женщину, пытаясь в тусклом свете галереи разглядеть выражение ее лица.

— Вам что-нибудь нужно?

Женщина закусила губу и сделала шаг вперед.

— Это касается мадемуазель Соланж. Могу я поговорить с вами о ней?

— Разумеется, — сказала Кэтрин, не сумев, однако, придать своему голосу ни капли участия.

— Вы ездили верхом с ней сегодня утром?

Кэтрин не стала отрицать.

— А вы… А она встречалась с кем-нибудь? С мужчиной?

Голос женщины звучал неуверенно, словно она сомневалась в мудрости своего поступка. Кэтрин прищурилась и кивнула.

Рябое лицо стало суровым, костлявые плечи расправились.