– Тогда в чём проблема?

– Я не хочу, чтобы всё произошло вот так, и ты тоже.

– Ты не знаешь чего я хочу, – выкрикнула Джиллиан. С рычанием она стянула с себя джинсы. – Я хотела, чтобы ты боролся за меня, а не против. Хотела, чтобы ты доверял себе, как я доверяю тебе. И хотела, чтобы ты уже захотел быть со мной.

По его лицу пробежала тень стыда, но исчезла в мгновение ока, заменяя напряжённым, опасным выражением страсти, которое всегда появлялось во время их любовных игр.

– Я допустил ошибки, – прорычал Ресеф. – Но вернулся.

– Ну так выдай себе медаль, – выдавила она, но, не успев закрыть рот, оказалась поднятой в воздух и прижатой к стене. Ресеф пленил её губы в требовательном, почти первобытном поцелуе.

Он издал низкий, звериный рык, впиваясь пальцами в бёдра Джиллиан, чтобы опустить её на свой возбуждённый член.

Вошёл одним жёстким, сильным толчком, а затем начал вбиваться в её тело именно так, как говорил – со скоростью отбойного молотка.

По телу Джиллиан прокатилась волна экстаза, и очень быстро наступил момент оргазма, отчего у неё закружилась голова.

Джиллиан сотрясалась, прижатая к Ресефу, в восторге от того, как он не жалел ни её рот, прижимаясь в неистовом поцелуе, ни её спину, царапающуюся о стену, ни её лоно, в которое толкался в безжалостном, восхитительном натиске.

Ресеф увеличил темп, хотя она не могла понять, как такое вообще возможно. Он дико дёрнулся всем телом, и Джиллиан вновь кончила, когда ощутила горячий поток семени в своём лоне.

Ресеф вскрикнул, они оба содрогались, омываемые удовольствием.

Когда дрожь пошла на убыль и они смогли спокойнее дышать, мышцы Джиллиан превратились в желе, и Ресеф очень аккуратно поставил её на пол.

– Да чтоб меня, – пробормотал он и оттолкнулся от Джиллиан.

Она моргнула, в голове стоял туман и она не могла трезво думать.

– Что случилось?

Застегнув молнию на штанах, Ресеф схватил плед со спинки дивана и подал ей.

– Презерватив. Я опять забыл о твоей защите. Ты же не беременна?

На языке вертелся вопрос о том, что же он будет в таком случае делать, но Джиллиан слишком устала, чтобы бороться.

– Я не забеременела в последний раз. – На следующий день после возвращения из Греции у неё началась менструация, что было до странности печально.

И Господи, ни странно ли было думать, что она могла забеременеть от одного из Всадников Апокалипсиса?

Он наблюдал, как она завернулась в плед, огоньки от гирлянды отсвечивались в его глазах.

– С тобой все хорошо? – скрипучим голосом спросил Ресеф. – Я был слишком груб.

– Честно, не думаю, что такое возможно. – Между ними начал потрескивать воздух, как в ту ночь, на парковке аэропорта. Проклятье. Она быстро притворилась, что не заметила напряжения. – Где ты остановился? Я беспокоилась о тебе.

– В старом охотничьем домике в Швейцарии.

– Так далеко, – пробормотала Джиллиан.

Развернувшись, он поправил серебристую гирлянду на ёлке.

– Нет, когда ты можешь пройти через ворота и оказаться в считанные секунды в любой точке мира.

– Верно, – согласилась она. – Но мне казалось, ты ненавидишь снег.

Ресеф улыбнулся.

– Думаю, что научился любить его. Он служит напоминанием о тебе.

В груди забилась тупая боль, потому что Джиллиан не была ещё готова "поговорить". Эмоции всё ещё были нестабильными.

– Но ты ведь не любишь одиночество.

Ресеф нерешительно пожал плечами.

– Мне никто не нужен, кроме тебя и семьи.

– Семья отвернулась от тебя? – Джиллиан надеялась, что после того, как Ресеф вернул память, близкие обрадуются.

– У них не было выбора, Джиллиан. Если Мор вернётся, я нападу на них.

Ну вот опять. Она плотнее завернулась в плед.

– Этого не произойдёт.

– Гарантий нет.

Она хотела кричать от расстройства.

– Боже, Ресеф, почему я верю в тебя, а ты в себя нет?

Ресеф отвернулся и заговорил низким голосом:

– Мне пришлось много времени провести в одиночестве, Джиллиан, в итоге узнал, что не сильно себе нравлюсь. Поэтому окружил себя людьми. Я был мелок и поверхностен, и не мог позволить себе к кому-либо привязаться. – Он неровно вздохнул. – Сегодня я ходил в Шеул, навещал могилу сестры.

Могилу? Джиллиан слишком хорошо знала горечь утраты, поэтому сделала шаг ближе к Ресефу. Только не знала, для утешения себя или его?

– У тебя есть ещё сестра? Всадница?

– Человек. – Он продолжал возиться с ёлкой, поправляя игрушки и гирлянды. – Моя настоящая мать, демон секса, отдала меня человеческой женщине, которая воспитывала меня, как своего сына. Конечно, она оказалась ничем не лучше мамы-демона. Человеческая мать оставляла меня одного, пока искала удовольствия для себя, так что первые двенадцать лет жизни я голодал. Однажды чуть не погиб в пожаре, потому что никто не мог меня спасти. Я до сих пор не знаю, как смог выбраться. – Ресеф пожал плечами. – В любом случае, я не знал, что она мне не мать, пока не повзрослел.

– Когда на тебя свалилось проклятье Всадника?

– Да. – Он перевесил красный шар к синему. – Человеческая мать родила девочку за год до нашего проклятья. – Его голос был пропитан нежностью. – Ария была прекрасной. Единственное моё счастье. Я плохо за ней присматривал… постоянно пил и гулял. А потом, после того, как обрушилось проклятье, мы все немного свихнулись.

Джиллиан читала о море крови и разрушений от рук Всадников.

Ресеф был проклят Мором, получил силу нести чуму людям, животным и урожаю, и смерть от этой чумы широко раскинула свои крылья.

– Когда, наконец, у меня прояснилось в голове, я вернулся домой. Мать, как обычно, оставила Арию одну. Я пытался заботиться о ней, но… – Ресеф поднял и опустил большие плечи несколько раз, прежде чем продолжить. – Но опять свихнулся, пил, трахался и убивал. Прошло всего два дня, но когда вернулся, Арии не было.

– Не было?

– Её забрал демон. Я проследил этого ублюдка до Шеула и заставил мучиться несколько дней, а потом убил.

– А твоя сестра? – еле слышно спросила Джиллиан.

– Она умерла, когда демон вошёл с ней в Херроугейт. – Ресеф обернулся с опустошённым выражением лица. – Из-за того, что она умерла в Шеуле, её душа заперта там на вечность. И её пытает любой демон, способный обнаруживать души.

От ужаса Джиллиан бросило в жар, затем в холод, словно на неё падал град, и она закрыла рот рукой.

– Боже мой, – пробубнила она в ладонь. – Это… – Для выражения чувств слов было не найти, и Джиллиан бросила даже пытаться.

– Да. – Он сделал очень долгий вдох. – Я похоронил её в самом красивом месте Шеула, и не отходил несколько месяцев. Не ел, не пил, спал рядом с её могилой, пока меня не нашла Лимос и забрала оттуда. Но столько лет мне было чертовски больно. Полагаю, что после этого я не хотел никого так любить. Понимал, что больше не хочу испытывать таких чувств. Проще быть счастливым и одиноким, идти по лёгкому пути, как заметил Арес.

– Но получилось, что ты вновь привязался, да? – Джиллиан сглотнула комок в горле. – Ко мне.

Ресеф горестно рассмеялся.

– Но смог бы так прежний я? Нет. Я бы оттрахал тебя и исчез так быстро, что у тебя закружилась бы голова.

От этих ужасных слов в груди появилась пустота, но Джиллиан, несмотря на трудности, продолжила наступление, чтобы вразумить Ресефа.

– Это я и пытаюсь тебе сказать: ты уже не тот, кем был прежде. Ты не демон, который пытался начать апокалипсис.

На каком-то уровне она всё ещё не верила, что произнесла такое.

– Но я и не тот Ресеф, которого ты знаешь.

– Это настоящий Ресеф, – настаивала она, говоря голосом, который Ресеф называл чугунным. – Тот, у которого не было истории, чтобы формировать его личность.

– Возможно. – Он подошёл к кофейному столику и сел на него. – Кем бы я ни был, я буду бороться за тебя. Хочу, чтобы в моей жизни присутствовала ты. Хочу, чтобы ты стала моей женой и родила мне детей.

Джиллиан моргнула. Чёрт возьми, она сейчас упадёт. Если Ресеф во что-то нырял, то с головой, да? Даже не проверяя воду.