Ни один мужчина не бросал что-либо ради Джиллиан, и так как ее сердце разбило последний барьер, стоящий между ней и его капитуляцией, она поблагодарила свою удачу.

До появления Ресефа, внутренняя независимая женщина Джиллиан противилась каждому мужчине, заявлявшему, что она его, но с ним это казалось естественным, почтительным.

И таким сексуальным.

И если уж говорить о сексуальности, Ресеф сконцентрировался на ее горле целуя миллиметр за миллиметром, опускаясь от яремной вены к основанию шеи.

Внутри Джиллиан желание скручивалось спиралью, с каждой секундой становясь все более неконтролируемым. Но Ресеф все так же не прикасался к ней там, где она жаждала.

Мужчина был садистом, мастером пыток. Его возбужденная плоть прижималась к сердцевине, но как бы Джиллиан не извивалась, он не делал и движения, чтобы войти в нее. Она умирала и горела от желания.

– Такая нетерпеливая, – промурлыкал он у ее ключицы.

– У меня есть терпение. – Запутав руки в великолепных, шелковых прядях волос Ресефа, Джиллиан опускала его голову ниже, абсолютно выставив себя лгуньей. – Ты дразнил меня с самого бара. Я уже готова.

Хриплый смешок сопровождал движение его руки вниз, между ее ног, где он наконец прикоснулся к ее влажному жару.

– О, да, ты готова. – Он провел губами по холмику ее груди, задевая и дразня языком сосок. – Я обожаю то, как ты реагируешь на меня. Лишь на меня. – И это последняя фраза прозвучала чувственным рычанием отчего прилив жидкой страсти еще больше увлажнил ее сердцевину.

Он вновь зарычал, скользнув двумя пальцами в ее тело.

Потерянная в удовольствии, Джиллиан запрокинула голову, сосредоточившись на дыхании, пока его пальцы творили волшебство.

Ресеф накрыл ее грудь ртом, втягивая сосок и кружа вокруг него теплым и ласковым языком.

Сочетание двигающихся в ней пальцев Ресефа и то, как он втягивал в рот грудь опьяняло, Джиллиан упивалась ощущениями, почти не в состоянии выдержать, потому что все это было выше физического уровня.

Ресеф наполнял эмоцией каждую медленную ласку, каждый знойный поцелуй, каждую сладкую, трепетную нежность, которую нашептывал у ее кожи. Прекрасная. Потрясающая. Моя.

Затем были еще несколько слов, смешанные с этим, она не разобрала их, но поняла. Он принимал ее и отмечал своей.

Даже если впоследствии не осталось бы ни единой царапины, следа укуса или боли, он навсегда оставил неизгладимый след в ее разуме и сердце.

Ресеф начал быстрее двигать пальцами, унося ее в более высокие пределы удовольствия.

– Вот так, – выдохнул он у ее груди. – Боже, я обожаю то, как ты извиваешься.

Он пробежал большим пальцем по ее клитору, лишь слегка задев бугорок. Джиллиан вскрикнула от удовольствия и разочарования. Ресеф повторил движение, но в этот раз надавив сильнее, и ее крик был громче.

– Прошу, – выдохнула она. – Давай.

Раздвигая ее бедра ногами, из его груди вырвалось грохочущее мурлыканье. Ресеф посмотрел вниз, наблюдая, как его пальцы двигаются в ее теле, и мурлыканье стало глубже.

Согнув пальцы, он провел большим по ее расщелине и надавил на комочек нервов… надавил, а не задел и о, Боже, да…

Джиллиан закричала в абсолютном самозабвении, извиваясь от прикосновения, катясь на волнах оргазма, до которого он довел ее лишь дразнящими прикосновениями, страстными словами и сладкими обещаниями.

Казалось оргазм длился вечность, и прежде чем трепещущий огонь угас, Ресеф сел на колени между ног Джиллиан и потянулся за презервативом, его ствол возвышался, изгибаясь к накаченному прессу.

Ресеф продолжал ласкать ее лоно, но уже нежными, едва ощутимыми прикосновениями.

Он не отводил от Джиллиан горящего взгляда, разорвав зубами упаковку с презервативом, и проворно надел одной рукой контрацептив на напряженную длину.

Мышцы Ресефа перекатывались, когда он поднялся по телу Джиллиан, нависнув и прижавшись кончиком члена к входу в ее тело.

Не разрывая зрительный контакт, он скользнул в её тело.

– Я люблю тебя, – простонал он.

– Я тоже люблю тебя, – прошептала она.

Ресеф улыбнулся, а затем закрыл глаза и медленно толкнулся бедрами. Так чертовски медленно. Откуда у него столько контроля? Она только что кончила, но уже достаточно возбуждена, чтобы ускорить процесс.

Подняв ноги, она обернула их вокруг талии Ресефа и тесно прижалась к нему. Он увеличил темп, страстное трение зажгло глубоко внутри нее узел экстаза.

Джиллиан стиснула стержень внутренними мышцами, вызывая у Ресефа стон и заставляя двигаться быстрее. Его тело над ней сотрясалось, каждый мускул был напряжен и перекатывался, жилы на шее сильно выделялись.

Она почти кончила, тело жаждало очередного пика. Она задыхалась от нарастающего импульса, от страсти между ними, от грубой, животной похоти.

Сердце Джиллиан яростно колотилось, дыхание стало поверхностным, выходя обрывистыми выдохами.

– Джиллиан, – выдохнул Ресеф. – Так… хорошо… тебя… ощущать… – Откинув голову и оскалившись, он вбивался в нее. – Я чувствую твой… оргазм.

Она перешагнула за край вместе с ним, их крики смешались. Огненная буря удовольствия опалила ее изнутри.

– Мой… Бог, – простонал Ресеф, продолжая двигать бедрами. Его глаза все еще были закрыты, когда он расслабился на ней, спрятав лицо в изгибе ее шеи.

Его выдохи были резкими для ее кожи, но ласки руками по ее лицу, волосам и плечам были нежными.

Каждая мышца в теле Джиллиан превратилась в желе, но она крепко обнимала Ресефа, найдя силы в каком-то скрытом резерве.

– Спасибо, – произнесла она в его волосы. – Ты так много мне дал.

Ресеф с ворчанием откатился от нее, но не встал с кровати, а прижал Джилли к себе, сплетя ноги с ее.

– И этого не достаточно. – Он поцеловал ее лоб. – Но начну над этим работать утром.

В её груди разлилось счастье.

– А завтра… то есть уже сегодня, мы пойдем купим ёлку. Я не праздновала Рождество со смерти родителей. Так что начнем новую жизнь с празднования Рождества.

Он улыбнулся.

– Это вроде как будет мое первое Рождество.

– И мое, – прошептала она. Мое тоже.

Глава 19

Ресеф проснулся от крика. Он вскочил, чтобы найти Джиллиан, но ее сторона кровати была пуста. Надеясь на Господа, что это только сон, он выбрался из кровати и натянул джинсы. А затем… до него донесся еще один крик Джиллиан.

Мгновенно его охватили паника и ужас. Босой он рванул через весь дом. Добравшись до двери, Ресеф с такой силой дернул дверь, что та сорвалась с петель.

Джиллиан, бледная и с широко открытыми глазами, стояла на крыльце. Перед ней, выстроившись в линию, стояли в броне и верхом на лошадях Арес, Танатос и Лимос.

– Братья мои! – Ресеф, улыбаясь как дурак, уставился на них, его сердце трепетало от волнения. – Лимос!

– Ресеф? – голос Джиллиан дрожал.

– Все хорошо, – сказал он, подойдя к ней сзади и взяв ее за руку. – Это моя семья. Мне не терпится познакомить тебя с ними. Пойдем.

– Ты… ты помнишь?

– Да. – Бред, но да, память возвращалась к нему.

В два шага, спустившись вниз и оказавшись на заснеженной земле, он понял, что что-то не так. Никто не выглядел счастливым, увидев его. На самом деле, выражения их лиц варьировались от настороженного до недоверчивого или же прям ненавидящего, как в случае с Танатосом. Какого черта…

Память ударила его, как одна из сковородок Джиллиан… Танатос, удерживающий его, прижимает к его груди Клинок Избавления, крик ребенка. Но почему…?

Воспоминания настигали его как пули из скорострельного автомата. Он откинул голову назад, будто врезался в стену ужаса. Ресеф споткнулся, потеряв равновесие от нахлынувших на него воспоминаний.

Кровь. Крики. Ненависть… так много ненависти. Мир перевернулся с ног на голову, и Ресеф рухнул на колени, схватившись за голову. Он почувствовал чьи-то руки на спине… это была Джиллиан.

Она спрашивала у него, все ли у него хорошо, что не так, но он был не в силах говорить. Еще больше криков… криков тех, кому он причинял боль. Бесчисленное количество людей. О… Боже.