Девушка протянула руку к поясу и застонала. Разумеется, она по-прежнему была безоружной. Руна уже приготовилась к бегству. Но внезапно она узнала его — это был Роуэн. Роуэн! Он искал ее. Он пришел к ней. Девушка подавила желание вскочить и броситься ему навстречу. Вместо этого она выпрямила спину и посмотрела англичанину в глаза.

— Руна?

— Я здесь.

Его тень накрыла девушку. Крылья ее носа затрепетали — она ощутила едва уловимый запах мужского вожделения. Или ей это почудилось? Руна подвинулась, чтобы Роуэн тоже смог сесть на камень. Когда его бедро прикоснулось к ее бедру, девушке стоило немалых усилий сдержаться и не прислониться к нему всем телом.

— Тебе не холодно в одном плаще? — спросил он.

— Нет.

— Я не устаю этому удивляться. И ты снова босиком?

— Да.

Роуэн потер замерзшие руки.

— Мне жаль, что я был груб с тобой.

Руна задержала дыхание. Но он больше ничего не сказал.

— Роуэн, — пробормотала она. Если бы сейчас было светло, он бы заметил, как зарделись ее щеки. — Я не знаю, что на меня нашло.

«Вообще-то я прекрасно это знаю…»

— Я не…

— Все нормально, Руна. Все нормально. Ты не могла этого знать…

— Кто такие монахи, я знаю.

— Нет, я не это имею в виду… — Он положил руки на колени и опустил голову.

Руне невыносимо захотелось зарыться пальцами в эти волосы и нежно погладить его по голове.

— Ты сказала кое-что, что напомнило мне об отце. Те же слова…

Девушка задумалась.

— Что ты… можешь? Да?

— Да.

— О Тор! Но что имел в виду твой отец?

— Что я могу стать монахом, что же еще! — Роуэн вскинул руки и снова уронил их на колени. — Мне было десять лет. Самое время, чтобы стать оруженосцем. Отец хотел послать меня к знакомому дворянину, чтобы я обучился у него рыцарскому искусству. Так у нас принято. Я бы ездил с ним на турниры и участвовал в битвах. У меня было два старших брата, которые умерли в один год — Джон на турнире, а Синуорд от лихорадки. Их смерть ожесточила моего отца, а мать превратила в тихую, боязливую женщину. Умилостивить Бога должен был мой младший брат, Элфред, — его собирались отправить в монастырь. Он был словно создан для монастырской жизни: слабые ноги, но светлая голова. Целыми днями Элфред просиживал в отцовской библиотеке.

Руна спрашивала себя, говорил ли Роуэн кому-нибудь об этом раньше. В его голосе слышалось столько боли и нежности… Должно быть, он очень любил младшего брата.

Ей показалось или по щеке Роуэна действительно скатилась слеза? Девушка ждала, пока он смахнет ее ладонью, но англичанин сидел неподвижно, устремив взгляд вдаль.

— Это был несчастный случай, — продолжил он сдавленным голосом. — Мы с Элфредом носились по библиотеке. Я до сих пор помню, что был очень рад — ведь он так редко со мной играл. На бегу мы задели стул, а затем железный подсвечник. Он был большой, почти в человеческий рост… Подсвечник упал на Элфреда. Мне с трудом удалось приподнять эту штуку и сдвинуть ее с места. Брат лежал неподвижно. Его лоб залило кровью. Все произошло так быстро, что я до сих пор не могу это осознать… Иногда я спрашиваю себя: неужели у меня и вправду был маленький брат? Или мне это только почудилось?

Роуэн откашлялся. Его голос стал еще более хриплым; Руна чувствовала, каких усилий ему стоило держать себя в руках. В конце концов девушка отважилась и положила руку ему на плечо. Роуэн вздрогнул, но не отстранился.

— После этого долгое время вообще ничего не происходило, — продолжил он. — Я остался дома. Нашу крепость окутало холодом. Словно наступила зима. Спустя несколько месяцев отец сказал, какое будущее меня ждет: искупление грехов. Потому что такова воля Божья. Он хотел уберечь меня от судьбы братьев. Я должен был отправиться в комтурство…

Роуэн запнулся, видимо осознав, что чуть не выдал девушке место, где он родился. Его недоверие больно укололо Руну, хоть рассудок и говорил ей, что оно оправдано.

— Что такое комтурство?

— Обитель ордена тамплиеров. Монастырь. Я был в ужасе; я и представить себе такого не мог. То, что у меня будет возможность обучиться там боевому искусству, служило слабым утешением. Я не хотел такой строгой, размеренной жизни. Постоянно читать молитвы, спать в общих помещениях, не иметь никакого имущества и отчитываться обо всем! Безропотно подчиняться Церкви и Папе Римскому. Все это казалось мне чудовищным. О самом тяжелом — обете безбрачия — я в том возрасте еще не думал.

Роуэн потер лицо ладонями. Затем он накрыл своей крепкой рукой пальцы Руны и тотчас же снова ее убрал. Удивительно, насколько иной сейчас была их близость… Так, по мнению девушки, вели себя муж и жена, прожившие вместе много лет.

«Я тоже так хочу! — с досадой подумала она. — С ним и ни с кем другим!»

Руна покачала головой. Этому не суждено сбыться.

— И что ты сделал? — спросила она.

— Я отказывался. Но что может сделать десятилетний мальчишка? Отец избил меня, а затем посадил в темницу, где мне пришлось провести два дня и две ночи. Это сломило мою волю. Я отправился к монахам. После обучения бою на мечах отец подарил мне доспехи и три лошади. В орден тамплиеров я вступил уже рыцарем. Перед тем как дать обет бедного рыцаря, я какое-то время раздумывал, не уехать ли прочь. Но обязательства перед братом и семьей не позволили мне так поступить. С тех пор прошло уже пять лет. Я привык к непростой монашеской жизни рыцаря-тамплиера и примирился со своей судьбой. Пока не встретил тебя, Руна.

Девушка подумала о его невыносимом упрямстве. Мальчиком он изо всех сил противился роли, изначально уготованной его брату. Пока отец не сломил его волю. Теперь Роуэн с таким же упорством отказывался нарушить монашеский обет. Но упрямство ребенка — это одно, а решимость взрослого мужчины — совсем другое.

— Мне это знакомо, — наконец пробормотала Руна.

— Правда? Что ты имеешь в виду?

— Как тебе сказать… — Девушка с задумчивым видом прикусила нижнюю губу. — Из Ариена не вышло могучего, статного наследника, на которого так надеялся Бальдвин. Мне пришлось взять эту роль на себя. Я считала это своим предназначением. Пока не встретила тебя…

Некоторое время они сидели молча.

— Что нам теперь делать? — спросила Руна.

Роуэн молча покачал головой и обнял ее за плечи. Она опустила голову ему на плечо. Да, так было легче. Главное — не задумываться о будущем. Мысли о нем лучше оставить на завтра.

14

Руна сидела рядом с Роуэном, пока небо не начало краснеть. Они молчали. Так же молча они простились. Девушка хотела еще хотя бы час поспать у себя в шатре.

Когда она подошла к лагерю, из тени со скоростью стрелы выскочила мужская фигура. Ингварр. Неужели он тоже всю ночь не сомкнул глаз?

— Руна! — прошипел викинг. От него разило пивом, которым он, должно быть, заливал свою ярость. — Что ты здесь делаешь?

— Иду в свой шатер, разве не понятно?

Ингварр схватил ее за плечо и встряхнул. Его крепкие пальцы больно впились в тело девушки, но Руна не решалась сбросить его руку. Ингварр мог заметить, что на ней нет ничего, кроме плаща.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! Ты была у него в шатре! А затем целую вечность сидела с ним на берегу. Думаю, мне стоило появиться там с мечом! Чтобы ты поняла, кому принадлежишь. Мне!

— О, этого от тебя можно было ожидать.

— Да! Потому что я воин и настоящий мужчина!

«Роуэн втрое лучше тебя, и как воин, и как мужчина», — подумала Руна.

— Я мужчина нашего народа! — продолжал Ингварр. — Норманн, викинг. А он? Кто он? Враг. А ты ему доверяешь. Должно быть, ты спятила.

— Роуэн человек слова, Ингварр. Возможно, ты его не любишь, и я тебя понимаю. Но он не нанесет нам удар в спину.

— Я бы не был в этом так уверен. Нужно быть готовым ко всему. Но ты женщина, к тому же ослепленная…

Девушка вырвалась из рук Ингварра и молча пошла прочь.